Андрей шел, уже не разбирая дороги; где-то совсем завяз в мокрой глине, промок до нитки и собирался повернуть обратно. Но ливень вдруг завершился так же внезапно, как и начался. Снова выглянуло солнце, высветив краски мокрого, посвежевшего леса.

Андрей снова и снова внезапно и четко осознавал, что вскоре грядущие события затянутся в крепкий и тугой кармический узел. Ожидание стихийных и полностью неконтролируемых событий уже повисло в воздухе. Он чувствовал некое нарушение системы пространство-время, заставляющее воспринимать окружающее как нечто немножко нереальное. Такое с ним происходило обычно тогда, когда позже следовали события, которых ни объяснить, ни понять было невозможно. Вдобавок, важные не внешними происшествиями, а накалом личных переживаний.

Прервав размышления, Андрей остановился перед одним из многочисленных притоков небольшой речушки с неизвестным ему именем. Поток воды был бурным и мутным после дождя, и дна не было видно. Андрей, сперва прощупывая дно ногой и ступая осторожно, перебрался на другую сторону. Всё равно, терять теперь было нечего: вся его одежда промокла под дождём.

«Пожалуй, мне вскоре явно пригодится мой посох из лещины», – подумал он.

Посох Андрей решил раздобыть ещё несколько дней тому назад, когда уходил отсюда довольно далеко от этих мест: через перевал, на трассу – и там доезжал на попутных автобусах до реки Пшады. Потянуло в те места, бродил там, порой – в непролазной глуши. Палатку и вещи оставлял здесь, вместе с Ареем, с собой захватив лишь теплый спальник. Близ Пшады ему хорошо была знакома лесная сторожка, дольмены и водопады.

Именно там, ему пришла мысль о новом посохе. Поскольку, его нужно вырезать из уже отмершей, но ещё прочной ветви, чтобы не нанести урон лесу, то следовало побродить изрядно. А в общем-то, он этим и занимался: то поднимаясь в гору, то следуя пересохшим руслом реки, то вброд переходя небольшие потоки… Туда, куда его "вело" – рукою леса или судьбы.

Там его тоже застал дождь… Полил, как из ведра. И без того раскисшая грунтовка, а вернее, тракторная колея, превратилась и вовсе в болото.

Но свой посох он всё же нашел. Новенький, блестящий, как отполированный. Он лежал неподалёку от выступающих наружу корней, у самого основания крепкого, не обхватить и втроём, высокого дуба с раскидистой узорчатой кроной. Этот старый, мощный дуб был, будто из сказки про лукоморье.

Могло показаться, что кто-то специально для него приготовил и положил сюда разыскиваемый, нужный посох. Эта находка показалась Андрею не случайной, знаковой. "Будущему хозяину дома Господь посылает топор, счастливым – подкову на счастье, а странствующему путнику – посох",– пробормотал он вслух внезапно родившуюся в голове фразу.

Затем трижды перекрестил посох и поднял его с земли. Присел под дубом, на быстро высохшую после дождя траву. Да и был ли в этом месте дождь? Или же, он прошел над горами, изливаясь над одними местами, но не задевая других? Так или иначе, под дубом было почти сухо, в то время как вокруг сухой травинки нигде не осталось.

Сидя на сухой земле, Андрей вынул из холщовой походной сумки кусок холстины, нитки и иголку, и быстро сшил простой длинный и узкий чехол. В его отверстие он, наметав по краю холстину крупными стежками, вставил средней толщины верёвку. Затем Андрей зачем-то зачехлил посох и понёс его, перекинув верёвку нового чехла через плечо. Он тогда знал, что вскоре этот посох ему пригодится. И не просто для того, чтобы форсировать мутные ручьи, измеряя их глубину. Посох – инструмент загадочный и даже таинственный. Хороший мастер, владеющий посохом, многое им сотворить может.

А потом, пора было возвращаться на Поляну. Далеко от людных мест ушел тогда Мастер…

«Если ты дышишь только духами и туманами, то скоро склеишь ласты или окажешься в психушке. Бросай кисточку и бери в руки швабру!»

