— Твоя планета — это кусок говна! — сообщил он с кривой усмешкой, хлопнув Морти по плечу. — Просто клочок бесплодной земли, разрываемой войнами и голодом, вся твоя родня мертва, а я — не твой оригинальный дед… Прежде чем творить такую х-эээ-рню, хоть бы спросил у меня, стоит ли оно того? Ты запросто мог погибнуть, понимаешь или нет, дебила кусок?!

— П-понимаю…

— А по-моему, еще нет, — корабль зашумел двигателем. — Нич-эээ-го, уж дома-то я тебе так мозги вправлю!..

С тех пор, как Рик Санчез имел глупость завести себе ребенка, его волосы поседели окончательно, а из убитых нервных клеток запросто можно было связать километровый канат.

И недавно мелкий паршивец только прибавил ему стресса сначала этим своим желанием пойти в школу, а потом — кражей портальной пушки.

Тогда ученому пришлось, одной рукой выслеживая координаты старого устройства, другой спешно конструировать новое.

Когда сигнал вдруг пропал с радара — Рик, если говорить откровенно, чуть не наделал в штаны.

Опоздай он хоть ненадолго — все могло бы закончиться плачевно.

Он и так еле успел, чуть не переломав Морти ребра своими ручищами во время искусственного дыхания, хотя, когда пацан очнулся, желание прибить его на месте за такие проказы вернулось с новой силой.

Ох уж это проклятое бистиконское своенравие, вылезающее иногда вот совсем не к месту!

Хотел Санчез этого или нет, но с ним приходилось считаться.

Его подопытный проявлял большую тягу к общению и социальным взаимодействиям, и пусть Рик попытался восполнить этот пробел, начав брать Морти с собой в космос, хотя считал, что для этого еще слишком рано — помогла данная мера ненадолго.

Скрепя сердце, он все же решил отдать внука в школу.

В конце концов, это тоже был интересный опыт наблюдения за тем, как объект будет себя вести в незнакомой и отчасти даже враждебной ситуации — а если бы что-то пошло не так, Рик получил бы полное право перевести таки своего маленького монстра на домашнее обучение, не слушая никаких возражений с его стороны.

К его неприятному удивлению, Морти никто пока и не думал разоблачать.

Жизнь сильно изменилась.

Ученый привык, что у него вечно крутятся под ногами, и пусть этот ребенок его постоянно раздражал, теперь, когда впервые за долгие годы он начал оставаться дома один, это отзывалось внутри неприятной пустотой.

— В этой школе все что, совсем тупорылые, — бормотал он иногда между делом, копаясь в очередном изобретении, — неужели не видят, что у них там пришелец на уроки ходит?..

Впрочем, эти проблемы показались мужчине цветочками в один день, когда он как ни в чем ни бывало вернулся домой и, не дозвавшись Морти, пошел искать его…

Внук был на кухне.

Лежал на полу, скрючившись в позе эмбриона, с высунутым языком, пеной, идущей изо рта, и красными пятнами по всему лицу…

— Господи, Морти!!!

Морти вернулся из школы в пустой дом.

Кое-как, с горем пополам, вытащил линзы из глаз, долго и с пристрастием оттирал тональный крем с лица и рук — в общем, все, как обычно.

По дороге домой его синяки уже успели зажить, и слава богу.

Морти не очень-то любили в школе, некоторые считали за милое дело поиздеваться над странным, неуклюжим и заикающимся мальчиком, но даже это его не останавливало.

Он часто видел Джессику в коридорах, и пусть она его не помнила — он все равно пока не набрался смелости подойти.

Но сегодня только одна мысль напрочь захватила сознание ребенка, и, чтобы развить ее, он пошел на кухню.

Конечно, Морти всегда было интересно, какова на вкус еда других людей, но все, что он знал — так это то, что его пища другим людям точно показалась бы отвратительной.

Интересно, стал бы он думать об их еде то же самое, если бы попробовал?

