Тело будто заледенело, и отказывалось слушаться. Том неуклюже доковылял до головы Мерлина, сел на нее и свесил ладони между колен. Макдью и Кларисса спорили, каким путем лучше выбраться из здания. Но ему было неинтересно, о чем они в конце концов договорятся. Их с ним пути уже разошлись. Сегодня эти двое пару раз спасли ему жизнь, но сейчас все вернулось на круги своя. Том снова был сам по себе.
Однажды, это было еще в те далекие годы, когда люди не боялись говорить будущему темному лорду в лицо, что они о нем думают, Нотт обозвал его плющом кудзу — мол, дай этому растению волю, и оно всю землю под себя загребет, прямо как Риддл со своей жаждой власти. Том тогда не нашел, что ответить. Меньше всего он ожидал от Нотта красочных сравнений, да еще таких точных. До обидного точных. Потом он еще пару дней крутил в голове эти слова, пока на очередном собрании Дуэльного клуба не превратил Нотта в деревянный столб, на этом и успокоился. А теперь вспомнил и снова задумался. В его жизни все осталось по-прежнему, как по Нотту: неутолимая жажда новых чудес и знаний, желание захватить еще больше власти, а вместе с ними и одиночество. Риддл скривил губы; ему хотелось отмахнуться от этих мыслей. Это все из-за Локхарта, у которого мозги, как соплохвостова слизь, вот в голове и появляется всякая рефлексивная дрянь.
Авроры держались в стороне и бросали на него опасливые взгляды, а один из них, от Маллоуна, даже заставил Тома снова почувствовать себя ужасным темным магом. Он улыбнулся: что ж, иногда лучше быть темным магом, чем идеальным героем. В темных магах еще никто никогда не разочаровывался.
Спор становился все жарче, теперь к Макдью и Клариссе присоединились рыжий и Прудерс. За своими криками они не сразу расслышали топот ног и голоса. Подкрепление, как всегда, прибыло вовремя.
*
Атриум наполнился народом, лекари из Мунго, ловцы призраков, чиновники, авроры и прочие специалисты сновали туда-сюда. Пол был завален мусором, колдуны, если им подворачивался под ноги камень, железка или какая-нибудь деревяшка, испепеляли их не глядя, но никто не торопился браться за уборку. Начальники отделов и их замы прошлись по министерству, проверили свои владения и теперь жарко обсуждали увиденное. И даже у старичков, которые привыкли в это время сопеть в подушку, сна не было ни в одном глазу.
Те, чьи кабинеты пострадали или были полностью разгромлены, терпеливо ждали шанса поговорить с министром. Журналисты плотным кольцом окружили Фаджа, и пробиться к нему не рискнул бы сам Мерлин. Голос министра терялся в общем гомоне, но, зная этого ушлого бюрократа, легко было догадаться, о чем именно он говорил. Это возмутительный инцидент… виновные будут найдены и строго наказаны… мы бросим наши самые лучшие силы… нельзя допустить, чтобы подобное повторилось… восстановление начнется немедленно… к сожалению, наши ресурсы ограничены, но мы надеемся на поддержку магического сообщества… сообща мы сможем преодолеть любые трудности…
Перья скрипели, тихо щелкали массивные фотоаппараты на треногах. Фадж удерживал на лице скорбное и одновременно суровое выражение, хотя у него отчаянно чесалось между лопатками. Журналисты хмыкали и ухмылялись, представляя, каким комментариями они украсят речь министра. Неожиданно судьба преподнесла им еще один подарок: призрак, притаившийся в тени металлических ребер купола, спикировал вниз и попытался сорвать с министра шляпу. Фадж не дремал и успел вцепиться в свое сокровище. Они с призраком завертелись на одном месте: министр яростно дрыгал ногами, будто отбивался от невидимых крыс, а призрак изо всех сил тянул свою добычу вверх. Удивительно, но шляпа выдержала эту яростную схватку, показав сверхъестественную прочность. Фадж и призрак распихали журналистов, впрочем, те быстро опомнились и схватились за перья, треноги фотоаппаратов развернулись, со скоростью автоматной очереди замигали вспышки. Тут уж было не до поиска выгодного ракурса, главное — не упустить момент. С другого конца зала к попавшему в переплет Фаджу бежало трое призраколовов, вооруженных трещотками и бубнами.
