В общем, стянул я с него весь негатив. На себя: иначе не умею. И чувствую: дерьма во мне теперь сидит – горы. Потом три дня оклематься не мог, всё в себя приходил. Ещё и грустно было до смерти: такая тоска взяла, что хоть ложись да помирай. А ещё и выворачивало наизнанку… А, что тут долго рассказывать – дерьмо оно дерьмо и есть. В общем, полегчало ему резко. Начал песни орать, стихи свои читать – он ещё и поэт, оказывается! В обнимку припёрлись в лагерь: он меня не отпускал никак. Повис у меня на плечах, рукой за нос вцепился… Душу мне всё изливал, плакался. Стал под конец блаженный-блаженный, хоть икону пиши… Каяться начал: бес, мол, попутал – орал. Меня тогда из их лагеря изгнали с позором. Мол, сбил с пути человека, пьяница! Я, так сказать, не понял: пил-то кто? Он, получилось, без пяти минут святой, а я – совратитель, значит. Запрет наложили, чтобы я в их лагерь носу не казал. Можно подумать – я его с толку сбил, а его – хоть сбивай, хоть не сбивай – всё одно, – закончил Витек и шумно вздохнул.

Витёк умолк, а немного погодя и думая собственную думу, глядя в костер, Виктор продолжил гнуть своё:

– Там, у себя в городе, я ещё к другому местному светиле ходил… Он всех на канал сажать любит. Уши, мол, заткните, глаза закройте, и так и ходите подольше. А желательно – сутками. Ну, у людей и начинается… Иногда психушка забирает. Особенно, если народ, так сказать, предрасположенный попался. Одна женщина, например, сильно уверовала в свою святость, и было с чего: с Иисусом Христом общалась каждый вечер перед сном. Ну, и общалась бы себе потихонечку: так нет, её же понесло проповедовать!

Но, в общем и целом, этот второй светила – ничего себе мужик, оригинальный. И что-то действительно видит, во что-то врубается, что-то с ним происходит. Но только, я и у него молчать не стал. Подхожу как-то и спрашиваю: "Да, вот ты им всем говоришь, что они проводят великую космическую работу на нехилом уровне – и прочее. И они все верят. Это хорошо, убедительно, продвигает, так сказать, и к духовным подвигам зовет… Но сам-то ты, как думаешь: если сейчас попросишь Бога во-он тот холм с землей сровнять, что будет? Скажи мне по секрету… И что, ты думаешь, этот олух царя небесного отвечает? "Конечно, – говорит, – если я попрошу, Бог это сделает, ведь у меня – с ним личная связь!" И с тех пор и он стал смотреть на меня косо. Не знаю, в общем, что с людьми делается… Такое впечатление, что они даже самих себя убедили в собственной святости. Только вот – зачем? Ладно, других… Чтобы, так сказать, устремлялись. А там – авось, что и выйдет путное. Но себя-то – зачем? В остальном мужик вроде адекватный, а вот этот пунктик…

А вообще, есть, к примеру, в нашем городе, всякие. Одни – мантры поют, другие – целебные энергии вырабатывают. Только, энергии-то энергиями, а если у самих живот заболит или зуб – к врачу бегут. И какая с них тогда польза, с этих энергий? В общем, оторвался я в последнее время от групп всяких. Сам по себе как могу, так и работаю. Читаю литературу разную… Иногда бывает очень трудно её между собою увязать. Но я пытаюсь. Составить, так сказать, из кусочков полную картину.

Последнее, что прочел – про майянский календарь. Интересная штука получается. Вроде как наша Солнечная система совершает полный оборот вокруг центра галактики за 25000 лет. Так?

– Ну, быть может.

–Так, не сомневайся! Ну вот, и есть в этом круге свои точки, подобные, так сказать, точкам солнцестояния и равноденствия для Земли в её путешествии вокруг Солнца: такие же точки есть для солнечной системы в целом, при её путешествии вокруг центра галактики. Улавливаешь?

– Пока – да.

–Учитывая прочитанное ранее у Алисы Бейли, я заключил, что именно в этих точках происходит смена одного галактического луча на другой. Таких точек – четыре. Соответственно, раз в 6250 лет меняется галактический луч. Если пересчитать по календарю Майя и перевести их годы на наши, то получается, что одну из таких точек Земля проходит в 2012 году…

– Круто!