В школе на обеденном перерыве Морти всегда прятался так хорошо, как только мог, и поглощал содержимое своего ланчбокса за несколько секунд, постоянно оглядываясь по сторонам — а иначе как объяснить окружающим, почему твой дедушка положил тебе кусок сырого мяса, истекающий кровью, или парочку дохлых крыс, или еще чего…

Насколько он мог судить, другие дети были без ума от того, что называлось “сладостями”. Он часто видел в руках у одноклассников конфеты, леденцы, жвачки, шоколадные батончики и, само собой, сгорал от любопытства!

Но, попроси он что-то подобное у дедушки Рика, тот точно покрутил бы пальцем у виска и назвал бы его идиотом.

А потом, скорее всего, предложил бы взамен мозговую косточку.

И не то чтобы Морти отказывался, просто…

Раздумывать можно было сколько угодно, но куда быстрее было бы проверить опытным путем.

Встав на стул, мальчик открыл дверцы кухонного шкафа и достал яркую коробку.

Вафли.

Деда Рик ел их постоянно.

Неужели они настолько хороши?

Закрыв глаза, Морти осторожно тронул кончиком языка одну вафлю.

Было сладко.

Увидев, что ничего противного во вкусе этого продукта нет, он куснул.

Ему понравилось, как вафля хрустнула на зубах.

Съев ее до конца, он зажмурился от удовольствия, облизнулся и взял еще одну.

Так хотелось съесть все до единой, но тогда Рик точно бы не обрадовался — поэтому, ограничившись несколькими штуками, Морти убрал коробку и слез со стула.

Его любопытство в какой-то степени было удовлетворено.

Но…

Странный зуд в горле заставил маленького бистиконца насторожиться.

Ему вдруг стало трудно дышать.

Под кожей будто забегало множество жуков с цепкими лапками, живот пронзила резкая боль, и Морти погрузился во тьму…

— Бля… Бля, бля!!!

Руки тряслись.

Рик едва смог попасть иглой в нужное место.

Забрав каплю крови у Морти, он немедленно отправил ее в биологический анализатор.

Натужно загудев, машина выдала результат, при виде которого Рик даже протер глаза кулаками — подумал, что привиделось.

— В каком смысле “специфическая пищевая аллергия с признаками отравления”?! Я же не менял ему рацион!

Ситуация выдалась — хуже не придумаешь.

Пацану было по-настоящему хреново, а он даже не знал, чем ему помочь!

Хотя, были у Санчеза препараты, которые при правильном соотношении могли гипотетически остановить аллергическую реакцию, вот только именно что “гипотетически”, к тому же, он понятия не имел, что именно ее вызвало!

И он не настолько обезумел, чтобы вызывать врача — эти придурки даже в человеческой анатомии не всегда шарят, что уж говорить о бистиконцах…

Особого выхода у него не было.

От сиплого прерывистого дыхания за спиной невольно бежали мурашки по коже.

Наспех смешав все нужные медикаменты, Рик набрал их в шприц и вколол в вену на сгибе локтя внука.

Ранка от укола затянулась через несколько секунд, что не могло не радовать — значит, регенерация не пострадала…

Красные пятна на лице мальчика начали постепенно бледнеть.

Слава Вселенной, сработало!

Но, глядя на крошечное тельце, лежащее на железной каталке, Рик с мрачной ухмылкой задался вопросом — это чем же таким самовольно дополнил свой рацион мелкий придурок, что вызвало подобную фееричную реакцию?

Ему уже не терпелось услышать ответ.

— Ну, и что такое ты с-эээ-жрал? — лениво протянул он, прожигая очнувшегося Морти глазами.

Тот попытался сделать вид, что ничего не понимает, но под пристальным взглядом быстро сдался и прошептал:

— В-вафли…

Просто отлично!

— Совсем ёбнулся, — закрыл лицо ладонью Рик. — Я тебе ворон в саду настрелял бы, жри — не хочу! Нет, тебе надо именно то, что есть тебе нельзя…

— Н-но!..

— Ради бога, оставь свои опр-эээ-вдания, — он быстро вышел из гаража. — Поздравляю, ты сам себя чуть не убил! Можешь на какое-то время забыть о своей люб-эээ-мой школе…

Вафли, значит?

Определенно стоило взять дополнительный анализ крови и провести парочку исследований, чтобы понять, какие именно компоненты в их составе вызвали у Морти аллергию, но все это могло и подождать.