– Ты знаешь Тараканова?

– Нет, – ответил тот быстро. – Кто это такой? Почему ты о нем спрашиваешь?

– Он сейчас пытался прощупать твой мозг, – прокомментировал вран. – И нам надо вычислить его. Вернее, то, как он на тебя вышел. Иначе – кр-ранты. Где ты берешь информацию?

– Какую? – спросил Иоганн. – Если общего характера, то – из редакционного компа.

– А – ещё? Всякую, – вран явно был чем-то напуган. – Нетрадиционную. Быть может, запретную в этом городе. Тобой заинтересовались…

Кролас задумался. И неожиданно вспомнил своего приятеля из хипков. Странного такого. Его «свои» звали Шнобель-Пещерник. А занимался он тем, что собирал старинные штуки, называемые книгами: теми, что сохранились из прошлого, не в электронном виде. В основном – на пластпапире. Их даже кислотные дожди не шибко испортили. Он собирал те книги, что когда-то валялись на мусорке. Их с помоек смывало в пещерно-канализационную сеть. А он эту сеть хорошо знал. Изучил именно тогда, когда начал собирать книги.

Кролас как-то проторчал на хате у Шнобеля месяца два. И читал без отрыва. Всё подряд. Он бы и ещё там застрял, но кончились все его шопснабы, и потому надо было срочно устраиваться на очередную работу.

«Вроде, про Тараканова там мне ничего не попадалось. Даже в книгах Шнобеля. А также – ни в газетах, ни в информационном справочнике, ни в комп-инструкт-пейджах, содержащих основную инфу о разных лицах, деятелях Ростова», – подумал он.

– Нет, я понял, что ты о нём ничего не знаешь. Меня интересует, что ему от тебя надо. Зачем он роется в твоем мозговом компьютере, – задумчиво прокаркал вран.

Иоганну стало не по себе. Будто холодок пробежал. От ног до корней волос.

– Ладно. Собирайся. Нельзя терять вр-ремя. Возможно, что вскоре и сюда нагрянут с проверкой сер-рые. А нам надо искать парнишку – твоего Оливера. И успеть найти. Возможно, Тарраканов заинтер-ресовался не тобой, а им – ну, и всеми Кроласами за компанию. Надо это выяснить. Опередить.

– Искать Оливера?

–Ты хотел отыскать сына? Пр-роведать?

–Да.

– У тебя сегодня выходной, после вчер-рашнего задания?

– Да, выходной.

– И ты можешь не появляться сегодня в р-редакции?

– Могу. Я работал ночью, строчил текст. Имею право на отдых.

– Воспользуйся этим вр-ременем. У нас его мало, – каркнул вран.

* * *

Иоганн в последнее время чувствовал себя так, будто полностью потерял реальность происходящего. А потом обрел новую. И в этой новой, иной реальности вдруг доверился врану. Он чувствовал, что эта птица полностью меняла его жизнь, его мысли…

«Он из журналиста превращается в человека. Постепенно, но верно», -думал тем временем вран, который сейчас мирно дремал вполглаза у Кроласа на плече. Для всех иных – в облике старого попугая. И они вновь были на улицах Ростова. Иоганн теперь невольно сравнивал его с тем городом, что приснился ему во сне. Сон был настолько ярок и отчетлив, что казался ему реальностью, а то, что в нем происходило – прожитым путешествием.

Он рассматривал, будто впервые видя, искусственные пальмы и ёлки, покрытые синтепоновым покрытием: для защиты от выгорания. А потому, всегда будто бы заснеженные. И редкие лавочки из пласторганики. И убитых жизнью, озлобленных людей, в их вечном блевотном скольжении то вверх-вниз, то по метро-тьюбам…

Кролас и сам сел в поезд метро…

А ехали они с враном в Новочеркасский район Ростова. Искать улицу Бирючья Балка.

Иоганну не нравился этот район. Когда-то, это был отдельный город, Новочеркасск. Потом насколько городов слилось с Ростовом, как ещё раньше Нахичевань. А ещё позже, Новочеркасский район стал запущенным и унылым. Ходили слухи, что там блуждают радиоактивные галлюциногенные сполохи и местами светится зеленовато-желтый газ.

