Том остановился и с неожиданным для себя любопытством поинтересовался:

— Кошки остались живы?

— Нет.

Вот теперь Маллоуну удалось его удивить.

— В смысле, они были чучелами. Моей бабушки. Я… я хочу сказать, они уже были мертвыми, пока я с ними разговаривал.

— Вот и хорошо, значит, наши призраки тоже не воскреснут.

Риддл задержал дыхание, когда плотная стена холодного воздуха коснулась его лица. Но кроме неприятного озноба он ничего не почувствовал — призраки были слишком заняты, чтобы атаковать его всерьез. В атриуме стало спокойнее: не свистели камни, не летало оружие, а водяной шар стоял внутри магического пентакля. Но и силы колдунов убывали с каждой секундой. Лицо Макдью покраснело, и на лбу выступили жилы, будто он пытался поднять слишком тяжелый груз, Кларисса покачнулась и опустилась на пол, Прудерс тоже выглядел не лучше призрака, но черпал энергию в тушке тритона, которая теперь болталась у него на шее.

Некоторое время Брюс тупо пялился в пространство, а потом его внимание привлек тихий стук. Бутылка, набитая призраками, дрожала, из горлышка торчал полупрозрачный кусочек, похожий на шелк. Он шевелился и пытался ввинтиться внутрь, и с третьей попытки у него получилось. Брюс спохватился, дотянулся до связки с печатями и сделал то, что ему сказал писатель. Призраков в бутылке было слишком много, и, поняв, что их заперли, они забыли про сердце и теперь жаждали лишь одного — вырваться обратно наружу. Бутылка закачалась. Сердце Брюса замерло: он был молодым и глупым, но приближение неприятностей почувствовал сначала печенкой, а потом носом. Именно туда попала выбитая из бутылки пробка, вслед за ней вылетел разозленный дух, даже не вылетел, а выстрелил, будто его подбросила вверх струя хорошо взболтанного шампанского. С визгом он врезался в стеклянный купол, разрисованный планетами, кометами и звездами. Вращение небесных тел остановилось, и по синему фону побежала тонкая сеточка трещин. Остальные призраки тоже устремились вверх с реактивным ревом, как настоящие ракеты в настоящий космос. Купол атаки не выдержал, огромные куски стекла, такие же смертоносные, как нож гильотины, рассекая воздух, обрушились вниз.

Летящее с высоты стекло взрывалось не хуже гранаты, осколки фонтаном разлетались во все стороны. Тома спасла слепая удача: крупные осколки его не задели, а от мелких защитили слабенькие чары.

Оглушенный и вымотанный, он сжался на полу. Победа была уже близка и манила, как солнечный лучик света в конце длинного подземного лабиринта. Ему не хватило выдержки, он поспешил, бросил Маллоуна, хотя знал, что этот идиот не может сопли вытереть без няньки. Риддл застонал сквозь стиснутые зубы. Он готов был сдаться.

Последние куски купола еще продолжали падать, хорошо еще, что призраки не додумались швыряться ими целенаправленно. Зато они накинулись на несчастную статую Мерлина, крутанули ее на пьедестале, как волчок, и радостно загигикали, когда она завалилась на бок. Голова от удара отлетела, а железный панцирь из магического оружия осыпался, как шелуха. Следом взорвался водный шар, но за секунду до этого СБГ сграбастал Прудерса и отпрыгнул в сторону. Что стало с остальными, Том разглядеть не успел: проклятие уже тянуло к нему свою оскаленную пасть.

Он отшатнулся, и между ним и драконом упал еще один кусок звездного неба. Том отлетел назад, надеясь, что удаче еще не надоело его беречь. На защитные чары у него уже не осталось сил. Своим маневром он выиграл лишь пару секунд, проклятие тут же устремилось за ним; стекло громко хрустело под перламутровым брюхом. У Тома оставалось два варианта: либо избавиться от кристалла с телом, тогда у него будет шанс ускользнуть, либо снова умереть, но уже без всякой надежды воскреснуть. Бежать не имело смысла, проклятие все равно его найдет. В воздухе было пусто, даже призраки притихли, будто понимали этот танец только для двоих. Хотя какие танцы могут быть между мухой, тупо бьющейся в окно, и кошкой, терпеливо выслеживающей свою жертву. Линдвурм играл с ним, уверенный, что добыча никуда не денется.

