Парень никак не ожидал, что так неудачно ступит тростью в выбоину на бетонном полу и потеряет равновесие…

— Блин!..

Отвертка со стуком покатилась по полу, а его на полпути туда же успел подхватить Рик.

— Б-больно…

В глазах даже потемнело на несколько секунд, и перехватило дыхание.

— Вот ведь неуклюжий мелкий идиот, — ругнулся ученый, одним широким движением смахнув с верстака свое недоделанное изобретение, чтобы посадить внука на освободившееся место. — Молодец, блядь! Давай, раздевайся, посм-эээ-трим, что у тебя там, заодно и перевяжемся…

Горечь обезболивающей таблетки растеклась по языку.

Морти не думал, что так уж сильно в ней нуждался, но спорить с Риком было чревато.

Он отвернулся от того, что скрывалось под повязками — зрелище было далеко не из приятных — и пытался дышать ровно, в то время как Рик, осматривая его раны, качал головой и тихо матерился.

Зато у Морти появилась возможность хотя бы на минуту расправить свой несчастный, уставший от постоянного нахождения под бинтами гребень.

— Скажи спасибо, дебил, что это дерьмо заново не открылось, — цыкнул старик, отходя за аптечкой. — Прон-эээ-сло…

Улица начинала шуметь.

Редкие солнечные зайчики появились на стенах и полу.

От прохлады, всегда стоявшей в гараже, кожа парня покрылась мурашками.

Но легкие прикосновения шершавых рук, заматывающих на нем повязку, давали едва заметные, неуловимые крохи тепла, и так хотелось чуть больше, совсем чуть-чуть…

Морти сам не знал, что на него нашло.

Как завороженный, он смотрел на Рика, который, как всегда, делал свою работу безупречно — ровно, спокойно, без единого лишнего движения, и лишь в его взгляде читалась затаенная тревога.

А еще он выглядел изнеможденным.

Еще бы — сначала изобретал всю ночь, забыв про сон и отдых, а теперь еще и это!

В горле у Морти пересохло, а в ушах зазвенело, и вряд ли причиной тому были раны.

Странное чувство пронзило его тысячей мелких иголок от макушки и до самых пяток, но, прежде чем поддаться порыву, ему пришлось спрятать когти.

Люди ведь такие хрупкие…

Почувствовав прикосновение к щеке, Санчез вздрогнул.

— Мо-морти?..

В его голосе прозвучала такая растерянность, что это даже было смешно.

Ухмыльнувшись, юноша подался вперед и, потянув Рика на себя за ворот белого халата, поцеловал его.

Он был в шоке от своего же поведения, но, пожалуй, ему это нравилось.

Поцелуй вышел немного неловким.

Морти успел только почувствовать только привычный кислый привкус алкоголя и ощутить сбивчивое горячее дыхание, прежде чем Рик, отстранив его от себя, сказал:

— Блядь! — и провел по губам слегка дрожащей ладонью. — Э-это… это что было? Мелкий, ты чего вытворяешь?

Вместо ответа бистиконец только хищно улыбнулся и, закинув обе ноги на пояс мужчины, скрестил их у него за спиной, не давая отойти.

— Да ты… да ты ёбнулся!

Но в глазах его уже плясали знакомые огоньки.

— Не играй с огнем, сучка. Я ведь могу и не стерпеть…

Конечно, Морти это понимал.

Обняв деда за плечи, он прошептал ему на ухо:

— Неужели слабо?

— Слабо, говоришь?..

В этот раз Рик поцеловал его сам — если это можно было так назвать.

Когда тебе практически силой открывают рот и грубо проникают в него языком, не давая опомниться, не давая даже перевести дух — это не поцелуй, а утверждение власти.

— Нарываешься ведь, ей-богу, нарываешься! Будь ты здоров, я бы уже выебал тебя, как распоследнюю шлюху, но эти тв-эээ-и раны…

— Плевать.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Морти спросил едва слышно, протягивая к Санчезу руки:

— Ты ведь умеешь быть нежным, правда?..

Крепость была взята практически без боя.

Он еще многого не знал о жизни, и часто не понимал даже самого себя.

Эти чувства были аморальны, они вводили в ступор, их точно бы никто не понял — и все же…

В мире, для которого Морти всегда был, есть и будет чужаком, инопланетянином и кровожадным монстром, у него была только одна опора.

