Хм, ну правда ничего сложного в этой разведывательной деятельности нет. А я переживала…

Спустя примерно неделю после этого события, я снова заступила на дежурство, и опять наблюдать должна была за фабрикой, правда в дневное время, и т. к. все рабочие были заняты внутри здания, и только наемники периодически выходили на воздух, дежурство обещало быть не тяжелым, впрочем, как и всегда.

Облокотилась на ствол дерева, и через маленькое проделанное "окошко", а в реальности отогнутую ветку, смотрела в одну точку, думая о своем, о девичьем.

Неожиданно раздались возбужденные голоса внутри здания, крики, ругань, звуки ломающейся мебели. Я подскочила как ужаленная, и по экстренной связи вызвала преподавателя. Сегодня с нами опять дежурила ниса Лиара. Доложив обстановку, получила приказ не высовываться, но на всякий случай приготовила оружие, и забралась повыше, чтобы при необходимости, иметь лучший обзор и место для маневров. Также всем ребятам из пятерки кинула предупреждение, что у меня на точке оживление, и чтобы они также были на стороже. Ниса Лиара должна была пробраться к фабрике, и оценить обстановку.

Тут шум затих, а на площадку перед зданием, вывели агента. Он подволакивал ногу, а руки были скрещены сзади на голове. За ним шли трое наемников, держа его под прицелами ружей. Вот это уже совсем не хорошо. Послала экстренный сигнал нисе, с трансляцией изображения, того, что видела я. Так ребята в пятерке всегда находились на связи, то и они тоже это увидели.

Нужно было действовать быстро, вряд ли наемники будут долго разговаривать, а их намерения были абсолютно ясны.

От нисы Лиары пришел ответ: "Оставаться на месте и ни во что не вмешиваться".

Ребята послали запросы на разрешение выдвинуться ко мне, но от нее же поступил приказ всем оставаться на своих наблюдательных пунктах.

Наемники отвели агента недалеко от здания, один остался с оружием, двое других стали его избивать и задавать вопросы:

— На кого работаешь? — хруст костей в сломанной руке. — Для кого фотографировал? — снова этот звук, только теперь от ломаемой ноги. — Как собирался передать информацию? Есть ли кто-нибудь еще на острове? — и человек лежит на земле, как тряпичная кукла.

Агент просто молчал, он не проронил ни звука, в процессе избиения, а я продолжала смотреть на это и транслировать другим на передатчики то, что происходит.

На душе было очень погано. Я могла их перестрелять за несколько секунд, но мне запретили вмешиваться, а я хорошо усвоила, что приказы нужно выполнять. Кусала губы и надеялась, что ниса что-нибудь придумает, чтобы спасти ему жизнь.

Потратив на все меньше получаса, и так ничего и не добившись, один из наемников махнул рукой, а другой подошел с оружием к лежащему в собственной крови агенту, поднял руку и выстрелил в голову.

Я вздрогнула и закрыла глаза. Сползла по стволу на корточки, положила рядом оружие, и потерла руками лицо. Вот и все. Приказ я выполнила. Теперь мне с этим жить.

Пришел Сол, из четвертой пятерки, меня сменять, хотел заговорить, но увидел мой пустой взгляд, передумал, только махнул головой в знак приветствия, а я не очень торопясь возвращалась в лагерь. Мне не хотелось ни с кем говорить, но я знала, что придется.

Вернулась в лагерь, все уже были в курсе, ребята пришли раньше, да и видео сохранилось. Все были подавлены, и обсуждать случившиеся не торопились. Но одно мы поняли точно, что это совсем не тот санаторно-курортный режим, как мы думали раньше.

Как только я пришла, сет Родон отозвал меня в сторону, с ним же была и ниса Лиара.

— Курсант Смирнова, я понимаю ваши чувства. В первый раз всегда тяжело видеть чужую смерть. Я уверен вы понимаете, что мы не могли вмешаться и поставить под угрозу выполнение всей операции, ради которой все это и затевалось. Мы сообщим в Управление о смерти агента, однако, он показал некомпетентность, позволив себя засечь, за которую и поплатился жизнью.

У меня не было сил на разговоры, я просто, молча, кивнула.

— Ну что же, можете быть свободны, идите, отдыхайте.