Чуть раньше Том думал сбежать в другой мир, но побоялся, что тело Гилдероя не выдержит перехода. И еще он отвык спасаться бегством. «Кретин», — обругал себя Риддл; рука стиснула кристалл, и острые грани больно вонзились в кожу, но вопреки здравому смыслу он не мог решиться оборвать цепочку. Однажды он уже потерял собственное тело и поклялся, что на все пойдет, лишь бы это не случилось снова, потому что знал: у него не хватит сил повторить тот путь из небытия длиной в пятнадцать лет.

Щеку обожгло жаром, проклятие подобралось слишком близко, Риддл вильнул в сторону, но его маневры стали слишком предсказуемыми. Чудище двигалось как змея, ползало медленно, но, когда нужно было совершить одно резкое движение, скользило быстрее секундной стрелки. Пасть распахнулась над ним; вблизи она выглядела как врата ада для одного самонадеянного темного мага.

Сомкнуть челюсти проклятие не сумело. Том озвучил самое извращенно-изощренное ругательство, которое только знал, и разжал кулак с кристаллом.

— Эй, Локхарт, быстрее спускайся сюда! — заорал Макдью.

Все это время Риддл смотрел только на линдвурма, теперь же он обвел взглядом атриум. Тот походил на поле боя, за одним исключением: трупов здесь не было. Проклятие попыталось плюнуть огнем, но пламя стекло вниз, не в силах сопротивляться чарам обворожительной Клариссы Лэнд.

Том ухмыльнулся, нижняя губа треснула, но это не испортило ему удовольствия. Логика подсказывала, что полиморфное магическое не может испытывать человеческих чувств, на что интуиция возражала: если эта тварь наслаждалась, гоняя его по атриуму, значит, и хороший пинок судьбы она тоже сможет почувствовать.

Риддл опустился рядом с рыжим колдуном. Осколки стекла больно вонзились в ступни сквозь подошвы ботинок: Гилдерой носил дорогую и непрактичную обувь из тонкой кожи. Перед глазами летали красные пятна, Том резко дернул себя за мочку уха, и в голове немного прояснилось.

— Я не смогу долго его держать, — сказал рыжий.

— Не нужно… долго…

Кларисса, рыжий и Макдью были на своих местах, Маллоун стучал в бубен, а вокруг него кружились оставшиеся на свободе призраки. Пруденс плел заклинание, призывая к себе разлитую по полу воду. Красивого шара у него больше не получилось, горка колышущейся слизи походила на кучу экскрементов, но из уважения к живучести тщедушного архивариуса Том решил считать ее растекшейся пирамидой.

— Готовь задницу, шука, — СБГ радостно хлопнул в ладоши. После всех сегодняшних передряг он единственный выглядел так, будто только что вышел из дому после хорошего сна и вкусного завтрака. Повезло тем, кого природа наделила силой и мозгами орангутанга. — Послушайте, — сказал Том. — Я встану в круг, а вы ослабьте чары, позвольте проклятью меня атаковать.

Он жалел, что не может вложить свои мысли прямо рыжему в голову, вместо этого приходилось подбирать слова, расставлять их в нужном порядке, следить, чтобы объяснение звучало просто и понятно.

— Вы хотите, чтобы дракон на вас набросился, — рыжий посмотрел на Риддла с сомнением.

— Да, — Том подавил раздражение. — Главное — не отпускайте его полностью.

— Что, если я не успею его остановить?

— Не вмешивайтесь, я знаю, что делаю.

— Надеюсь, господин писатель, но…

Его оборвал душераздирающий вой. Они вздрогнули, стали озираться по сторонам, высматривая, какая еще пакость вылезла из драконьего брюха. Источником звука был Маллоун. Тот придумал способ избежать ненавистной светской беседы — исполнить призракам арию из оперы «Влюбленная магла».

— Как гвоздем в ухо, — рыжий поморщился. Зато духам нравилось; впрочем, они-то общались на частоте ультразвука.

Риддл быстро перелетел через зал, чудовище внизу напряглось под золотистой сетью из чар, которая уже начинала тускнуть и гаснуть. Том опустился в свой пентакль, и линия круга, вспыхнула ярко-алым, загудела, будто рядом открылся проход для тучи невидимых мух.