— Дааа, вот это мы попали, — грустно заметил Адам. — Три раза подряд так надрываться…

И дружно грустно вздохнув, поплелись на другие занятия.

На следующий день норматив мы все-таки сдали, несмотря на то, что ни на одной из тренировок, сделать это так и не получилось. Но впечатлившись, словами Эрика, на зачете выложились на двести процентов. Я сама не ожидала от своего организма таких подвигов. Зачет был по общим физическим упражнениям, бег на время, прыжки в высоту и длину, подтягивания и отжимания. И все это без перерыва и отдыха. На Лирее считается, что лучший отдых — это смена деятельности. Этот зачет я еще долго с ужасом вспоминала.

Через несколько дней, раздался звонок от входной двери, монитор связи высветил Адама. Странно, что ему понадобилось у меня? До обеда еще есть время.

Открыла дверь и приветливо улыбнулась. Все эти дни наши отношения носили чисто дружеский характер. Мы спокойно общались и шутили, только я иногда, смотря на его губы или руки "зависала", вспоминая то, что было. В эти мгновения краска заливала щеки. Вот ведь дурацкая особенность организма. Мне кажется, он пару раз это замечал и лишь хитро улыбнулся, никак больше не выдав наш секрет.

Адам вошел в комнату, выглядел он серьезно и сосредоточенно.

— Карин, я хочу провести небольшой эксперимент.

— Эксперимент? — удивленно приподняла я брови.

— Угу. Дай руку, — и сам, первый протянул свою.

Я выполнила просьбу, вложив свою ладонь в его, но все еще ничего не понимая.

Адам свободной рукой достал из нагрудного кармана небольшой пластиковый браслет, из стандартной аптечки, который фиксирует пульс, и застегнул его вокруг моего запястья.

Я удивленно подняла на него глаза, ожидая пояснений, браслет ритмично попискивал, озвучивая удары моего сердца.

Адам с такой нежностью смотрел на меня, что в первое мгновение я глазам своим не поверила. Никогда не видела такого взгляда.

Затем он поднял руку, и медленно провел ладонью по моей щеке, затем большим пальцем очертил контур губ. Я же в это время не могла вырваться из плена его глаз. Сердце мое учащенно забилось от такой нехитрой ласки, и браслет тут же сообщил об этом.

Адам улыбнулся:

— Ты даже на мое прикосновение так реагируешь, а я надеялся, что смогу тебя поцеловать, пока твое сердечко нас не выдаст.

— Ну, так попробуй. Может все будет в пределах обычного волнения, — ответила я, и сделала небольшой шажок на встречу, положив руки ему на грудь.

Его сердце билось как сумасшедшее. Это кто еще нас выдаст, интересно. У него пульс вообще зашкаливал.

Адам наклонился и медленно коснулся губами моего рта. Поцелуй был очень нежным с толикой грусти. Его руки крепко прижимали меня к нему, а мои ладони прошлись по его груди и плечам.

Тут у Адама на передатчике раздался сигнал экстренной связи.

Отстранившись от меня, и грустно усмехнувшись, ответил на вызов, не включая видео изображения. Ну конечно, это был наш куратор.

— Курсант Лисовский, зайдите ко мне в кабинет, — голос у Эрика был очень усталый и какой-то неживой. — Немедленно! — и отключился.

Адам перевел взгляд на меня:

— А я так надеялся, что с небольшим участившимся пульсом нас не будут прерывать.

И решительно и напористо снова меня поцеловал.

Тут уже я его мягко отстранила:

— Ты не забыл, что тебя по экстренной вызывали?

— Не забыл. На явку по экстренному вызову нам отводится две минуты. За минуту я добегу, значит, у меня есть целых тридцать свободных секунд. А уж если все равно получать, так хоть за дело, а не за целомудренный поцелуй.

И снова его рот завладел моими губами, сминая все преграды. Адам целовал так, как в последний раз.

Через полминуты, с тяжелым вздохом отстранился от меня.

— Адам, пожалуйста, не нарывайся с Эриком, просто выслушай молча и все.

