– Давайте, оденем чешуйку! – шутливым голосом предложил Шнобель. – На всякий случай. А то, я без неё в подземке чувствую себя голым.

Остальные всерьёз восприняли его предложение и без колебаний облачились в скафандры. Тогда их примеру последовал и сам Шнобель, сняв, наконец, костюм незжа.

Потом они осторожно двинулись вперед по темному тоннелю: впереди Шнобель с фонарём, потом Генрих, а Кролас замыкал шествие.

Ход, постепенно сузившись, дальше шёл постоянной ширины: примерно в метр.

Здесь часто раздавались таинственные странные звуки и шлепки. Попадались мыши, крысы и здоровенные жабы. Ход иногда изгибался и заворачивал, иногда раздваивался, но оба ответвления рано или поздно должны были сойтись вновь: так было на карте.

Вскоре, после очередного соединения обоих ходов, они набрели на естественную полость: подземную пещеру, довольно обширную, и даже с небольшим озерцом и ручейком. Живописно свисавшие с потолка острые камни, естественного происхождения плиты и колонны, которые иногда разрушались и рассыпались, образуя завалы, являлись довольно эффектным сопровождением этой утомительной дороги. Особенно, когда через все эти завалы ракушечника приходилось перелезать поверху, через оставшуюся узкую щель, рискуя при этом застрять между наваленных камней и потолком прохода.

Из обширной естественной пещеры они попали вновь в рукотворный лаз, более широкий, чем шел ранее. Но боковых ответвлений и тупиков становилось всё больше. Путники теперь петляли и возвращались по нескольку раз на одно и то же место, и вновь попадали в следующий тупик. Пока не отыскивали нужный проход. Но вскоре вновь обнаружилось русло тонкого ручья, что просочился сквозь стену подземного коридора, и дальнейшая дорога пошла вдоль его русла. Ручеек становился всё шире, пока не достиг в ширину метра полтора, и далее спускался вместе с проходом всё глубже и глубже. Пещерник, исполненный энтузиазма, чувствовал себя как дома и шёл уверенно. Интуиция и нос его не подводили.

В конце пути вновь пошло сужение прохода, и они оказались в совсем узком, тесном туннеле. Ручеёк здесь исчез, уйдя в боковое ответвление, куда не проникла бы даже собачонка. В этом узком туннеле, вдобавок, им пришлось, как кротам, пару раз разгребать насыпи земли, которые перегораживали проход. Но, наконец преодолев препятствие, они неожиданно для себя увидели впереди свет. Теперь они шли на эту точку света, выключив фонарь. Проход расширялся.

Они вышли в коридор, в котором стены были обложены кирпичной кладкой. А свет шел от зажженных свечей, установленных в подсвечниках, вдоль стен. В этом коридоре, по обе стороны, находились выдолбленные в земле кельи без дверей, с небольшими окошечками. В конце коридора оказалась кованая железом дверь, ведущая наверняка в подвал какой-нибудь старой церкви. Но к ней они не подошли, поскольку вблизи заметили еще одно узкое ответвление, а там – еще одну маленькую келью. У нее имелась деревянная дверь, и она была приоткрыта. Комнатка освещалась электрической лампой. А обстановкой была похожа на комнату батюшки Амвросия.

В ней виднелась фигура человека… Который, несмотря на глухую ночь, сидел сейчас за письменным столом.

Когда они приблизились к келье, человек обернулся. Он был высоким, седобородым старцем; и старец, казалось, нисколько не удивился их приходу и вышел им навстречу.

– Заходите, – пригласил он, улыбаясь широко. – Я – затворник Даниил, настоятель монастыря.

Они сняли за порогом комнаты скафандры, быстро переоделись. И все, по одному, протиснулись в открытую настежь дверь. Внутри была узкая деревянная кровать, маленький столик с лампадкой, книги, а в углу… У Иоганна аж дыхание от удивления перехватило: там, на вполне современном столе, сиял экраном компьютер… Такой, как у Генриха. Запретный в городе…

Отец Даниил, проследив направление их взглядов, погладил шелковистую бороду и довольно усмехнулся:

– Вас послал сюда мой друг, Амвросий? – спросил он, посмотрев на Генриха.

– Да, – ответил тот.

