— Пока мы с Кобольтом дрались, вы изучили его сознание. Удалось ли вам его понять?

Макдур хотел было сказать, что со стороны хозяина было очень дальновидно поручить ему изучить слабые места врага, но чутье подсказало — сейчас не время для лести. Господин пребывал в странном настроении. «У него сейчас сумерки в голове», — демон порадовался, что нашел поэтичное сравнение. Но эти мысли он оставил за глухой стеной, а хозяину осторожно ответил:

— Человек существо противоречивое.

— Противоречивое? — Том потер волдырь на костяшке указательного пальца, не попавший под заживляющие чары.

— Вы, господин, тоже очень противоречивы, — Макдур не удержался от лести; впрочем, ни один из его собратьев не смог бы. Такова демоническая природа.

«Что ж, мы те, кто мы есть. И остаемся собой, неважно, в чьем теле, в своем или в чужом», — Риддл снова тронул волдырь, и тот лопнул. Он небрежно смахнул выступившую каплю.

— Пора домой, Макдур. Приведи меня к работающему камину.

— Как скажете, господин. И вот еще… — торжественно произнес Макдур, взмахнул крыльями, и перед носом Риддла появился грязный погнутый кругляшок. — Орден Мерлина сэра Гилдероя. Я отыскал его на полу. Сэр ведь очень хотел его получить.

Том сомневался, что Локхарт обрадуется своему ордену, но не зашвырнул его подальше, а сунул в карман плаща. Сам плащ следовало бы отчистить от грязи, побелки и пыли, а то из синего он превратился в серый.

Ни Клариссы, ни Макдью, ни Прудерса в зале уже не было, или они просто затерялись в толпе. Зато СБГ стоял совсем рядом и, растопырив руки, хвастал своим дружкам:

— Шука была во.

Рита Скитер вертелась неподалеку, кончик длинного белого пера щекотал нижнюю губу. «Шука» озадачила бойкую журналистку. Что это, неизвестный монстр или злобный демон? А главное, добавит ли упоминание о таинственной «шуке» популярности ее статье?

Макдур, предвкушая заслуженный отдых, полетел в сторону выхода, но его хозяин направился в другую сторону.

— Аврор.

СБГ рассеянно посмотрел по сторонам, Том ослабил чары незаметности. Наконец взгляд громилы его нашарил:

— Чего?

— Скажите, что значит слово «шука»?

— А, ну, это я так «штука» говорю.

— Спасибо.

Том развернулся и пошел прочь, а авроры проводили его недоуменными взглядами и вернулись к обсуждению «шуки». СБГ снова расставил руки, твердя: «А пасть-то, пасть была — во!»

Камин Макдур нашел быстро: эта часть министерства не пострадала, и только лампы, горящие через одну, напоминали о недавней катастрофе. Том уже протянул руку к жестянке с порохом, когда его окликнули:

— Мистер Риддл!

Он обернулся и тут же понял, что выдал себя. Миссис Л. выступила из тени и растянула губы в мерзкой улыбке. Коварством и терпением она не уступала ягуару, часами поджидающему незадачливого путника, растянувшись на ветке. Но чутье-то у нее точно было от адской гончей. « Интересно, какой злобный темный маг наслал на меня еще и это проклятие», — устало подумал Риддл, наблюдая, как ведьма приближается к нему, грозно цокая каблучками.

— Я так и знала! Что вы сделали с моим сыном, мерзавец?! Где мой мальчик?

— С ним все в порядке.

— Если вы сейчас же не отведете меня к нему, я позову авроров. Вас арестуют и надолго упрячут в Азкабан.

— Зовите. И авроров, и журналистов, и министра магии заодно. Они думают, что ваш сын спас министерство, и, боюсь, правда их очень разочарует.

Ведьма застыла как вкопанная, на щеках её вспыхнул гневный румянец, а губы превратились в тонкую ниточку. Вампиры боялись солнечного света, оборотни — серебра, а миссис Л. — скандала. Она помедлила и решила все-таки добиться правды от ушлого темного мага.

— Вы никуда не пойдете, пока я не буду уверена, что с Гилдероем все в порядке.

— С ним все в порядке, не сомневайтесь. Загляните к нему после полуночи и убедитесь в этом сами.

Том швырнул порох в камин и назвал свой адрес.

