Это сотрудничество в военно-морской области было неожиданно расшифровано в начале 1982 года после ареста Рут и Дитера Герхардов. Последний служил капитаном на стратегической базе Саймонстаун недалеко от Кейптауна. Южноафриканская контрразведка получила от своих западных партнеров сигнал о том, что Герхарды являлись давними агентами советской разведки.
Судебный процесс был закрытым, но часть обвинительного заключения просочилась в прессу. Стало известно, что среди прочих задач Герхард должен был следить за военным сотрудничеством своей страны с Израилем. Как и Джон Хадден в ЦРУ 15 лет назад, Советы зафиксировали признаки того, что Израиль работал над созданием ядерной ракеты, базируемой на подводной лодке. Перед Герхардом было поставлено задание установить, была ли ракета «Скорпион — Габриель» уже оснащена ядерной боеголовкой или это может быть сделано в будущем и даст Израилю возможность применения ядерного оружия морского базирования в дополнение к ракетам наземного базирования и бомбардировочной авиации.
Именно с базы в Саймонстауне в сентябре 1979 года в юго-западном направлении вышла группа с особо секретным заданием. Через несколько дней спутник «Вела» американского Агентства национальной безопасности зафиксировал в Южной Атлантике яркую вспышку, которая имела все признаки ядерного взрыва. Администрация Картера подозревала, что это было испытание южноафриканской ядерной бомбы, созданной, предположительно, при содействии Израиля. По мнению ученых, это было довольно компактное и на удивление «чистое» устройство, которое практически не давало радиоактивных осадков и в силу этого его было трудно обнаружить после взрыва.
Спустя 10 лет снова появились сообщения о сотрудничестве Израиля с Южной Африкой в области ядерных исследований и создания ракет «Иерихон» класса «земля — земля». В июле 1989 года южноафриканцы объявили об испытании ускорителя для баллистической ракеты. В это же время официальные представители администрации Буша отметили, что, по данным американской разведки, имевшееся на южноафриканском полигоне испытательное оборудование удивительно напоминало аналогичные израильские образцы. Это было дальнейшим расширением программы секретного сотрудничества, которая разрослась в результате первоначальных закупок вооружения, координировавшихся «Сибатом».
Это агентство непосредственно не занималось разведывательной деятельностью, и директор «Сибат» не являлся членом комитета «Вараш». Обычно «Сибат» возглавлял отставной военный, чьи рекомендации имели большой вес в плане альтернативной дипломатии, которой занималось разведсообщество.
«Сибат» периодически использовал посредников, главным образом для того, чтобы скрыть причастность Израиля, однако в случаях открытых межправительственных сделок соответствующие израильские государственные органы полностью контролировали положение. Израиль никогда не продавал оружие «случайно» или без санкции соответствующих властей. Вместе с тем это были очень тонкие операции, как, например, продажа с согласия Соединенных Штатов Индонезии истребителей «Скайхок» из состава ВВС Израиля, когда эта исламская страна, открыто враждебная еврейскому государству, настаивала на абсолютной секретности сделки.
Вплоть до войны Йом киппур ежегодный экспорт оружия оценивался в 50 млн. долларов. Потом отечественная промышленность Израиля повысила темпы производства и экспорт оружия перешел в следующую фазу. Израильские посредники стали проявлять инициативу, активно ведя поиск покупателей и открывая для «Сибата» и военно- промышленного комплекса новые возможности. За 15 лет израильский экспорт оружия вырос до 1 млрд, долларов в год, хотя эта цифра официально никогда не публиковалась.
Это были «золотые дни» для Яакова Нимроди, который являлся главным посредником в продаже оружия Ирану. Когда в 1979 году приход к власти аятоллы Хомейни закрыл этот канал, Израиль стал искать новые возможности и при помощи Шауля Айзенберга открыл Китай.
