Детали этой операции по возврату денег были согласованы через Горбанифара, в то время как швейцарская «скорая помощь» везла Кангарлу в госпиталь, и на следующее утро Нимроди в сопровождении широкоплечих иранских телохранителей отправился в отделение банка «Креди Сюис» и перевел 18 млн. долларов на счет Ирана.

Инцидент с ракетами «Хок» был катастрофой для сделки «оружие — заложники», как она была задумана Нимроди и его израильскими коллегами. Пройдет еще год, прежде чем информация о сложных трехсторонних переговорах станет достоянием общественности. В этот момент американские представители скажут, что они включились в эту сделку в силу того, что доверяли глубокой информированности Израиля об иранских делах.

Окончательный крах и конфуз для Белого дома в связи с «Ирангейтом» произошел в связи с замысловатой связью между Ираном и Центральной Америкой. Подполковник Норт связал иранскую операцию со своей секретной программой оказания помощи антикоммунистическим партизанам в Никарагуа, утаивая эту операцию от конгресса и американской общественности и одновременно получая прибыль от сделок с аятоллами и направляя эти деньги на оплату амуниции, используемой в сфере американских интересов.

Дэвид Кимче не проявлял никакого интереса к никарагуанским «контрас», но его интересовал сосед Израиля Иран. Он был горячим сторонником «периферийной» стратегии как в период своей службы в «Моссаде», так и после того, как он вынырнул из «черной дыры» своей тайной карьеры и перешел в министерство иностранных дел. Он всегда считал, что Израиль должен сотрудничать с Ираном. Несмотря на приход к власти в 1979 году аятолл, он полагал, что в Иране всегда сохранялся довольно широкий слой умеренных политиков — в армии и в других сферах общества, — которые будут готовы сотрудничать с Израилем и в целом с Западом.

Два года спустя, после того как он начал свою вторую карьеру, Дэвид Кимче стал воплощать это планы в жизнь. Он знал, что Израиль продавал Ирану оружие с целью расширения своего экспорта, оказания поддержки евреям в Иране и сохранения устойчивых связей с Тегераном. В 1982 году вместе с Нимроди и Швиммером он принимал участие в разработке комплексной операции по подготовке в Иране государственного переворота с целью свержения режима аятолл.

Кимче был так уверен в своей правоте, что публично высказался по этому вопросу как британский джентльмен на телевидении ВВС, призвав Израиль и другие страны Запада инициировать в Иране государственный переворот. В этой же передаче совсем не случайно принял участие и Нимроди. Окруженный клубами сигарного дыма, по-английски, но с сильным акцентом он заявил, что переворот необходим и осуществить его будет несложно.

Во многих аспектах предыдущая интрига была репетицией «Ирангейта». Разница заключалась в том, что в 1982 году «Моссад», направив своего эмиссара к «бэби-шаху», сумел нейтрализовать этот заговор.

Неудивительно, что в 1985 году ветераны секретной службы Нимроди и Кимче решили проигнорировать предупреждение «Моссада», когда Кашоги выступил с новой инициативой в отношении Ирана. Вместе с тем было необходимо соблюдать какой-то минимальный этикет, принятый в разведывательном сообществе, и «Моссад» получил возможность высказать свое мнение.

В апреле 1985 года Кашоги связался с Нимроди и Швиммером и пригласил их срочно прибыть в Лондон для встречи с некими иранцами, «с которыми стоит встретиться». Кашоги добавил, что план, который он собирался предложить, уже получил одобрение короля Саудовской Аравии Фахда.

Швиммер, официально считавшийся сотрудником администрации Переса, рассказал своему старому другу об этом предложении и получил разрешение премьер-министра на поездку в Лондон. Так начинался «ирангейтский» скандал.

В своем шикарном номере в отеле «Гайд парк», стоившем 600 долларов в сутки, Кашоги познакомил Нимроди и Швиммера с иранцем по имени Сайрус Хашеми. Саудовец подчеркнул, что Хашеми был весьма влиятельным человеком и двоюродным братом спикера иранского парламента Али Акбара Рафсанджани, второго человека после аятоллы Хомейни в иерархии власти. После смерти аятоллы в 1989 году Рафсанджани станет правителем Ирана.