Рик.

И даже осознавая, какой он на самом деле мудак, страдая от подколов и унижений, споря с ним, идя наперекор его воле, а порой и вовсе его ненавидя, Морти все равно стремился к нему, точно глупый мотылек к свету лампы.

Потому что иначе просто не мог.

— Ах…

С каждой секундой остановиться было все труднее.

— Рииик!..

— Тихо, я сейчас… о, боже…

Прикосновения через одежду только раздразнили, заставляя хотеть большего.

— Да ты уже… — ладонь Санчеза проникла за резинку его белья, коснувшись возбужденного члена. — Хочешь, сученька?

— Х-хочу… — сглотнув, Морти подался навстречу руке. — Аааа!

— В-вот ведь… здорового, так хрен уломаешь, а стоило только п-пораниться!..

Он не знал, куда деваться от смущения.

Все-таки, не каждый день сидишь на рабочем месте своего деда голым, со стоящим членом и раздвинутыми ногами, в то время как этот самый дед буквально пожирает тебя взглядом и даже довольно облизывается…

Морти попытался отвернуться, но Рик, схватив его за подбородок, заставил посмотреть себе в глаза.

— Ну уж нет, пес, я хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда… — плюнув в руку, он растер по пальцам слюну. — Когда я буду долбиться в твою дырочку…

— Мама…

— Она такая маленькая…

— Оооо…

— Такая тугая, черт возьми, тугая…

— Аааах! — Морти выгнулся, не помня себя, и, наверное, ударился бы об стенку головой, если бы Рик не поддерживал его под лопатками. — Рик!..

— Тшшш…

Хотелось еще и еще.

Преодолев всякий стыд, парень расставил ноги еще шире, принимая в себя пальцы — но внезапное чувство пустоты заставило его возмущенно вскрикнуть.

— Так, не надо мне тут!

Проведя рукой по налитой кровью головке своего члена, Санчез тяжело вздохнул.

— Ты меня в могилу сведешь, — заявил он, приставляя твердый орган к мокрому от слюны входу. — Тебя недавно чуть не грохнули, а ты уже в штаны ко мне залез, псих малолетний!

Морти было все равно, что он говорит — он ведь знал, что старик хочет этого не меньше.

Рик действительно умел быть нежным.

Он двигался очень медленно и аккуратно, шептал что-то сбивчивым хриплым голосом, запуская пальцы в волосы внука, и не было в этом мире никого и ничего, кроме них двоих и удовольствия — странного, болезненного, неправильного, но все же удовольствия.

— М-морти… я почти… ооо, бля, даааа…

Рик почти что зарычал, запрокинув голову, и парой резких фрикций достиг финала.

По внутренним сторонам бедер Морти потекло его семя.

А через несколько секунд кончил и он сам, с жалобным всхлипом обмякнув в руках деда.

— Ох, блядь…

Удрученно вздохнув, мужчина покосился на груду деталей на полу, которая раньше была его изобретением.

— Вообще-то, я должен был пыхтеть над этой штукой еще дня три, не меньше, а вместо этого… — он закатил глаза. — А вместо этого пришлось пыхтеть над тобой, г-эээ-внюк!

Все шло как нельзя лучше.

Высунув от напряжения кончик языка, Рик наконец поставил крошечную микросхему куда нужно, но его отвлек голос за спиной:

— Рик…

— Чего? — раздраженно ответил он, не желая прерываться.

— У нас… у нас в школе скоро будет концерт, и…

Бросив инструменты, ученый круто развернулся на стуле, смерив внука испепеляющим взглядом.

— И что? Ради бога, Морти, хорош мять сиськи, у меня нет времени!

— Н-ну…

Пацан все еще выглядел немного бледным после ранения, но, слава богу, чудеса бистиконской регенерации и пара-тройка нелегальных медикаментов все же поставили его на ноги.

— Всех р-родителей приглашают, и я, знаешь, х-хотел спросить…

— Дальше можешь не продолжать.

Потеряв всякий интерес к разговору, Рик снова взял инструменты.

— В гробу я видал твою школу, — заявил он, махнув на Морти рукой. — Мне вообще не нр-эээ-вится, что ты туда ходишь, набираешься всякой дури, так что, будь добр, не отвлекай меня от важных дел… И отвертку подай!