Адам невнятно хмыкнул, и повернулся, чтобы выйти.

— Обещай мне! — схватила я его за руку, заглядывая в глаза.

— Хорошо, обещаю, — серьезно кивнул Адам, а потом хитринка блеснула в глазах и он наклонился и чмокнул меня на прощание, а потом быстро вышел.

А я закрыла лицо ладонями, только бы он не пострадал из-за меня. Опять.

Минут через двадцать от Адама пришло сообщение, что все хорошо, и чтобы я не волновалась. Нет, ну кто так делает? Чтобы я не волновалась нужно было самом прийти и показаться, что жив и здоров, а не сообщение отсылать, так я занервничала еще больше, и напридумав себе кучу страшилок, чуть ли не бегом помчалась к нему в комнату.

Позвонив в дверь, стала с ужасом ждать, когда дверь распахнется. Адам открыл и с очень удивленным лицом пропустил в комнату:

— Карин, что случилось? Ты чего вся на кипише? Я за тобой минут через десять собирался на обед зайти.

А я пристально всматривалась в его лицо, сама не зная, что пытаясь разглядеть. Ну, лицо без синяков, руки-ноги целы, уфф, с облегчением выдохнула.

— Да нет, все нормально. Вот сама решила за тобой зайти для разнообразия. Кстати, что там у куратора?

— Все нормально, — улыбнулся Адам, поняв причину моего беспокойства, сказал, что у него есть для нас срочная информация, и чтобы я вам ее передал.

Я удивленно взглянула на Адама.

— А чего сам не объявил утром? Или после обеда? Все равно же будет тренировка…

Адам, улыбаясь, пожал плечами, а я почувствовала себя дурой. Эрику нужно было за две минуты придумать очень вескую причину для экстренного вызова, вот, что первое пришло в голову, то и подошло.

Адам, следя за моим движением мысли и дождавшись озарения, продолжил:

— Мне вот интересно, если мы будем целоваться на каждом перерыве, он так и будет тебя или меня вызывать к себе в кабинет по экстренной связи? Или все же смирится?

— Не знаю, но давай не будет проверять.

Адам тяжело вздохнул:

— Хорошо, не будем.

— А что за срочная информация была, кстати? — решила я уйти от скользкой темы.

— Скоро будут военные игры, на которых нужно постараться максимально себя проявить, это скажется на дальнейшей карьере нашей и Эрика, как куратора. Просил серьезно отнестись к этому мероприятию.

— Ну что же, значит, постараемся, — и, улыбнувшись, потянула Адама в столовую.

Заканчивалось наше шестимесячное обучение на базе проведением игр. Затем вся группа разведки уезжала на выполнение задания, какого мы еще не знали, которое было как бы завершением нашего образования под надзором преподавателей.

Игры проходили каждый год, но только с последними курсами, по принципу "все — против всех", с одной особенностью. Допускались на них по две группы, разведка чаще всего шла вместе с военными, которые были извечными соперниками на протяжении всего обучения. Военные не любили РУ из-за того, что во время последующей службы, их посылали на открытые конфликты, где они всегда шли напролом по приказу командования. Разведка же в военных конфликтах не участвовала, ее служащие обычно малыми группами выполняли различные задания — украсть секретные данные, похитить человека, заподозренного в шпионаже и т. д., тоже опасные, но если разведчик был достаточно хорош, а других здесь и не обучали, то его часто даже не раскрывали. Поэтому так исторически и сложилось, что на базе военные не любили разведчиков, за их "подпольную" деятельность, а разведчики не любили военных, за их напористость и наглость.

И так, наша группа должна была сражаться против военных на специальной тренировочной площадке, которая представляла собой имитацию города, расположенную на 20 квадратных километрах. Игры шли до тех пор, пока не останется только один человек, т. е. смысл был в том, чтобы сначала полностью уничтожить группу противника, а потом уже оставшиеся, если они будут из одной команды, сражаются друг против друга. За всеми играми следят камеры и наши преподаватели, оценивают, чему мы научились, и в дальнейшем на нашей карьере это тоже скажется.