Но больше всего любил уходить Лот к людям рабочим – к пастухам, кузнецам, плотникам и каменотесам. Любил он есть из их котлов, пить из их бурдюков, наблюдать за работой их ловкой, слушать шутки соленые и сказки веселые. Но не часто удавалось ему быть среди людей. Хоть и жил он привольно, но полной воли у него не было: куда бы ни пошел Лот, всюду он чувствовал на спине своей взгляды соглядатаев. Боялся Фарра, что сбежит Лот. И если отходил Лот надолго и далеко от шатров, окликали его люди приставленные, словно только что нашли, и звали к шатрам, говоря, что срочно он понадобился деду для дела важного.

А меж тем, не раз после возвращения Лота, напоминал Аврам отцу о сне его вещем.

– Вот кровь Арана с нами, – говорил он. – И Нахор с нами. Отчего же, отец, не идем мы из Халдеи в землю Ханаанскую, как велено было тебе Богом нашим через Вестника?

– Не время еще, – отвечал Фарра. – Послал я людей за Такхой. Может быть, найдут ее и приведут?

А потом, когда вернулись люди пустыми, говорил:

– Не привык еще Лот к нам. Смотрит волчонком по сторонам – так и ищет убежать. Пусть освоится и смирится с положением своим.

А после, спустя еще время:

– Опасно сейчас выступать. Слышал я, что неспокойно стало на большой дороге. Рыскают по ней разбойники как звери лютые, нападая на караваны, и не в силах их усмирить войска царские наемные. Куда уж нам с ними справиться, если нападут. Подождем до весны.

И каждый раз, когда Аврам заводил речь об исходе, находил Фарра причину, чтобы отсрочить дело. И пытался Аврам говорить об этом с Нахором, чтобы вместе убедить отца. Но Нахор отвечал, смиренно опуская голову:

– Отцу лучше знать, что делать. Старше он, а значит – ближе к Богу. Скажет выйти, пойду за ним. А пока молчит – и нам молчать пристало.

И злился Аврам на Нахора, на притворное смирение его, ибо знал он, что не верит Нахор ни во что, кроме звона золота. И злился он на отца, который не тверд был в вере предков: хоть соблюдал старик обряды, совершал жертвы чистые, но слал также дары обильные в храмы языческие и держал в шатре своем идолов. И обидно было Авраму, что не к нему, во всех делах следующему заветам предков, а к отцу его слабовольному был обращен призыв Божий. Но решил Аврам, подумав, что через Фарру было дано указание Божье всему роду их, которое должно выполнить, чтобы свершилось через это благовещание. И решил Аврам, что если даже отец его и брат не внимут призыву ясному и знамению очевидному, не изойдут из Халдеи, то он один это сделает. И решив это, стал Аврам собирать вокруг себя людей богобоязненных, и стал говорить с ними о вере чистой и о мерзостях жизни в земле Халдейской, где властвуют демоны под видом богов и где невозможно жить истинно верующему, чтобы не оскверниться грехами. Но не все, к кому он обращался со словами увещевания и призыва, соглашались следовать за Аврамом. Некоторых смущала неистовость и суровость веры его, а другие страшились дороги дальней и превратностей в земле чужой. Ибо многие люди предпочитают малое зло ближнее добру, путь к которому долог и тягостен. Говорили такие:

– Нам и здесь хорошо. Будем жить, где предки наши жили, – и отходили, посмеиваясь.

И дошли до Нахора слухи о разговорах тайных Аврама с людьми рода, и рассказал он об этом отцу своему Фарре. А Фарра сказал:

– Вот сын мой, желающий выйти из воли моей. Если считает он себя правым, пусть уходит. А я не дам ему мое благословение.

В то время было в Халдее два царя – два брата близнеца, сыновья царя прежнего. И правили они согласно, ибо были дружны, а некоторые говорили – были любовниками. И правили они страной как хотели, а не как подобает: ни в чем не отказывали себе, ища удовольствий в излишествах, а народ свой притесняли нещадно. И стонал народ от их самоуправства необузданного, но никто не дерзал противостоять открыто, ибо всякого, кто отчаялся восстать против них, истребляли они безжалостно.

