– Волки появились?

– Стаями ходят по Уралу! Больных оленей обгладывают и даже на здоровых стали нападать, – горевал Пётр Бахтияров. Снова закашлялся больной туберкулёзом манси.

– Ты думаешь, что боги вас наказали? А за что? – спросил председатель.

– Конечно, а как же?! Кто-то разгневал наших богов. Когда боги разгневаны, они требуют новых жертв…

– Да ладно тебе, Пётр Якимович! В эти легенды советский человек не должен верить! – председатель Мокрушин встал из-за стола и стал гордо расхаживать по кабинету. – Вот и вы, если бы жили с нами, среди советских людей, а не среди этих, так сказать, волков, мы бы дали вам работу – у нас её в сельсовете хоть отбавляй! Правда, Анфиска? – Анфиска всё это время сидела на лавке за печью и внимательно слушала разговоры своего председателя с пришлым манси. – Советская власть выделила бы вам жильё. Ваши дети ходили бы в советскую школу, стали грамотными, познали бы такую науку, как физика! – Михаил Ананьевич поднял палец вверх, акцентируя на этом внимание тёмного манси Бахтиярова. – И поняли бы, что никаких богов в природе не существует! – продолжал агитацию председатель Бурмантовского сельсовета товарищ Мокрушин. – И все бы эти ваши предрассудки, так сказать, о каких-то там языческих богах и священных горах начисто бы ушли в небытие. И вы бы тоже в скором времени встретили вместе с нами коммунизм!.. – Михаил Ананьевич увлечённо говорил свою речь, размахивая то и дело кулаком, а иногда и ударяя себя этим же кулаком в грудь, чтобы сделать речь более убедительной.

Пётр Бахтияров снова закашлялся.

– Не убедил ты меня, председатель. Всё-таки зря ты так говоришь о наших богах: того и гляди и на вас разгневаются. И не только олени там гибнут. С одной горы на Уральском хребте сдуло человека. Мой отец сам это видел.

Председатель выпучил глаза:

– Какого человека? Откуда сдуло?

– На священную гору пытался подняться человек, куда боги запретили восходить. И его оттуда метелью и ураганным ветром сдуло.

– Он умер?

– Не знаю. Это мой отец видел. Я сам не видел.

– Откуда ты знаешь об этой священной горе? И где она находится?

– Мой отец рассказывал. Он рассказывал нам, что эта гора находится от наших юрт примерно в сорока километрах. А мой отец, Бахтияров Яким Иванович, был уральским пастухом и рассказывал, что видел, когда пас оленей, что с одной горы сдуло человека.

– Что за чёрт?! Когда это было? И что за человек там погиб? – разволновался председатель, держась за сердце.

Анфиска подскочила, увидев, что Михаил Ананьевич покраснел весь и руку на груди держит. Принесла ему стакан воды, как бы чего дурного не вышло.

– Что вы тут за страсти такие рассказываете?! – недоброжелательно глянула она в сторону Петра Бахтиярова.

– Я не знаю этого человека. Это уже давно было, когда мой отец ещё был жив…

– Так и отец твой тоже умер?!

– Да, давно уже! Больше пятнадцати лет назад.

Мокрушин выпил стакан воды и облегчённо выдохнул.

– Так это было пятнадцать лет назад?

– Ну да, больше, чем пятнадцать. Я и говорю, что когда мой отец, Яким Иванович, ещё был жив, рассказывал, что был такой случай. И про эту гору говорил, что опасно ходить туда, и строго-настрого наказывал, чтобы мы туда не ходили. Ещё когда жив был, остерегал нас, а потом он умер.

– А как гора называется, куда отец запрещал вам ходить и где человека сдуло?

– Не знаю, как называется. Но эта гора, о которой он говорил, находится от наших юрт примерно в 40 км – 30 км, в верховьях реки Вижай.

Вдруг манси Бахтияров встал, вспомнив, что там ждёт его брат Николай:

– Ладно, председатель, заболтался я тут с тобой, сейчас брат мне взбучку даст. Нужно к дяде ещё наведаться… перед отходом в юрты.

Манси Пётр Бахтияров направился к выходу и вдруг остановился, о чём-то вспомнив:

– Ах, да! Забыл совсем, зачем заходил к тебе, председатель. Газеток старых хотел взять, чтобы сигаретки крутить. Знаю, что у тебя их много всегда.

