Сказать, что Играсс пребывал в бешенстве, это не сказать ничего.

— Капитан, вы уверенны, что полностью отдаете отчет о своих действиях? — наседая на ссутулившегося представителя Корпорации, Ящер был практически не способен контролировать себя и сдерживал желание вцепиться наглому мхару в глотку буквально из последних сил.

— Вы отказались подчиниться требованиям уполномоченного представителя Контроля. Проявили неуважение к законному представителю власти! — ярился мужичонка, при этом осторожно отодвигаясь в сторону стоящих у двери молодцов в форме «типа — мы — контроль».

— Уважаемый, не надо сыпать мне зауши звездную пыль. Из вас представители Контроля, как из меня Председатель Совета Сарших. Прежде чем требовать от меня подчинения, будьте добры, подтвердите ваши полномочия. И обоснуйте подрыв МОЕГО звездолета.

Когти с жутким скрипом проскребли по столешнице, оставляя в темно-синем материале глубокие борозды. М-да, претворяться кем-то другим в такой ситуации было бы просто глупо.

— Вы! — дал петуха капитан, явно впечатленный более чем нужно.

— Да, вы! — взревел Играсс. — Будете должны мне за мой звездолет, сорванные планы, упущенную выгоду и моральный ущерб. Будьте любезны, предоставить мне сеть для связи с моим адвокатом, в соответствии и с положением пункта семь, статьи триста восемьдесят восемь о полномочиях контролирующих безопасность структур и приписанных к ним организаций.

Это был удар ниже пояса, но корпорант смолчал, нервно дернув толстой мордой, он оскалился на охранников и почти бегом покинул самодовольно ухмыляющегося Играсса.

— Идиоты, — прокомментировал цирк устроенный неугомонным представителем Корпорации Никар, придерживая у колена накопитель-ретранслятор Риды. — Неужели они не понимают, что он своими действиями просто свяжет их по рукам и ногам?

— Пока мне это выгодно, мне плевать, насколько их действия рациональны.

Да и на самого корпоранта Играссу сейчас было плевать. Его больше беспокоило то, чему они все стали свидетелями несколько минут назад. На общее помешательство это мало походило. На голограмму — ещё меньше. Никто просто не знал, что они изменили внешность Вики и теперь, она мало походила на ту замученную девушку, что попала на корабль пиратов несколько дней назад. Хотя и стоит признать, что выглядела она в этот раз просто ужасно. Дерганная, с явными следами истерики и полного непонимания происходящего. Играсс ели удержал себя от того, чтобы не кинуться к ней. А потом стало поздно, она просто растворилась в пространстве, словно мираж.

— Я вспомнила, — неожиданно встрепенулась Рида. — То, чему мы стали невольными свидетелями, это — выбор Пути. Есть старые свидетельства, что альдарцы какое-то время именно таким образом путешествовали между пространством.

Все присутствующие уставились на неё в полнейшем шоке.

— Да ты с ума сошла, — первым не выдержал Никар, взвыв во всю силу своих легких. — Этого просто не может быть. Её порог способностей — инициировать защитный барьер, ну может ещё пройти процедуру считывания личности. Но перемещения! Нет. Невозможно.

— Ага, я читала твоё заключение. Вот только ты не забывай, что стресс порой делает организм живого существа намного сильнее, а его возможности в результате этого возрастают в разы, — подождав минуту пока Никар смириться с мыслью, что такое, в общем-то, вполне возможно и что-то на скорую руку посчитает. А потом решила добить, осоловело хлопающего в её сторону ученого нескромным предположением. — А теперь представь, где именно сейчас может находиться Виктория.

— Твою мархову мать!

— Не трогай маму, — привычно огрызнулась девушка.

Я медленно дрейфовала по поверхности водоема (море, океан, озеро?). Вода здесь была спокойна, будто я оказалась в закрытом бассейне. Ни ветерка, ни течения. Я оказалась в совершенно неподвижном состоянии, когда и оглядеться нет возможности. Во-первых, темно. Во-вторых, просто страшно. Мне было совершенно неизвестно, есть ли здесь какие-нибудь хищники и как они отреагируют на моё внезапное появление. Может, стоит мне двинуться и мою тушку тут же слопают. Вот и болтаюсь, как то самое в проруби, стараясь не сильно дергаться, прибавляя соленых капель.