Я отдала честь, и, развернувшись, отошла подальше. А потом подумала, вышла из лагеря и отправилась к океану. Время к вечеру, все возможные рыбаки уже должны быть дома, а вода меня всегда успокаивала.

Придя на берег, села за камнями, так, чтобы меня не было видно со стороны воды, и просто смотрела на бескрайнюю водную гладь, слушая шум прибоя. И даже не замечала, что слезы катятся ручьем, так рвало душу, что я могла его спасти и не сделала этого.

Просидела на берегу до того момента, как солнце опустилось за горизонт, и стали появляться звезды. На передатчик написал Адам, волновался за меня, пришлось ответить, что все хорошо, сижу и смотрю на океан и звезды.

Спустя минут пять он пришел, по деревьям скакал, иначе бы так быстро не добрался. Адам просто сел рядом, не сказав ни слова, и я была этому рада. Мне не хотелось обсуждать происшедшее.

Прошло еще несколько дней, и на дежурство наша пятерка отправилась с Эриком. Как обычно, всех распределив и все проверив, он вернулся ко мне. На сей раз наблюдать мне нужно было за одной из деревень. Все эти дни я проходила в каком-то ступоре, мне не хотелось ни с кем общаться, и в общих посиделках я не участвовала. Лагерь потихоньку возвращался к привычной жизни, снова шутили, снова смеялись, а я себя чувствовала лишней.

Посидев немного молча, Эрик произнес:

— Карин, я все понимаю, тяжело, но пора приходить в себя. В нашей профессии очень много смертей, к сожалению, и к этому можно привыкнуть.

Я молчала, глядя на дорогу, ведущую в деревню, а Эрик продолжил:

— Вот поэтому в военном ведомстве не приветствуется дружба или какие-то личные отношения, симпатии и т. д. Это просто работа. И в случае необходимости, нужно оставить или даже самому ликвидировать того, с кем до этого несколько лет общался. На месте этого агента мог быть любой из нас, и каждый обязан был выполнить приказ и не вмешиваться, и не важно, друг там, или брат. Нас учат тому, чтобы мы переступили через любого, если того требуют интересы задания и ведомства.

Я посмотрела на него, и произнесла:

— Я так не смогу. Меня то этому не учили, — и сама удивилась насколько мой голос хрипло звучал. — Да, этого человека я не знала. В этом плане было, наверное, легче выполнить приказ. Но будь на его месте кто-то дорогой для меня, я бы не смогла просто смотреть со стороны. Из меня не выйдет хорошего разведчика, — покачала головой и грустно улыбнулась.

Эрик тоже улыбнулся:

— Из тебя уже вышел хороший разведчик, только слишком уж человечный. Но привыкнешь…. Все привыкают…

На этом разговор плавно сошел на "нет", и остаток дежурства мы думали каждый о своем.

Прошло время, и все эмоции и, правда, поутихли. Я смирилась с тем, что еще не раз и не два придется увидеть смерть. И потихоньку вернулась к обычной жизни.

Придя с очередного пересменка, я устало опустилась у костра. Ночка выдалась тяжелой, ребята даже не поев заваливались спать, а я хотела немного просто посидеть, ни о чем не думая, и спокойно отдохнуть.

Дневная смена ушла патрулировать, кто-то из дежурных суетился в преддверии обеда, хоть и было еще рано, но на костре готовилось все долго, да и подготовительный этап затягивался в таких походных условиях. На меня никто не обращал внимания. А мне вдруг очень захотелось помыться. В джунглях с этим было напряженно, обычно вечером или утром к водоему выстраивалась длинная очередь, сначала мальчики, потому что они быстрее приводили себя в порядок, потом девочки. А сейчас во внеурочное время, так хотелось помыться с удовольствием, никуда не спеша, да и просто немного побыть в одиночестве.

Водоем находился примерно в трех километрах от лагеря. Небольшой водопадик срывался с десятиметровой высоты, и создавал запруду, которая чуть ниже превращалась в быстрый и неглубокий ручеек, вот туда мы и ходили принимать водные процедуры. Глубина у озерца была максимум метра полтора, а в диаметре метров пятнадцать, поэтому, когда мы с остальными девчонками купались, было мягко говоря не очень эстетично и каждая стремилась побыстрее заскочить в воду, чтобы занять место поближе к водопаду. А как мылись ребята в количестве пятнадцати человек, я себе вообще слабо представляла.