Самый богатый израильский бизнесмен Айзенберг родился в Европе и во время второй мировой войны нашел убежище на Дальнем Востоке. Он обосновался в Японии, женился на японке и сделал свое состояние на торговле металлоломом и военным имуществом.
Айзенберг быстро стал одним из ведущих посредников в регионе, никогда, однако, не забывая о своем еврейском происхождении. Он вел бизнес в Израиле, а потом переехал туда с семьей на жительство. Он сохранял свои интересы на Дальнем Востоке и в конце 1970-х годов сумел проложить дорогу в Пекин израильскому военному экспорту.
Его наиболее действенным инструментом был частный реактивный авиалайнер, на котором он, игнорируя официальную враждебность, существующую между двумя странами, мог привозить в Китай высокопоставленных израильских деятелей. Айзенберг совершил десятки таких перелетов, привозя в Китай чиновников «Сибата», военных советников, финансистов и торговцев оружием для переговоров, которые израильтяне называли самыми трудными из всех, какие им когда-либо приходилось вести.
После установления первоначальных контактов Айзенберг оставлял координацию тайных сделок и поставок «Моссаду», который действовал в своей традиционной роли альтернативного министерства иностранных дел. Ему также доставались увесистые комиссионные — как от «Сибата», так и от правительственных контрагентов, которые осуществляли фактические продажи. По имеющимся оценкам, израильский экспорт оружия в 1980-х годах составил 3 млрд. долларов.
Стремительный рост военной промышленности позволил Израилю перейти к третьей фазе. Израильские посредники стали не только стучаться в двери, но и активно тащить туда свое правительство. Произошло изменение принципиального порядка: посредники попытались диктовать Израилю его внешнюю политику, исходя из их финансовых интересов. Поведение Нимроди в «Ирангейте» уже не было чем-то уникальным.
В Израиле появился целый класс представителей «Моссада», «Шин Бет», старших офицеров и ветеранов вооруженных сил, которые убеждали свою страну продавать, а иностранцев покупать. Эти бывшие военнослужащие и сотрудники разведки образуют определенную сеть в обществе — их так и называют «бывшие». Они так же эгоистичны и так же связаны круговой порукой, как члены любой аристократии. У них может быть разное происхождение и образование, они могут отличаться стилем жизни, но у них есть общее стремление: делать бизнес любой ценой..
Обстановка способствовала тому, что эти люди ставили собственную прибыль превыше всего. На рубеже 1970-х и 1980-х годов израильское общество претерпело серьезные изменения. Отчасти это было вызвано усталостью от многочисленных войн. Эгоизм и материализм пришли на смену идеализму и духу пионеров-первопроходцев первой четверти века, когда люди стеснялись говорить о деньгах и тех, кто был настроен на «делание денег», считали «грубыми». Получение выгоды от каких-то сделок вызывало почти осуждение. Однако в сегодняшнем Израиле возобладал дух «золотого тельца», перед которым большая часть общества — включая сотрудников разведки — преклоняет колени.
«Бывшие» обнаруживают, что их карьеры заканчиваются рано, а пенсия не превышает 12 тыс. долларов в год, полагающихся любому мелкому гражданскому служащему. Они понимают, что у них почти нет никаких способностей, которые они могли бы продать на свободном рынке, а работая с гораздо большей интенсивностью, чем их зарубежные коллеги, они особенно завидуют агентам ЦРУ с их приличной зарплатой и щедрой пенсией. Впрочем, такое же сравнение может быть сделано для профессионалов в любой сфере Израиля, известного своими низкими заработками.
Как только эти люди оставляют службу в армии или разведке, а иногда еще раньше, они начинают искать полезные связи, которые помогут им обеспечить приличное — часто очень приличное — существование в частной жизни.
Некоторые из них — настоящие герои. Другие вызывают у вас желание навести о них справки у их бывших работодателей. Они эксплуатируют репутацию, которую Израиль создал себе в сфере антитерроризма, военного дела, обеспечения безопасности авиалиний и корпораций и личной охраны.