(из наставлений горничной Нины)

В детстве, отрочестве и юности мы обычно являем собой то, что есть, и лишь потом, всё более и более, становимся тем, что сотворяют с нас люди и время. Пока они не разрушают нас полностью. И потому, Наталья никогда не мечтала в детстве поскорей стать «большой», как этого хотели многие другие дети. И ей страшно было взрослеть. Взрослые люди не нравились ей с детства.

Наталья знала, что всегда была неправильной. Потому, в результате и попала на эту Поляну.

И вот, после Магнита, дождя и долгого, как ей показалось, сидения в палатке с Зоей и Галей, Наталья захотела снова пойти на речку. Быть может, рискнуть искупаться? Некоторые, самые отважные, так и делали: сняв куртки, бежали к реке, стремительно входили в воду – и так же стремительно выскакивали обратно.

Но пока, она просто настраивалась на этот подвиг. Впрочем, все больше удаляясь в мыслях от купания: просто сидела, смотрела, как течет река. Вместе с её потоками куда-то вдаль, тихо и незаметно, уносились мысли.

Вначале она думала о последнем Магните.

Что это было, она так и не поняла… Странные видения, слова незнакомых женщин… В городе во время Магнитов чего-нибудь настолько странного никогда не было.

А потом, она размышляла о многом, но ни о чем конкретно.

С каких-то пор Наталья сознавала вполне отчетливо, что полностью теряет интерес к своей так называемой жизни. Она – чужая на этом празднике.

Окончив университет, Наталья была вынуждена вернуться в свой родной, богом забытый городишко. Вначале у нее хотя бы была интересная работа: в местной редакции газеты. Но потом туда устроился новый технический редактор: а раньше и вовсе не было такой должности, поскольку многотиражку печатали в старой институтской типографии. Новый редактор, Роман Тяжелов, охмурил её редакторшу, Сашеньку, на одной официальной посиделке в городе, устраиваемой кем-то богатым для «творческой интеллигенции», с кордебалетом, сценой и шампанским. Тяжелов после этого знакомства зачастил редакцию, и в конце концов предложил редакторше Сашеньке, что он сам тоже займется из альтруизма «их загнивающей, ретроградной газетенкой». Не из шкурного интереса, поскольку Роман имел на стороне свой частный бизнес, а намылился пристроиться в редакцию – так, скуку разогнать. Обещал наладить компьютерную верстку, пробить новый способ печати у дирекции института. Сашенька купилась. Так у газеты и появился новый, технический, редактор. Причем, исполняющий теперь, по существу, функции Самого Главного в газете. Новую печать и компьютерную верстку он, действительно, наладил. Уж неясно, какими путями: сиё требовало финансирования, а финансировать что-либо администрация никогда не любила, и любые начинания сопровождались большим скрипом.

Всё бы хорошо, только у Натальи с новым негласным начальником сразу не сложились отношения. Все её материалы он залихватски отправлял в мусорную корзину. А разглядывал всегда так, будто желал потискать в некоторых местах.

В общем, в своем молодежном максимализме, Наталья быстро уволилась. После чего, ей пришлось устроиться на первую попавшуюся работу, совсем не по специальности. Оказалось, что не так-то легко было уже в этих заштатных палестинах найти хоть какую-нибудь работу. Хорошие времена миновали, экономику скрутили, процветала безработица.

Таким образом, молодая девушка в полном расцвете сил пополнила ряды тех, чья жизнь не заладилась и не удалась, была навеки безнадежна. К тому же, примерно с этого времени, литература, рисование, иностранные языки, – всё, что она раньше любила, практиковала для собственного саморазвития – перестали её интересовать. А с книжных страниц, как ей казалось, исчезло что-то нужное и важное; книги стали лишь развлечением, забавой, напрасной потерей времени. Пустышкой. Что там можно найти? Любовные расклады, бурные страсти, отношения бунтаря с обществом? Или маленького человечка, извечный персонаж русской литературы? С теми унизительными проблемами, которые сгибают каждого… А философские рассуждения на страницах книг тем более казались ей пустым трёпом. В книгах было одно, в жизни – совсем другое. Ответов на свои вопросы там она не находила. "Распалась связь времен…"