– То есть, потом всё, что наработано до этого года человечеством за последний цикл, постепенно будет становиться ненужным. И технологическая цивилизация постепенно себя изживёт. Совсем другие лучи на Землю уже начинают идти, совсем другие мысли в голову лезть. И потому сейчас мы все так лотошимся. Чувствуем грядущие перемены.

– Да… Происходит что-то. Даже у меня – и то крыша едет, – задумался Витёк.

Начал накрапывать дождь. Пришли, наконец, Николай с Василем, довольные и с мокрыми волосами.

– А мы там пассы покрутили и раскруточки всякие поделали, – сказал Николай. – А уж после – в воду!

– А я уж тут думал, что вы там жабры отрастили и к морю по реке поплыли, – пошутил Виктор.

Как только Николай и Василь подсели под "крышу" к костру – полило как из ведра.

– Э-эх! А теперь пойду и я купаться! – сказал Виктор, снимая рубашку и штаны – и прошлёпал вниз, к ближайшему спуску к реке.

Глава 7. Тайное причастие.

«Через мучеников мы узнаем, кто мучитель».

(Русские старцы). 

Учителя, вроде бы, никогда не ругаются между собой. Они добрые, и любят учеников. И не относятся к ним, как к стаду баранов. Но это – идеал. Жизнь – совсем другое дело. Здесь учителя могут делить между собой паству; впрочем, в лицо мило улыбаясь друг другу. Хорошо ещё, если они любят не людей, но идею; но иногда, оказывается, они любят просто пожрать…

Вечерний Магнит, назначенный на шесть часов, отменили. Так распорядился Евграфий, когда к нему наведались Матушка Мария и Надежда, желающие просветиться, как им стать ещё духовнее.

Евграфий являлся одним из признанных Учителей всей эзотерической Поляны, приезжал сюда каждый год и был знаком со всеми руководителями групп. А сейчас, поскольку он был осведомлен, что уже прибыло довольно много народу, Евграфий решил, что пора вместе с палаткой и вещами спуститься на Поляну с ближайшего пригорка, с так называемой Шамбалы: места с живописными развалинами нескольких дольменов. На то, чтобы собрать вещи, палатку и перебазироваться, требовалось время, и потому, он мог присоединиться к Магниту только попозже.

Должно быть, именно Евграфий назвал то место Шамбалой, и название с его легкой руки закрепилось у эзотериков. Впрочем, найти туда дорогу, без проводника, было достаточно трудно: запетляешь среди тропок. И вынесет тебя или на вершину, с посадкой елочек и заброшенным сюда не понятно, какими судьбами, ржавым трактором, или на чуть меньший пригорок, по краю которого лежит тропа на речку Скобидо. Или, вовсе пойдешь лесом к живописной Скале и грязевому, бурлящему источнику.

В этом году Евграфий сидел на Шамбале ещё то ли с последних майских дней, то ли с начала лета. Он хорошо освоился в горах, и, как громко утверждал, «продолжал исследовать местность».

Поскольку внизу Учитель Поляны еще не появился, а об отмене Магнита знали не все, то некоторые всё-таки собрались там, где было запланировано заранее: в центре Ромашковой, у большого камня. К этим людям примкнули и Наталья с Сергеем.

Собравшиеся ждали, а Магнит всё не начинался. Сидели по одному, по двое, небольшими группами – вокруг камня. Кто медитировал, кто просто наблюдал за окружающими.

Наконец, подошла тётя Роза в своём неизменном «персидском» халате. Она жевала какое-то умопомрачительное печенье, от которого исходил сладкий и приятный запах. Тётя Роза сообщила, что общий Магнит перенесли на более позднее время. А ежели кто соберется, рекомендовали или заняться индивидуальной работой, или же, по желанию, провести небольшой тренировочный Магнит.

– Может, раз уж собрались, так начнём? Тренировочный? – сбивчиво предложил Анатолий, суровый лидер группы с Кавказа. – Тем более что в конце Магнита я хотел бы показать всем одну вещь… Я о ней здесь уже сообщал, и может, кто из вас уже слышал. Я говорил, что этот предмет подвезут попозже… Похоже, что он не хочет быть явлен всем, но мне идёт информация, что время выбрано правильно, и на большом Магните его показывать не нужно. Пусть он приоткроется сейчас! Но, это – после Магнита. А пока – начнём, пожалуй.