Увлекшись, Макдью взмахнул руками. К счастью, шампанского в его бокале осталось на самом донышке, иначе часть его непременно вылилась бы на Риддла, который стоял ближе других. Отступать Тому было некуда, сзади его подпирала плотная стена из Спенкса, Бенкса и Гардахью.
— Тогда я послал эту собачью службу с ее заморочками и перевелся в отряд по борьбе с нежитью. Проработал полгода и получил орден Мерлина. Мы остановили разбушевавшегося тролля, который пер в магловскую деревню. Ты, Гилдерой, вроде тоже с троллями дело имел.
— Угу, — подтвердил Том и за себя, и за Локхарта. Среди авроров он чувствовал себя героем целых двух идиом. Волком, который сначала оказался в овечьей шкуре, а потом попал на псарню. Когда после танца Кларисса Лэнд, смущаясь и отчаянно краснея, предложила познакомиться с ее друзьями, первой его мыслью было отказаться наотрез. Чтобы он темный маг распивал шампанское в компании авроров? Да пусть сначала жабы летать научатся. Но один взгляд в сторону локхартовских поклонниц заставил Тома поменять решение. И он не пожалел, потому что у компании авроров очень быстро обнаружилось одно немаловажное достоинство — ни один из них, за исключением Клариссы Лэнд, локхартовских сочинений не читал.
Аврор Лэнд, как и любая женщина, не смогла удержаться и промолчать, когда речь зашла об ее кавалере.
— Мистер Локхарт в одиночку пробрался в логово троллей, — ее загорелись фанатичным огнем, когда она принялась расхваливать Гилдероя, — сумел запереть их в подземелье при помощи одного древнего заклинания и украл их сокровища.
— Не, древние заклятия — это не про нас, — жестяной голос Стэнли резко оборвал ее восторженную речь. — Мы все делаем по-простому, Люмос Максима в небо, а сами мордой в землю, чтобы не ослепнуть. Тролли в камень обращаются, как миленькие. В нашей работе не до изысков.
— И нечем здесь хвастаться, Стэн! — выпалила Кларисса. Авроры усмехнулись, а Спенск Бенкс и Гардахью беззастенчиво заржали. В последний раз Том слышал нечто подобное лет этак в шесть, когда его угораздило помочь Иви Смит перенести тяжелое ведро через приютский двор. В благодарность эта кудрявая дура поцеловала его в щеку у всех на виду, а потом за спиной Риддла еще несколько месяцев раздавались смешки и тупые шуточки.
Кларисса разозлилась и отчитала весельчаков словами, которые приличная женщина знать не должна. Том послал ей восхищенный взгляд. На авроров он не сердился. Его благодушие объяснялось тем, что поклонницы Гилдероя, третья после огня и соли напасть для честного темного мага, предпочитали держаться подальше от стражей порядка. Одна лишь леди Ранкли рискнула направиться в их сторону, но в тот момент разговор как раз зашел о женщинах, и захмелевший Макдью начал рассказывать, как Стивен Франклин, бывший аврор, а теперь председатель Комитета по международному взаимодействию, заимел проблемы со здоровьем.
— Соседи вызвали нас к одному злобному колдуну, — с улыбкой вспоминал он. — Этот хрыч был старой закалки, чуть что не по нему — сразу начинал кидаться проклятьями. Франклин зашел первым, он тогда еще мечтал о подвигах, а старик наставил на него палочку и говорит: «Выбирай: геморрой или женитьба на моей дочери!»
Услышав слово «геморрой», леди Ранкли притормозила и нахмурила брови: даме ее положения и воспитания не пристало выслушивать подобные речи. Но, пересилив себя, она двинулась дальше, намереваясь схватить заблудшего кумира за рукав и притащить обратно, как нашкодившего мальчишку. Том чувствовал ее приближение шеей, от призрачной пуделихи, восседавшей у леди на плече, веяло потусторонним холодом. По спине Тома побежали мурашки, он сунул руки в карманы мантии и приготовился, как говорят герои, упираться до последней капли магии.
— Конечно, Фрэнки выбрал первое, дочка у колдуна была страшна, как гоблина мать, и по всем признакам характером пошла в папашу. Здесь и на чуму согласишься не торгуясь.
Леди Ранкли уже была совсем рядом, но тут в разговор вмешался Гардахью:
— А вы Монка помните?
— Это который в частный сыск подался? — спросила Кларисса и презрительно фыркнула.
