– Если явит твой Бог мне чудо, если сделает, как я задумал, то я поверю в него!

И в тот же миг до них донеслись крики – и они увидели человека, бегущего к ним. Они встали и пошли навстречу. Человек оказался слугой, посланным Милкой. Аврам отошел с ним в сторону, стал говорить и вдруг обернулся.

– Мы едем в город. Сейчас же! – бросил он Лоту и широко зашагал в сторону шатров.

Стражники пришли под вечер. Нахор ждал их, но в душе надеялся, что все обойдется.

Об утопленнице, бросившейся в колодец перед Храмом Иштар, он услышал еще утром от одного из покупателей. У него сразу нехорошо екнуло сердце. Но он упорно отгонял от себя мелькнувшую догадку. «Мало ли девушек топится в этом городе?» – думал Нахор с раздражением. Но после обеда, до самого вечера, в лавку не зашел ни один покупатель. И это было странно и тревожно.

Его вели под руки два стражника. Еще один шел впереди. Люди останавливались и с интересом смотрели вслед, а некоторые женщины плевались. У здания суда уже собралась небольшая толпа. Завидев Нахора, люди зашумели и задвигались, взяв его в круг, так что стражникам пришлось поработать локтями, чтобы оттеснить самых ретивых и не дать дотянуться кулакам до пленника. Но кто-то успел все же бросить камень, который ударил Нахора в спину, не очень больно. Потом стражники ввели его в большое помещение с узкими окнами и поставили посредине полутемного зала, продолжая крепко держать за руки. Они простояли так довольно долго, пока из-за плотной ширмы не вышел на возвышение мужчина в широкой рубашке, расшитой синими и красными восьмиконечными звездами. На голове его был высокий судейский колпак с накрученными по спирали зелеными лентами, а подбородок прикрывала накладная синяя борода. Нахор знал судью. И судья знал Нахора. Встречаясь на улице, они всегда уважительно раскланивались. Этот судья уже раньше вел его дело с одним купцом. Нахор поспорил с тем купцом о ценах: договорились об одной цене – и Нахор дал задаток, а когда купец привез товар, он вдруг объявил другую цену и задаток возвращать отказался. То дело судья решил в пользу Нахора и получил от него хороший подарок. Но сейчас судья смотрел на Нахора строго – как на незнакомца.

– Ты Нахор сын Фарры? – спросил он, заглянув в табличку.

– Я, – отозвался Нахор.

– У тебя работала служанкой девушка по имени Табил?

– Да, работала, – ответил он задрожавшим голосом.

Только теперь ему стало чего-то страшно, а до этого он почему-то вовсе не волновался, а лишь наблюдал за всем, что происходит, как бы со стороны.

– Эту девушку нашли сегодня утопленной в колодце. Ее мать обвиняет тебя в убийстве дочери и требует над тобой суда. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Это ложь, господин судья! – вскричал Нахор. – Сегодня утром я расплатился с этой девушкой и отправил ее к матери. Она часто болела и не справлялась с работой. Вот я и решил, что лучше найду другую служанку.

– Кто видел, что девушка вышла от тебя утром?

– Все видели! Все мои домочадцы.

– Они не могут за тебя свидетельствовать, – возразил судья. – Кого ты еще можешь привести в свидетели?

Нахор растерялся:

– Я не знаю. Но кто-то должен был ее видеть!

– Значит, у тебя свидетелей нет, – бесстрастно утвердил судья. – Мать девушки также обвиняет тебя в неуплате за те четыре месяца, что ее дочь у тебя проработала. Это правда?

– Да что же это?!.. Она все врет! – совсем уже возмутился Нахор. – Я дал этой женщине выкуп за три месяца вперед, еще когда брал девчонку в дом. А потом она снова пришла за выкупом – и я опять дал ей за два месяца. Так что эта женщина даже осталась мне должна!

– Зачем же ты тогда давал что-то девушке, как ты говорил прежде, если ты уже расплатился с матерью? – спросил судья со снисходительным злорадством.

Нахор замялся в растерянности, но все же нашелся:

– Мне стало ее жалко. Я подумал, что мать осерчает на глупую дочь, потерявшую выгодное место. Вот и дал ей, чтобы мать не так сердилась.

