Кто-то бродит по аулу, по ночам, распускает тревожные слухи. Что ж, аул забором не обнесешь, патруль на каждом огороде не выставишь. Чувствует Умар: вот-вот должно что-то случиться.
И случилось! Шел ночью домой, погруженный в свои мысли, как вдруг почти в упор грянул выстрел, по улице замелькала тень. Умар почувствовал боль в ноге, упал, но тут же выхватил наган. Прислушался к темноте и шарахнул на звук. Раздался крик. Умар выпустил на голос весь барабан. На выстрелы прибежала группа бойцов, Умару помогли подняться. Тем временем Мурат обнаружил стрелявшего — он тоже был ранен. Приглядевшись, увидел, что это их старый знакомый — Абубачир-вонючий.
В караулке обоих перевязали: Абубачир был ранен в плечо.
— Поспи, — сказал Мурат Умару, — а я с ним переговорю. Не зря он, думается мне, именно сегодня напал на тебя.
— Ничего не скажет, сволочь, — выругался Умар, морщась от боли. — В кость попало, что ли? Гляди, еще без ноги останешься.
— Заговорит, я думаю, сейчас церемониться некогда.
Но Абубачир и не собирался упорствовать. Догадался, что молчание обойдется ему слишком дорого.
— Все скажу, но с одним условием, — твердо произнес он.
— Еще и условия ставишь, гад! — Мурат побагровел. — Пристрелю!
— Пристрелишь, потом сильно жалеть будешь, — усмехнулся Абубачир. — Условие у меня не обидное — важный хабар сообщу, если отпустишь домой, новость случайно подслушал…
— Ладно, валяй, — согласился Мурат. — Скажу, чтоб отвезли.
Сведения, которые сообщил Абубачир, были настолько ценными, что Мурат тут же разбудил прикорнувшего Умара: на рассвете Алхас собирался захватить аул и покончить с Советской властью и ее приверженцами. В банде большие перемены. План нападения Алхасу разработал улагаевский помощник Шеретлуков. Каков план — Абубачир не знал, только слышал, что банда разбивается на три самостоятельные группы: две большие и одну маленькую. Большими группами командуют Алхас и Ерофей, малой — оправившийся после ранения Чох. Абубачир сам слышал, как Чох сказал: «Старое не повторится, увидишь, Алхас». Да, сегодня банда получила три ручных пулемета, их привез Ибрагим. Старый тоже отремонтировали. Абубачиру было приказано подстрелить Умара и Мурата, прежде всего Умара.
Теперь Умар не чувствовал боли: был рад, что такой незначительной ценой удалось добыть важнейшие сведения.
Нарисовали на доске план аула: все улицы, переулки, дороги и тропки. Три группы. Откуда они явятся? Не угадаешь. Поэтому лучше всего выставить в начале и в конце главной улицы небольшие заставы. Основные же силы должны быть расположены все вместе в центре, как раз на перекрестке, держаться кулаком.
Умару соорудили костыль.
— Пойду на заставу, — сказал он, почувствовав, что способен передвигаться.
Но Мурат не согласился.
— Без тебя я тут не управлюсь, — признался он. — Они верно направили первый выстрел.
На высокие деревья с двух сторон аула посажены наблюдатели. Отряд выстроен во дворе, Умар без прикрас объясняет обстановку: банда велика и хорошо вооружена. Но у отряда преимущество — его бойцы отстаивают свои родные дома, своих жен и детей. Пусть каждый подумает, что будет с ними, если Алхас захватит аул хоть на час.
— Не будет этого! — кричат бойцы.
Люди занимают позиции за деревьями, приспосабливают к бою сараи, устраиваются за плетнями. Некоторые отрывают окопники. Кто-то предлагает поместить пулемет на чердаке сельсовета — оттуда простреливается вся главная улица, кто-то предлагает сбегать за отцом, братом, сыном: могут оказаться винтовки без стрелков. И это хорошо — только тихо, быстро и без паники.
Медленно ползут секунды.
— Кто идет?
— Свой… Гучипс.
— Свой… Нурбий. У меня винтовка и гранаты…
Все же в ауле больше своих. Люди знают, на что идут.
— Кто?
— Свой… Биба. Я вместо отца, он болен.
— Убирайся отсюда! — шипит Умар. — Этого еще не хватало…
— Как тебе не стыдно? — Биба вот-вот заплачет. — А кто будет раненых перевязывать? Меня Меджид для чего учил?
— Иди ко мне, девочка, — раздается голос Меджида-костоправа. — Мне нужна помощница. И не одна, зови подружек.
— Я сбегаю за ними. Слетаю… Они ждут за углом.