Я уже начала понемногу дремать, когда сбоку начал приближаться свет. Сначала подумала — глюки продолжаются. И даже успела расслабиться, готовясь внимать дальнейшие выверты собственного подсознания. После чего случился облом.

Меня грубо дернули за шкирку вверх, и какое-то глазастое чудо уставилось огромными оранжевыми фонарями прямо на меня.

— ……!

У меня получилась очень эмоциональная фраза, выражающая все мои впечатления в отношении всего, что со мной происходило и продолжает происходить. Фонари прониклись, яркость света убавили.

— Завтра расскажешь, что ты тут делала и какого вообще здесь оказалась, — совершенно по-русски заговорил монстрик немного хрипловатым, мужским голосом и, перекинув меня через плечо, потопал в неизвестном направлении.

Мои мозги, справедливо рассудив, что приход оказался каким-то уж очень затяжным, предпочли, в который уже раз за сегодня, отключиться. Ну и ладно.

Проснулась я резко, как от толчка в плечо. Сна как не бывало.

Я лежала на кровати в огромной комнате, полностью залитой светом благодаря огромному окну во всю стену, наполовину закрытому легкими белыми шторами. За исключением кровати, на которую меня кто-то заботливый положил и огромного овального ковра с высоким ворсом, совершенно черного цвета, все остальное в интерьере оказалось совершенно кипельно — белым. Стены, пол, потолок, немногочисленная низенькая мебель и предмеры декора в виде какого-то панно на стене — все абсолютно белое, без единого пятнышка яркого цвета. С потолка в центре комнаты свисали какие-то матово-белые шары (видимо люстра) на тонких прозрачных ниточках-проводах. Низенький стеклянный столик на резных, словно кружевных, гнутых ножках, разбросанные вокруг подушки с текстурным узором. Даже цветок в вазе на прикроватной тумбочке оказался с белым стеблем и чем-то похож на калу, только с несколькими лепестками, сложенными в дудочку.

— Динь-динь, — стеклянный шарик у музыки ветра мелодично звякнул от легкого дуновения ветерка, внося оттенок реальности в происходящее.

По комнате поплыл приятный, свеже — сладковатый аромат.

Черт, где я?

Воспоминания о вчерашних событиях отдались болью в затылке и тянущей пустотой в груди. Я решительно ничего не понимала в происходящем. Как я тут оказалась? Причем, совершенно голая, в чужом доме, непонятно где.

Завернувшись в простыню, которой была укрыта, осторожно сползла с кровати, ноги немного подрагивали, и стоять уверенно, не опасаясь грохнуться, у меня не получалось. Пришлось по ближайшей стеночке, медленно перетаскивать свое не очень довольное движением тело, до ближайшей двери. В зеркало у туалетного столика я при этом старалась не смотреть. Незачем мне сейчас знать, насколько я хреново выгляжу, меня больше раздрай внутри беспокоит. Заодно и к окну подошла. Чтобы потрясенно раскрыв рот, уставиться на то, что находилось по ту сторону.

Если я до этого считала интерьер комнаты немного странным. Черно-белая гамма в спальне — несколько нестандартный выбор. То теперь, в очередной раз убедилась, что в этом сумасшедшем мире все ещё есть то, что способно меня удивить.

Там все тоже было абсолютно белым, кроме проглядывающей в проплешинах бело-золотистой травы, земли и совершенно черной воды огромного озера в окружении гор, покрытых сверкающе-белым на солнце лесом. Я и не представляла, что на свете существует столько оттенков белого. Даже небо и то, лишь немного отдавая синевой, было белым.

Прилипнув к окну, я жадно всматривалась в этот бумажно-ватный мир на черном холсте.

Не знаю, сколько я так простояла, разглядывая волны пригибающейся даже от легчайшего ветерка травы, с золотисто-белыми колосьями. И на совершенно спокойную, без малейшей ряби или волнения, чернильно-черную воду, совершенно не отражающую солнечного света.