Мокрушин достал из нижней полки стола кипу старых газет, ещё за прошлый, 1958, год, и протянул их Бахтиярову:

– Ты бы прекращал курить эту махорку, того и гляди: с кашлем однажды лёгкие выплюнешь!

Манси вышел, помахав у ворот рукой. Сел в оленью упряжку и укатил в сторону дома своего родного дяди, Бахтиярова Ильи Ивановича. Позади осталась только снежная дымка.

17 февраля 1959 года. Свердловск. СССР

На утро Блинов не смог сидеть на лекциях в своём родном институте, так как он не находил себе места. Он был человеком действия, поэтому считал, что любое промедление в этой ситуации смерти подобно. Блинов чувствовал, что в данный момент ребята находятся в беде и им нужна срочная помощь. Юра потихоньку проскользнул мимо столов и вышел незаметно из аудитории. С ним вызвался идти и Женька Синицын.

Стоя в телефонном автомате, недалеко от института, Блинов снова и снова набирал номер председателя спортклуба УПИ Льва Семёновича Гордо. Может быть, он получил телеграмму от Дятлова? В трубке слышались долгие, длинные гудки. Никто не снимал трубку. Попробовал набрать ещё, а потом ещё и ещё… Никто не отвечал.

– Нет!.. Нет! – Блинов стучал кулаком по телефону-автомату. На него стали оглядываться прохожие. – Это бесполезно…

Юра достал из кармана свою записную книжку и стал судорожно искать номера домашних телефонов хоть кого-нибудь из группы Дятлова.

– Что ты ищешь? – Синицын хотел тоже быть чем-то полезным в этой ситуации.

– Я ищу хоть один домашний телефон кого-нибудь из ребят.

Синицын открыл свою записную книжку:

– У меня только домашний номер Людки Дубининой.

Юрка Блинов выхватил блокнот у Синицына и стал набирать номер, который там был записан.

К телефону подошёл отец Люды Дубининой, Александр Николаевич. Блинов обрадовался, что наконец дозвонился. На его вопрос, не вернулись ли ребята домой, услышал отрицательный ответ. Не было, не вернулись, и не было ни писем, ни звонков…

Тогда Блинов отыскал у себя каким-то случайным образом номер Сашки Колеватова. Позвонил ему. На звонок ответила Сашина сестра, Римма. Она тоже до этого момента особо не волновалась и сказала Блинову, что никаких сведений от ребят не поступало и из УПИ никто не интересовался. Образовался замкнутый круг. Никто ничего не знал и не слышал. Нужно было что-то делать!.. Но что?

Вслед за Блиновым волнение за группу Дятлова перекатилось и на их родителей. Звонок от Юры стал тем самым тревожным сигналом, той красной кнопкой, для родных туристов группы «Хибина», после которого началась самая настоящая паника среди родственников. Римма, сестра Колеватова, решила уже сама позвонить председателю спортклуба УПИ Гордо. Блинов ей оставил известные ему номера телефонов и просил их тоже интересоваться судьбой дятловцев.

Телефон Гордо продолжал предательски молчать. Льва Семёновича невозможно было застать на работе. Руки Риммы затряслись. «Случилось что-то ужасное», – мелькнуло в голове у сестры Колеватова. Её сердце дрогнуло. Позвонила по другому номеру, оставленному Юрой Блиновым, в городской комитет физкультуры. Поговорила с товарищем Уфимцевым. Он заверил её, что беспокоиться не о чем, что такое бывает: группы задерживаются в пути даже на неделю, и т. д. Ответил то же самое, что и вчера Блинову. Римма начала возмущаться: ведь с 12-го февраля прошло столько времени, а никто даже не побеспокоился о ребятах!

Но Уфимцеву Валерию Михайловичу сегодня не давали покоя не только Блинов и Римма Колеватова, но и взбудораженные родители Люды Дубининой, а также отец Рустема Слободина, который был не последним человеком в городе Свердловске. Уфимцев понял, что дело запахло жареным. Возмущённые родители обрывали телефоны и грозились пожаловаться в вышестоящие инстанции: профком, партком и прочие структуры. Уфимцев уже и сам растерялся, не зная, что и думать.