Честно говоря, когда Рик это услышал, у него чуть не наступила полная импотенция.

Это был не стон, не крик, даже не плач — Морти взревел, оскалив зубы, как загнанный в ловушку хищник, и, прогибаясь в спине, сотряс весь дом своим рыком, и вместе с зарядом спермы из него брызнула во все стороны кровь — а потом он обмяк, лишившись чувств.

И неудивительно, ведь все до единого бугры прорвались одновременно.

Разворошенная постель была просто усеяна бурыми пятнами.

Вытащив, Санчез довел сам себя до оргазма рукой и, некоторое время просто глядя в пространство, пытался собраться с мыслями.

А когда собрался — понял, что в гробу видал такие мысли.

— Вот и все, — прошептал он, целуя мальчика в макушку. — Справились…

Но тот его не слышал.

Хоть сил и не осталось никаких, так просто оставлять Морти было нельзя.

Обработав и смазав раны, Рик, насколько это позволил свежий, пока еще хрупкий и нуждающийся в уходе гребень, накрыл парня одеялом.

А потом, медленно сползая на пол, закрыл лицо руками.

Совсем скоро ему предстояло столкнуться с тем, чего он больше всего в этой жизни боялся и ненавидел.

С последствиями своих поступков…

====== Часть 7 ======

Морти проснулся от того, что ему что-то щекотало нос.

Оглушительно чихнув, он открыл глаза и увидел, что раздражителем был пух из разорванной подушки.

Что случилось?

Ему было не по себе. Все тело одолевала ужасная слабость, сильно хотелось спать, а спина болела так, как будто под кожу напихали мельчайших осколков стекла…

Увидев следы крови на постельном белье, Морти почувствовал тошноту.

Держась за голову, он попытался сесть — и вскрикнул от неожиданности, застигнутый врасплох новой болью.

В памяти тут же начали проноситься обрывки воспоминаний, которые были настолько абсурдными, что парень в первые секунды в них просто не поверил — но…

Застонав, он обреченно лег снова.

В заднем проходе неприятно тянуло, и садиться еще раз желания не возникло.

Все, чего хотелось Морти — так это уснуть.

Уснуть и не думать о том, что…

Услышав шаги, он напрягся, но Рик выглядел настолько спокойно, уверенно и… обычно, что в какой-то момент Морти с облегчением подумал, что, скорее всего, у него были лишь галлюцинации.

Но тело настойчиво говорило об обратном.

— Очнулся, пес? — шумно отпив из фляги, дед окинул его с ног до головы цепким взглядом. — Это х-эээ-рошо… Ох, и задал ты мне задачу! Я раньше принимал прорезывания, но настолько тяжелое увидел вп-эээ-рвые…

В его ровном тоне Морти не услышал ничего, что напоминало бы о произошедшем, поэтому, немного осмелев, он спросил, сможет ли завтра пойти в школу, и услышал в ответ:

— С луны свалился, что ли? Я уже позвонил в твою ёбаную школу и, бл-эээ-дь, сказал, что у тебя грипп…

“…сука, люблю тебя…”

Эта фраза прозвучала в голове так отчетливо, что юноша, вздрогнув, не смог сдержать испуганного возгласа.

Рик, кажется, интерпретировал это по-своему.

— Если хочешь, могу дать обезболивающих, только, блядь, не здесь!

— А г-где?

— Встать можешь?

Неловко прикрывшись одеялом, он попытался слезть с кровати, но ноги подкосились, и он чуть не упал.

— Ясссно, — покачав головой, старик подхватил его на руки — легко и просто, будто прожитые годы не отняли у него и грамма сил — и куда-то понес.

Морти даже побоялся спрашивать, куда.

Эта комната выглядела странно — пыточный инвентарь, разложенный повсюду, кандалы на стене, и… больничная койка.

Здесь было чисто, пусто и тихо, как и положено в больнице, но Морти от этого хотелось выть.

Он не мог оставаться наедине со своими мыслями, а все его мысли свелись к одной: у меня был секс с моим дедушкой.

Рик никак не комментировал произошедшее, как будто ничего и не было, но легче от этого не становилось!