Полузаброшенные, огромные, надтреснутые вдоль подъездов многоэтажные конструкции, заваленные хламом, и контейнеры с отходами, которые, казалось, никто и никогда не вывозил, соседствовали с пейзанского вида лачугами. Парадный центр сиял великолепием почти дворцовых построек, что не мешало пересекать даже его отстойным грязным канавам и проложенным поверх пластикового тротуара открытого типа трубам, обтянутым стекловолокном и грязного цвета жустером.

В то же время, именно здесь находилась большая часть детских учреждений и больниц, а также известный всему Ростову коммунятник на улице Бирючья балка – низинной и на редкость вонючей.

Вскоре он с враном на плече шел именно по Бирючьей балке. Вдоль грязно-желтого сооружения, которое было украшено надписью: "Эта сторона улицы опасна при кислотных дождях". Надпись, по-видимому, была оставлена недавним прошлым ростовского бытия. Теперь никаких дождей не было. Даже кислотных.

Иоганн двинулся вперед по улице. Её грязно-серый сумрачный колорит, ни с чем не спутываемый, и только этому району присущий запах болота, дешевых сигарет и рыбы не внушали ему оптимизма. Шарящие в темноте подворотен бездомные коты, непонятно на каких харчах отъевшиеся до невероятных размеров, то и дело презрительно сверкали на него бриллиантами глаз. Конечно, наличествовали и незжи. Они рылись в мусорных контейнерах… Кролас знал, что хипки эту категорию граждан, "не зарегистрировавших жительство" (сокращенно: незж), называли более верным словечком: нежить…

Он сам, к примеру, своё жительство тоже не сразу зарегистрировал, попав в город. Но незжем Иоганн не был никогда. Незжи – это только те, кто не регистрируется в принципе, да и к людям, в общем-то, давно не относятся. Зачем незжу паспорт?

Одна из таких особей, только что, на его глазах, удлинила свою руку, и, пошарив где-то в глубине контейнера, извлекла оттуда нераспечатанный бигпакет шопснаба. Остановив на Кроласе свои бельма, незж начал припевать, что-то нашептывать, булькать: завораживать. Иоганн, силясь оторвать взгляд от незжа, нашептывания которого обретали над ним силу, вяло чертыхнулся, переместился, показал дулю и проорал: "Незжу – незжево, богу – богово, а меня – поминай, как звали!" – и прибавил шагу, слегка при этом погрузившись ногой в канаву. Незж ухмыльнулся, показав гнилые зубы, и захохотал мерзко.

А Кролас с налету ворвался в первый попавшийся административный комплекс "Коммуны воспитания подрастающего поколения", обнаружив внутри претенциозно отделанный холл, пустой и гулкий. Далее – коридор, вдоль которого выстроились белые двери с ничего не значащими для него номерами. Он, постучавшись, вошел в первую попавшуюся. За столом, великолепно инкрустированным искусственными бриллиантами, томно развалилась в кресле и сидела, некрасиво расставив ноги, помятого вида анкюлотница. Она была занята: старательно расписывала свои ногти. С видом отрешенного благодушия и снисхождения до его персоны, она на краткий миг оторвалась от своего занятия и поинтересовалась:

– Что тебе нужно?

Кролас ткнул ей в нос пропуск второй категории и газетный папир и быстро выпалил:

– Я из газеты. И мне нужно найти мальчика или девочку по фамилии Иваненко. Она или он недавно выиграл (или выиграла) главный приз в передаче. В той, которая была организована городом на благотворительные средства и призвана…

Анкюлотница, не дослушав, мило улыбнулась официальной улыбкой и сказала, что ему нужно обратиться в отдел СФИНКСа (Службы Фиксирования Индивидуальных Номеров Классификационного Списка), кабинет № 1012.

И Кролас мигом исчез, растворился в дверном проеме.

В 1012 просто стоял местный обшарпанный комп, содержащий все данные о коммунятнике. По запросу Кроласа, конечно же, не на тему девочки-мальчика Иваненко, а по другому поводу, высветился район 3, корпус 2, дом 14. Вроде бы, именно там жил Оливер Кролас…

Иоганн, с враном в кармане, тут же отправился по этому адресу.

В любом "доме" коммунятника, как он знал, на первом этаже располагался спортзал, столовая и тому подобное. На последующих – классы. Только верхние этажи здания были жилыми, именно там ютились "воспитуемые".