— Стойте! Вы думаете, что я поверю…

— Верьте во что хотите, а я иду домой, — с этими словами Том шагнул в пламя и исчез.

Макдур задержался, чтобы полюбоваться на перекошенное от ярости лицо миссис Л. И едва не остался с ней один на один перед потухшим камином, но хвала тьме, рефлексы его не подвели. Энергичный взмах крыльев раздул угасающее пламя, его силы хватило, чтобы подхватить бабочку, закружить и унести вслед за хозяином.

*

Дом встретил Риддла тишиной, которой он был совсем не рад. Макдур удалился на кухню готовить чай, а Том пошел в столовую и первым делом нашел взглядом часы. Стрелки показывали двадцать минут до полуночи. Он сел и откинул голову на спинку стула. Глаза болели хуже, чем после бессонных ночей над старинными гримуарами с их мелким, неразборчивым шрифтом.

Другой бы на его месте радовался, что все закончилось, он справился с проклятием и остался жив. Но нет, справился не он, справились они. Впервые за много лет ему, могущественному темному магу, понадобилась чужая помощь. И чья — авроров! Том поморщился и осторожно помассировал покрасневшие веки. Может, он и выиграл, но его заслуги в этом не было, все решила капризная удача.

В столовой лампы светили в полную силу — Макдур не экономил на бытовой волшбе, — но даже этого света Риддлу было мало, чтобы почувствовать себя в безопасности. Только магия могла избавить его от старого, глубоко въевшегося в душу страха перед непредсказуемым и враждебным миром.

Еще мальчишкой он понял: чтобы противостоять в одиночку всему миру, нужно быть не просто могущественным, а всесильным, и к этому он стремился всю свою жизнь. И когда Том решил, что до цели уже рукой подать, судьба снова преподала ему урок: одна досадная случайность лишила его и тела и могущества. А он, умный, хитрый, опытный, в ответ только и мог, что громоздить ошибку на ошибку… Другой бы на его месте гордился бы собой: не всякий, оказавшись в чужом теле, сумел бы справиться с темным проклятием. Но Том еще долго будет проматывать этот день в голове, разбирая собственные промахи.

Тишина давила, и нужно было чем-то заглушить собственные невеселые мысли. Он открыл глаза и произнес, уставившись в потолок:

— Покажи мне, от кого ты зависишь, и я скажу, кто ты. — Коктейль из зелий в его крови уже рассосался, и потолок ему не ответил.

Он бросил на пол цепочку с кристаллом. Освобождение произошло в один миг, так, что, казалось, сам кристалл превратился в скрученное тело, которое тут же начало стонать и копошиться. «Жалкое зрелище», — Риддл неодобрительно поджал губы, но глаз не отвел. Гилдерой пришел в себя, пригладил волосы, поправил манжеты, огляделся и потерял от увиденного дар речи. Но только на секунду.

— Что ты со мной сделал? — взвизгнул Локхарт.

У Тома не было привычки любоваться своим отражением во всех подходящих для этого поверхностях, и реакция любовника застала его врасплох. Он спросил себя: а может, попросить ли у Макдура сонную настойку и для себя, и для Гилдероя? Было очень соблазнительно отключиться и раствориться в беспамятстве вместо того, чтобы смотреть, как его собственное тело заламывает руки и визжит как девчонка.

— Ты посмотри на мое лицо, — Гилдерой ловко извлек из кармана складное зеркальце. — По нему будто табун лошадей пронесся.

Когда Риддл взглянул в зеркало, оно зарыдало, и он поспешно захлопнул крышечку. Ему пришлось признать: Гилдерой имел полное право возмущаться. За несколько часов его прекрасное лицо постарело на десять лет, щеки ввалились, глаза стали красными от лопнувших сосудов, кожа посерела, волосы висели жалкими грязными прядями, нежные губы потрескались, гладкий лоб изрезали бороздки морщин.

Локхарт не умел гневаться молча: он вышагивал по комнате, величаво размахивая руками, и ругательства слетали с его языка одно за одним. Ради такого случая он явно решил вытряхнуть кладовые своей памяти, не пропуская даже самых дальних углов. Том отдал должное словарному запасу любовника — некоторые выражения он слышал впервые, хотя когда дело касалось брани, удивить темного мага было сложнее, чем старую шлюху.