— Ага. Так он по пьяни запал на шлюху-трансуху. Задрал ей юбку, а под ней хрен с троллий локоть, — по широкому, как монгольская степь, лицу аврора расползалась похабная улыбка.
Краем глаза Том заметил, что леди Ранкли резко остановилась, ее губы скривились, будто она лоб в лоб столкнулась с полтергейстом. И не с тысячелетней развалиной, а со свеженьким, еще полным сил и мерзкой отвратительной слизи духом. Благородную леди передернуло. Нет, она не для того всю жизнь лелеяла свою скромность, чтобы под конец подвергать ее невыносимым испытаниям. Леди Ранкли быстро сменила курс и помчалась обратно на всех парусах, как корабль, команда которого заметила на горизонте огромного кракена. Риддл мысленно пожелал ей не останавливаться до самого выхода.
— Попридержи язык, — как старший по званию, автор Макдью решил урезонить Гардахью, пока тот не выложил все известные ему сальные подробности. — И не выражайся при дамах. — Стенли мотнул в сторону Клариссы и Тома, но понял, что ляпнул, что-то не то, и поспешно поправился: — В смысле, при даме и писателе.
Риддл в ответ вежливо улыбнулся, мол, какая разница, одним небрежным оскорблением больше, одним меньше. «Ничто на свете уже не в силах сделать этот вечер хуже», — подумал он, но в этот раз интуиция его подвела. Видимо, его колдовское чутье осталось у Гилдероя вместе с магической силой.
Что до членов локхартовского клуба, то они все еще не сводили с Тома глаз, но, пока их ядовитые взгляды не превращались на лету в тухлые яйца, он чувствовал себя в безопасности. Том оглядел свое окружение: авроры, лучшие из лучших, — и на смазливом чужом лице мелькнула и тут же исчезла кривая усмешка. Риддл иронию ситуации оценил.
От женщин разговор перешел на боевые заклятия, и здесь каждому было что сказать, включая Спенкса Бенкса и Гардахью. Том ввязался в спор с Малоуном, самым молодым кавалером ордена Мерлина во всем зале. Под носом у Малоуна, казалось, прилип клок кошачьей шерсти, но это были усы, и если юнец отрастил их для солидности, то свою миссию они точно провалили. Вместе с этими куцыми усиками, разделенными на прямой пробор каштановыми волосами и нежным румянцем на щеках аврор выглядел не старше выпускника Хогвартса. Но возраст не мешал ему быть одним из лучших специалистов в теории боевой магии.
Спор был в самом разгаре, когда его прервал невысокий мужчина — худой, с прилизанно гладкой внешностью. Он буквально встрял между двумя колдунами и с приторной улыбочкой произнес:
— Мистер Гилдерой, я восхищен вашими познаниями, — незнакомец даже не пытался скрыть издевку.
— Благодарю, — Том чуть отступил от него и машинально отметил, что зеленая парадная мантия не испорчена орденом Мерлина.
— Я вижу, с момента нашей последней встречи вы далеко продвинулись в изучении магических искусств. Неужели прочли от корки до корки «Справочник начинающего мага»?
Взгляд Тома еще раз скользнул по невыразительному лицу; блеклые серые глаза, светлые волосы, белесые брови, маленький лоб и мелкие черты. Лицо незнакомца было как кусок мыла, даже самая цепкая память не смогла бы его удержать. Однако склочный характер с лихвой компенсировал неприметную внешность. Прилизанный был из тех людей, которые похожи на гвозди. Их не замечаешь, пока не напорешься, но, раз напоровшись, запомнишь надолго. Будь здесь Гилдерой, он бы сразу узнал Бартоломью Кобольта, своего злейшего врага.
— Прочел еще в школе и вам бы посоветовал, — Том был сама доброжелательность и любезность. А Кобольт, наоборот, весь сгорбился, осклабился, как злой гном, и вперил в собеседника колкий взгляд. В его глазах читалась решимость во что бы то ни стало развязать драку.
Авроры насторожились. Все они начинали свою службу с патрулирования Лютного переулка и хорошо понимали, к чему идет дело. Даже Керкал Малоун, юный гений теоретической магии, и его брат Брюс, тоже аврор из так называемого нового поколения, то есть из высоколобых умников, которые слушают оперу, читают умные книжки по психологии и употребляют слова «весьма огорчительно» вместо «гоблинова вонь» или «чтоб тебя семь гиппогрифов».