Министр врезался в дородную ведьму и вместе с ней полетел на пол. Та завопила, задергала ногами, в вихре белых нижних юбок игриво мелькнули пышные розовые панталоны. Не посмотрев, что перед ней, а точнее на ней, сам министр, разъяренная матрона начала колотить его на удивление маленькими кулачками. Фадж торопливо отполз от нее, так и не выпустив шляпу из рук. Довольный своей пакостью призрак влетел в стену, духодралы, оставшись с носом, проводили его взглядами, полными бессильной ярости, и отстучали в бубны пожелание катиться к чертовой матери.
Оскорбленная, а по собственному мнению, еще и поруганная ведьма не видела причин скрывать свои чувства. Ее вопли прокатились по атриуму. Слабонервные озирались по сторонам в поисках убежища, те, кто посмелее и полюбопытнее, наоборот, вытягивали шеи и старались пропихаться поближе. Шоу обещало быть знатным, ради такого не жалко было отдавить ноги и получить пару тычков.
Крики ведьмы выдернули Тома Риддла из состояния полудремы. Когда лекарь из Мунго его увидел, то не немедля смешал коктейль из тонизирующего, обезболивающего и восстанавливающего зелий и вкатил его пациенту прямо в вену. Следующей остановкой для Тома должна была стать больница. Но он призвал на помощь верного Макдура, а тот без труда убедил лекарей, что его хозяину ничего не требуется, кроме заживляющих чар и покоя. После того как демон спровадил назойливых докторов, Риддл снова пристроился на голове Мерлина, ссутулился и закрыл глаза. Он не знал, сколько времени он так просидел. Вокруг бестолково суетились, спорили, бегали, спотыкались и ругали всех и вся, а ему было хорошо и легко. Мысли превратились в мыльные пузыри, яркие, невесомые и переливающиеся. Том, который никогда в жизни не давал себе поблажек, расслабленно улыбнулся.
Но после того как разъярившаяся ведьма начала орать, мыльные пузыри все разом полопались. Том попытался встать и разглядеть, что там за бедлам, но толпа любопытных полностью скрывала от него возмутительницу спокойствия. Ноги его подвели, подогнулись, как бумажные, и он снова опустился на мерлиново ухо. Впрочем, Том легко смог нарисовать картину произошедшего по репликам пострадавшей: «Стыд и срам!», «Больной извращенец!», «Семя похотливого козла!», «Вот-вот нашлю по проклятью на каждый палец, и посмотрим, как ты станешь руки распускать!», «И не посмотрю, что министр!», «Я — уважаемая женщина и не позволю себя унижать ни министру, ни Мерлину, ни единорогу в крапинку!»
Риддла скрывали чары незаметности, но в данный момент он мог обойтись и без них: если пройти через атриум, ведя за собой шеренгу мертвецов, нагруженных министерской казной, никто бы и не заметил. Все внимание было приковано к орущей ведьме и ее жертве.
Сложно было подгадать лучший момент, чтобы уйти незамеченным, но он не мог заставить себя двигаться. Пусть голова и была легкой, зато руки и ноги стали вдвое тяжелее.
Бабочка мертвая голова села чуть поодаль, почти на самый кончик мерлинова колпака. Том устроился поудобнее, упер локти в колени, а правую ногу поставил Мерлину на нос. Голова лежала на боку и немного покачивалась.
— Макдур, я у вас в долгу.
— Нет-нет, господин, — крылья бабочки затрепетали: демоны удирали не только от ладана, но и от темных магов, которые называли себя их должниками. Даже бесхвостый демоненок знает, что по счетам чернокнижники любят платить смертельными проклятиями. — Я всего лишь верно служил вам, как и прописано в контракте.
— Тогда вы определенно заслужили прибавки к вашему жалованию.
Макдур сомкнул крылья за спиной.
— Благодарю, господин, для меня честь называть вас своим хозяином.
Том помолчал, а потом вдруг спросил:
— Как может один и тот же человек быть самовлюбленным засранцем и в то же время любящим отцом?
— Эмм, — Макдур растерялся и, чтобы выиграть время, пару раз выпустил хоботок, нашел капельку воды, выпил ее и тут же пожалел. Вода была грязной.