– Понятно! – мрачно подытожил судья. – Поскольку у тебя нет надежных свидетелей, мы вынуждены задержать тебя до суда. Так для тебя будет даже лучше – слишком многие возмущены и считают тебя виновным в случившемся. Суд будет завтра, и я советую тебе просить родственников и друзей, которых ты имеешь, найти до утра свидетелей, видевших девушку вышедшей из твоего дома в день утопления. Это будет нетрудно, если ты говоришь правду.

С этими словами судья повернулся к Нахору спиной, чтобы уйти.

– Но я не убивал эту хромоножку! – дернулся Нахор вслед за ним, но стражники держали его крепко.

Собирались они слишком долго, хотя все друг друга подгоняли. А все из-за Милки, не послушавшей совета Аврама остаться. Вот она и бегала между шатрами, собирая неисчислимый скарб в дорогу, словно ехала в далекое путешествие к незнакомому месту, а не в Харран, до которого было два часа пути, и где у них был свой дом. Всю дорогу после Милка причитала, орала на слуг и детей, но больше всего ругала бранными словами своего непутевого мужа – сама не зная за что. Об аресте брата знал лишь Аврам, но говорить никому не стал.

Лота мучили плохие предчувствия, настолько плохие, что он не решался спросить Аврама о причине поспешного отъезда. И лишь когда они уже въехали в город и Лот стал нетерпеливо подгонять осла, Аврам окликнул его и, поравнявшись, сказал:

– Не спеши так. Нет ее в доме.

– О ком ты говоришь?! – неприятно поразился Лот, хотя все уже понял.

– С девушкой случилось несчастье, – пришлось сказать Авраму.

Сердце Лота больно дернулось, словно кто-то хотел его вырвать из груди. Он смотрел на Аврама с мольбой в глазах, тщетно ожидая, что тот сейчас откажется от своих слов и признается в злой шутке. Но Аврам молчал и не отводил виноватого взгляда.

– И это тоже сделал твой бог?! – крикнул Лот, соскочил с осла и побежал.

– Откройте! Откройте! – дубасил Лот кулаками в запертую дверь.

Заскрежетал засов, вышла Шира – и Лот, грубо оттолкнув ее, бросился в дом.

В комнате Табил было прибрано, постель вынесена, словно здесь никто никогда и не жил. Тогда Лот побежал к деду.

– Где она? Что вы с ней сделали?! – кричал он в лицо старику, подняв деда рывком за ворот рубахи из постели и тряся как куль.

– Отпусти его! – молила Бина, вцепившись в Лота, чтобы оттащить от задыхающегося старика. – Ты его убьешь!

Лот двинул ее локтем, так что она отлетела, и неохотно разжал пальцы. Старик, тяжело охнув, рухнул на постель, а Лот упал рядом на колени и зарыдал. Фарра поднял дрожащую руку и стал шарить ею в воздухе. Лот грубо оттолкнул его ищущую руку и встал.

– Ненавижу вас всех! Жадные! Бессердечные! Будьте вы все прокляты своими богами! – сказал он с холодной ненавистью – и выбежал.

Аврам спешно ушел куда-то, не заходя в дом, бросив малышей и Милку с детьми на слуг. Лот слышал из своей комнаты, как они все шумно зашли. Потом, до самого вечера, слышно было лишь Милку и детей, которые орали то поочередно, то все вместе. К нему никто не смел зайти.

Только среди ночи, когда он, измученный слезами и невыносимыми мыслями, ненадолго забылся, Лоту почудилось, как кто-то проскользнул комнату, а потом послышались булькающие звуки льющегося в чашку молока. Эти нежные тихие звуки напомнил ему о чем-то – и Лот заплакал во сне.

Аврам пришел на суд со вторым сыном Нахора – Вузом, который работал тогда подмастерьем кузнеца и жил при мастерской, лишь изредка наведываясь в дом. Напротив них стояла толстая женщина, а рядом с ней – невысокая смуглая девочка. Со двора, через распахнутые двери суда, доносился возбужденный гул толпы. Собралось необычно много людей. В этом городе, где каждую ночь кого-то убивали, грабили или насиловали, дело об утопленнице вызвало почему-то особый интерес. Возможно потому, что жертвой была девушка из бедной семьи, к тому же хромая, а судили богатого лавочника, вдобавок приезжего. Люди спорили о том, чем кончится дело. Многие говорили, что лавочника отпустят, а это несправедливо, и шумно требовали наказания.