– «Если тебе будет совсем трудно, возьми этот крест и пойди разыскивать отца Даниила. Его спросишь у батюшки Амвросия. Но путь к затворнику долог и опасен», – отец Даниил улыбнулся. – Так тебе сказал недавно некий странник, на паперти в Ростове?

– Так, батюшка. И еще, он догадался, что я – хакер. И он… Тоже был посвященный.

– Ну… Вот ты к нам и добрался, – и затворник ласково похлопал Генриха по плечу.

…Немного погодя, Даниил и Генрих остались за компьютерами: тот, что принес Шнобель, тоже подключили. А Иоганн и его друг пошли спать в одну из келий. Шнобель расположился спать на полу, устланном свежими травами, которые принесли послушники монастыря, по просьбе отца Даниила. Пещерник заснул моментально. А Кролас улегся на единственном здесь топчане, устланном лишь тонким одеялом. В его изголовье поместился Тенгу.

–Тенгу, а ты бывал за пределами города, и за пределом… этой Зоны? – тихо спросил врана Кролас.

– Да. Я с другой стороны. Ты когда это понял?

– Ещё при твоем разговоре с Линдой. И ты можешь уйти отсюда?

– Да. Если меня вынести за его пределы. Там я свободен. А здесь… мозг не достаточно хорошо работает. Стоит заглушка, нарушающая нормальную его р-работу.

– А зачем ты прилетел в этот город?

– Я искал её… Линду. Она – тоже не отсюда. И ей тут… уже смертельно опасно находиться. Я искал её повсюду. И вот, наконец, нашел. Вместе с тобой мы её нашли. Но… Отсюда очень сложно уйти.

– Тенгу, сегодня я узнал, что мой сын – хакер. Расскажи, что ты знаешь про них. Здесь ими пугают маленьких детей, и обвиняют во всём, в том числе в разрушении Общего мира и в том, что существуют Зоны. Это ведь не так, и они не виноваты?

– Всё получилось, как в «испорченном телефоне»… Была, говорят, такая детская игра. Общая Смерть действительно отчасти возникла… Из-за интернета. Именно интернет привел к общему информационному коллапсу планеты. Старый интернет. Не тот, который создали хакеры. Как всегда, человеческая мечта привела к боли… Как любая мечта, что получила техногенное решение: корабли, самолеты, фотоаппараты… Люди стали не только летать и плавать, но и убивать… А с фотографией стали не нужны картины. Интернет – это мечта о доступности информации. Любой. Но именно он… Убил ценность информации.

– Как это?

– Стало технически возможным воспроизвести любое событие, и прокрутить в сети. Создать так называемый «фейк» – и его стало не отличить от реальности. И люди перестали верить друг другу. В те времена, последние времена существования интернета, он стал напоминать информационную клоаку. Созданный для обмена информацией, он выродился полностью. Она в нем теперь полностью отсутствовала.

– А что же тогда было?

– Была реклама. Которая лезла изо всех щелей. Спам-рассылки. Политические лозунги. Приглашения сетевиков. Была и вовсе всякаянеприличная гадость. А также, любая социальная сеть была забита ботами. Не существующими людьми. Они постили, как автоматы, другие материалы, картинки, рекламу, поздравляли с праздниками. Лили толстый слой карамели, как всё прекрасно – или, наоборот, угроз и обвинений…Создавались разные типы ботов, они ведь подделывались под людей… На самом деле, чтобы заклевать им мозги. Создать ботов стало очень легко; у многих их были тысячи. Никакого смысла общаться с ботами не было. Потому, вскоре люди стали покидать ту или иную сеть: если её заклепали боты. Пока… абсолютно все ресурсы не превратились в платформы, где одни лишь боты общались между собой… Фильмы невозможно было смотреть потому, что каждые пять минут их прерывала реклама. Психологи дружно говорили, что это приводит к нервным заболеваниям, в особенности у детей – но никому до этого не было дела… В любой электронной энциклопедии специально, ради вредительства, блокировались все ссылки. Более-менее информативные сайты уничтожали или блокировали надписью о якобы из «не безопасном» соединении… Оставались только книги. Но их можно было прочитать, только отстегнув деньги так называемым «правообладателям»: то есть тем, кто закупил право на сайт, где их вывешивали… Ну, и в результате всего этого, появилась масса людей, которым такой интернет был не нужен в принципе. Поскольку нормальная, живая информация в нем всё равно отсутствовала. Сохранялись разве что функции почты: интернет существовал для посланий друг другу.