А может, это все-таки были галлюцинации? Морти все бы за это отдал!

Но, собственная память, будто издеваясь, подкидывала все новые и новые подробности, и ему начинало казаться, что он сам просил об этом…

Да быть не может!

Хотелось плакать, но слезы почему-то не шли.

Услышав шум открывающегося портала, парень не нашел ничего умнее, чем быстро отвернуться к стене и притвориться спящим.

— Эй, Морти!

Горячая рука опустилась на плечо.

— Мооортиии…

Почувствовав тряску, он изобразил недовольное сонное бормотание, и, кажется, достаточно убедительно.

— Да и хуй с тобой.

Тело внезапно обдало прохладой, и стоило больших усилий не показать никакой реакции на это.

Скинув с него одеяло, Санчез сказал в пустоту:

— Мне ведь не нужно твое полное уч-эээ-стие, чтобы поухаживать за твоим гребнем, правда?.. Лежи и не просыпайся, авось, меньше будешь меня раздражать…

Это было обидно.

Но еще хуже оказалось переносить его прикосновения — прикосновения человека, который… который…

Который, уходя, на прощание поцеловал его в затылок.

— Спишь? Вот и спи, мелкий кусок дерьма… спи…

Восстановление шло полным ходом.

В первое время регенерация Морти находилась на самом дне, то есть, на уровне человеческой, но, слава богу, долго это не продлилось.

Рик упорно искал себе занятие все эти долгие дни, но ходить в приключения одному было не в кайф, а новые изобретения быстро надоедали.

От нечего делать он экспериментировал с лекарствами, которые давал мелкому, проводил процедуры, в которых не было особой нужды, и ждал, ждал…

А чего он ждал?

Это безумие перешло уже все возможные рамки.

Морти почти не разговаривал с ним, отделываясь общими фразами, и это просто пиздец как злило.

К счастью, паршивец не знал о лошадиных дозах транквилизаторов, которые Рик подмешивал в стаканы с питательной кровью.

Чисто теоретически это было сделано для того, чтобы подопытный набирался сил и меньше шевелился, травмируя гребень — но кого Рик обманывал? Он делал это для того, чтобы позволить себе непозволимое.

Коснуться чуть дольше, чем нужно, поцеловать, погладить…

После того, как он распробовал запретный плод, остановиться уже не было сил.

Слушая тихое сопение — единственное, что только разгоняло молчание в палате — Санчез вновь и вновь прокручивал в голове те сладкие минуты, когда он наконец получил то, о чем мог только мечтать, когда Морти был полностью под его контролем, смертоносное очарование во плоти, дедушкин маленький монстр, невинный, но при этом источающий животную притягательность…

И, конечно же, ему так хотелось повторить!

Искушающий внутренний голос шептал ученому, что Морти даже не проснется, что все будет в порядке, но те остатки совести, что он еще не успел пропить, говорили: он уже один раз воспользовался ситуацией, и больше этого делать нельзя!

Конечно, у него был прибор для стирания памяти, который сгладил бы все острые углы, да только как потом объяснишь пацану, откуда и почему у него появился гребень?

Рик сам себя загнал в угол.

Жалел ли он о том, что сделал? Определенно.

Если бы у него была возможность вернуться в прошлое, поступил бы он так снова? Да, да и еще раз да!

Пару раз он, совсем охренев, дрочил прямо у койки спящего Морти, сидя на полу и зажимая рот ладонью, чтобы не закричать — а потом перед тем, как уйти, едва заметно целовал внука в губы.

Тот не вел и бровью — препараты действовали, как надо.

Человек от таких доз давно уже если не откинул бы копыта, то серьезно заболел, Морти же просыпался через несколько часов, как ни в чем ни бывало.

Жалоб на боль в спине становилось все меньше, разрывы благополучно затягивались, и “выписка” уже была не за горами, и, конечно же, держать в себе главный вопрос мелкому становилось все труднее…

— Рик, п-почему мы переспали?!

Выпалив это, парнишка отвернулся, весь залившись краской и нервно комкая в пальцах пододеяльник.