Кто это? Дарихан и Куляц? Ох, женщины, подумали бы о детях… Подумали? Ну что ж, двум смертям не бывать.
Ночь. Как-то буднично, будто стук в дверь, доносится с заставы выстрел. За ним — второй. И сразу же вспыхивает оживленная перестрелка. Через пять минут — верховой с донесением: небольшая группа ведет наступление, застава сдерживает. Враг залег.
— Отвлекают, сволочи, — шепчет Умар. — Выманивают!
Так оно и есть. Наблюдатели докладывают: в степи за огородами с обеих сторон аула чувствуется движение.
— Может, разбиться на две части? — спрашивает Мурат. — Выдвинуться вперед?
Кто знает, может, и лучше. Но ведь бандитов много, раскрошат по частям, вклинятся в середину. Нет, Умар считает, что раскалывать отряд нельзя. Пусть наступают. Пусть думают, что застукали врасплох. Вот только пулемет надо переставить. Снять с крыши сельсовета, поставить на крышу Салеха, тогда и вторая группа бандитов окажется под огнем. Пусть пулеметчики возьмут побольше патронов, гранат, они могут оказаться отрезанными. Резерв — во дворе караулки. Там же — ящики с гранатами, в крайнем случае можно будет занять оборону там.
Перестрелка на заставе крепчает, видно, бандиты получили приказ прорваться любой ценой. А чего основные отряды медлят? Скорее всего, надеются, что горячие черкесы не усидят на месте, уверены, что отряд двинется на помощь заставе. Тогда бери аул голыми руками, твори, что вздумается.
Умар и Мурат понимают, что долго так продолжаться не может.
— Задумали они все хорошо, — размышляет Умар. — Даже хитро задумали. Ночной налет на заставу должен всполошить нас. Раз бой завязывается на окраине аула, значит, мы туда и двинем наши главные силы. Если мы этого не сделаем, они сообразят, что их замысел разгадан, не зря же у них сидит Шеретлуков. Они перегруппируются и предпримут что-то другое. Так уж пускай лучше осуществляют свой первоначальный план.
Совместно решают отправить на заставу небольшую группу конников, пусть скачут туда со свистом, с гиканьем, с шумом. Командиру отделения Пшимафу, успевшему повоевать и на стороне белых, и на стороне красных, раненному и с той и с другой стороны, задача ясна с полуслова. Все же Умар считает необходимым предупредить:
— Они должны думать, что ведут бой с главными силами.
Пшимаф только кивает — он об этом догадался, не впервой в бой идти. Отдав команду бойцам, бросает коня в намет, разражается диким гиканьем. Всадники мчатся за командиром, сотрясая ночь воинственными выкриками. Они, словно раскаты грома, разлетаются далеко вокруг.
Хитрость срабатывает. Еще не замер топот коней отряда Пшимафа, как со стороны леса ввысь устремилась красная ракета. В тот же миг началась пальба. Казалось, будто пулеметы и винтовки бьют со всех сторон. Послышались крики — бандиты бросились на аул. Не выдержал кто-то из бойцов самообороны — начал палить наугад.
— Прекратить огонь! — разъярился Мурат. — Без команды ни выстрела. Стрелять по цели, а не в белый свет.
Огонь на заставе все крепчал, как вдруг на главную улицу вырвалась кавалькада. Часть всадников развернулась к центру аула, большая группа поскакала в тыл заставе и отряду Пшимафа.
— Огонь! — командует Мурат.
На лаву, рассыпавшуюся по улице, направлен мощный огонь пулеметов и винтовок. Свистят вражьи пули, у кого-то вывалилась из рук винтовка. Умолк фланговый пулемет, к нему бежит Умар, и снова струи огня хлещут по наступающим. В их рядах смятение, они сворачивают в переулки, перемахивают через плетни.
Напряжение боя стихает. Мурат прислушивается к тому, что происходит на заставе. Оттуда доносятся одиночные выстрелы, разрывы гранат. «Добивают, — пронеслась страшная догадка. — Сейчас и те присоединятся к наступающим». Но и у него есть резерв — группа бойцов на второй заставе. Он посылает туда связного с приказом: обойти аул, ударить в тыл главной группировке Алхаса. Почему бандиты медлят? И вдруг снова — гиканье, пальба, пулеметные очереди. Всадники выскакивают на улицу, несутся к центру. Резервный пулемет Мурат выкатывает на середину улицы, к тополю. Бьет пулемет с крыши Салеха, бьет его пулемет, ведут лихорадочный огонь из винтовок бойцы. Глаза, притерпевшиеся к темноте, замечают, как валятся с лошадей всадники.