И дошло до Фарры, что давно зарятся цари на богатства его и хотят отнять силой. И донесли Фарре, что недовольны цари на него за Нахора, которого он приютил, а также за то, что слишком много людей собрал вокруг себя пастух безродный и вооружил самовольно. И предупредили Фарру, что должно ему опасаться нападения вероломного от царей. И стал Аврам указывать отцу на опасность эту как на еще одну причину, чтобы уйти из Халдеи. Но Фарра не внял предостережениям сына. Слал Фарра исправно, как в прежние времена, долю царскую из богатств своих в Ур – и скотом, и золотом. Посылал людей своих на работы поденные царские, сколько требовали. И считал Фарра, что ничем более не обязан он царям, и не к чему им придраться, чтобы не показать свою явную несправедливость. И надеялся еще он на силу свою возросшую и на слабость царей Халдейских после войны продолжительной. И потому оставался Фарра на своем месте, не видя угрозы явной.

Но вот случилось в один день, что не вернулись из Ура люди его – те, кто ходили в город торговать и на работы. А пришли вместо них к Фарре люди царские и объявили, что взяты люди Фарровы в залог. И не вернут их Фарре до тех пор, пока не выдаст он на суд царский мятежного своего сына Нахора, что выступил против них, поддержав притязания на царство дяди их вероломного. И что накладывают цари на Фарру наказание имущественное за сокрытие преступника – скотом, золотом и прочим добром. И зачитали царские люди список длинный, в котором было перечислено подробно, сколько и чего должен Фарра выдать за провинность. И было это много. И в конце сказали царские люди, что следует Фарре выполнить приказ царский в точности и немедля, если хочет избежать наказания худшего.

Стоял рядом сын его Нахор, опустив голову, и трясся от страха. Стоял и Аврам, безмолствуя, ожидая, что родитель ответит. И сказал Фарра, обдумав беду, что даст он царям вдвое больше того, что требуют, но сына своего Нахора не выдаст. И добавил еще, что, если так уж надобен царям Нахор, то пусть сами придут и возьмут.

И с тем ушли царские гонцы. А Нахор целовал руки отца.

На следующий день, чуть рассвело, пришли эти люди снова, чтобы передать Фарре решение царей последнее. Объявили цари, что готовы они милостиво простить Нахора и разрешат остаться ему при отце в землях Халдейских, если выплатит за него Фарра дань вчетверо большую, чем установлена была ими в начале. Заколебался Фарра. Была эта новая дань для него непомерной. Чуть не все добро, нажитое за долгие годы, приходилось отдать царям ненасытным. И почти уже Фарра согласился на условие несправедливое, когда выступил вперед Аврам и сказал за него, что не дадут они ни единой козы драной, и что если цари сегодня же не отпустят людей плененных, то пойдет Аврам со всем народом в город и освободят они родных своих силой. И сказал Аврам, что так будет, ибо за ним и людьми его – Бог Истинный Всемогущий, а за царями – лишь истуканы и нечисть.

И зашумели одобрительно люди, собравшиеся вокруг, и стали теснить людей царских, и толкать их, и говорить слова обидные, и совершили бы над ними насилие, если бы не Аврам. Ибо были у многих из людей шумевших отцы и братья среди пленников царских. Но сказал Аврам, что не по-божески это – наказывать гонцов, которые лишь передали волю чужую и сами подневольны. И вывел людей царских Аврам из стана под своей защитой.

А к вечеру пришел Аврам с людьми к воротам Ура. И было их числом до трех сотен, и все были вооружены хорошо. А когда вышел к ним из ворот Ура отряд царский, напал Аврам на них с людьми своими и погнал перед собой. И многих они перебили, разъяренные, и лишь некоторым удалось спрятаться от гнева их за стенами города. Разжег Аврам перед воротами Ура костры – и так стоял всю ночь. А за ночь подошли к Авраму еще люди, вооруженные кто чем смог, ибо многие в народе Халдейском, а не только из людей Фарры, держали обиды кровные на царей жестокосердных. И когда вышли утром цари на стены крепостные, увидели они, что город их окружен морем людским волнующимся – и нет из него выхода безопасного. И испугались они за власть свою царскую и за жизни свои, и начали вести торг с Аврамом. Но сколько не уменьшали цари свои требования, не соглашался Аврам, а лишь твердел в упорстве своем, угрожая штурмом. И прошло так десять дней, и начались недовольства в самом Уре, жители которого страдали от страха войны новой и от недостатка продовольствия. И пришлось царям уступить. Попросили они Аврама отвести людей от ворот, чтобы могли цари выпустить пленников безопасно. И Аврам отвел, и вышли пленники.