Теперь, сделав неожиданный разворот, вместо призыва к свержению режима Хомейни, как он это делал три года назад в Кении, Кашоги будет рекомендовать израильтянам объединить с ним усилия в установлении дружественных контактов с отдельными представителями нового руководства.

Хашеми заявил, что уполномочен высокопоставленными представителями правительства Ирана изучить возможность возобновления контактов с Западом. Его цель заключалась в том, чтобы восстановить контакты между Вашингтоном и Тегераном, разорванные 6 лет назад после захвата американского посольства иранскими радикалами, но Кашоги посоветовал ему начать с Израиля. Что нужно Ирану? «Возобновления поставок оружия, — сказал Хашеми, — прекращенных Израилем по требованию США; оружия, столь необходимого Ирану для продолжения войны с Ираком».

Вскоре Кашоги таким же образом познакомил Нимроди и Швиммера с Манучером Горбанифаром, которого он представил как живущего в Гамбурге иранского бизнесмена, уполномоченного вести работу в направлении восстановления отношений с Западом, опять-таки через Израиль.

Заинтригованный Швиммер убедил Переса принять в Израиле Хашеми и Горбанифара «для проверки». В апреле оба иранца по фальшивым паспортам раздельно прибыли в Тель-Авив.

«Горба», как его немедленно окрестили израильтяне, путешествовал как гражданин Греции Николас Кралис. Чтобы не привлекать внимание полиции аэропорта Бен-Гуриона, имеющей большой опыт выявления фальшивых паспортов, обоих иранцев израильские агенты провели минуя паспортный контроль, без всяких вопросов, виз и печатей.

Перес был весьма заинтересован возможностью восстановления отношений с Ираном. На этот раз вместо протестов по поводу тайной продажи оружия Ирану американцы могли ее одобрить. Премьер-министр попросил провести с Хашеми и Горбанифаром обстоятельную беседу и представить ему полный отчет. Участие в этом деле «Моссада» было совершенно естественным, и «три мушкетера» предоставили своим бывшим коллегам такую возможность.

Хашеми был воспринят как болтун, несомненно желавший заработать на продаже оружия Ирану, но, не будучи политически искушенным и в этом плане, не произвел впечатления на израильтян. Проверка по компьютерным файлам «Моссада» также показала, что Хашеми имел репутацию ненадежного человека, который беспринципно продавал себя и свою информацию тому, кто больше заплатит. Все европейские службы безопасности Запада и Востока использовали Хашеми, но Израиль не хотел следовать их примеру.

«Моссад» не был в восторге и от «Горбы», но все встречавшиеся с ним израильтяне согласились, что он мог быть интересен. С ним беседовали представители «Моссада», «Амана» и министерств обороны и иностранных дел. Он рассказал впечатляющую историю о том, как он ездил в Эль-Рияд, столицу Саудовской Аравии, где Кашоги устроил ему аудиенцию у короля Фахда, которого он предупредил о готовящемся нападении иранцев на Святые места в Мекке.

Пока «Моссад» размышлял о том, что делать с Горбанифаром, министерство обороны охотно приняло его относительно простую сделку. Это позволило бы глубже проверить Горбанифара и могло принести Израилю доход в 40 млн. долларов. Горбанифар позвонил в Тегеран и быстро составил перечень необходимого вооружения: пушки, минометы и боеприпасы к ним, которые израильтяне считали «старым хламом».

Уже через несколько дней израильтяне зафрахтовали судно и приготовили его к выходу в иранский порт Бандар Аббас. Оружие было погружено на борт, и Горбанифар снова показал свои возможности, когда из Ирана в Тель- Авив также по фальшивому паспорту прилетел подполковник иранской армии, чтобы сопровождать груз с оружием.

Тем временем Горбанифар, позвонив еще раз в аппарат премьер-министра Мусави, представил совсем другой список. Иранцы отменили предыдущий заказ на 40 млн. долларов и потребовали противотанковые управляемые реактивные снаряды (ПТУРС), способные уничтожать иракские танки в планировавшемся вскоре наступлении. Ирану были нужны ПТУРСы, и больше ничего. Подполковник улетел домой.