— Почему бы нет, — ответил Том, входя во вкус этой безумной идеи, за что получил еще один дружеский тычок в бок. — Могу хоть всех своих персонажей нарядить в ваши кальсоны. Людей, чудовищ, вампиров, огров… Мне остановиться?
— Зачем? Мы, Путмели, — старейшая фабрика в Британии и сохраним тепло любых тел. А за каждое упоминание я заплачу тебе по десять галлеонов.
— Денег не нужно, — возразил Риддл, который и сам готов был заплатить за возможность посмотреть на лицо Гилдероя, когда тот узнает об этой затее. — Мы ведь одна семья.
— Вот это правильно! — Адам хотел снова его пихнуть, но Том ловко отступил в сторонку. — Семья должна держаться друг друга. Куколка говорила, что ты ни в жизнь не согласишься, но я-то знал, ее сына — мировой парень.
— Если мы прояснили все детали, тогда давайте прямо сейчас заключим устный магический контракт. Зачем медлить.
У Путмеля и Риддла действительно было нечто общее — если первый умел разглядеть выгоду в повернутой к нему троллей заднице, то Риддл в той же заднице увидел бы возможность сделать гадость ближнему своему и ни за что бы ее не упустил.
— В тебе живет дух Путмелей, — прочувствованно сказал коротышка, когда они ударили по рукам. — И зови меня Адамом, сынок.
Том покачал головой, ему как-то раньше не приходило на ум, что провести день в чужом теле — это хороший способ узнать о себе много нового и интересного.
— Ну так пойдем, паря, а то наши дамы уже заждались.
Упоминание о дамах согнало с лица темного мага всю радость. Тем более что к компании его поклонниц присоединилась миссис Фадж. Те, кому посчастливилось познакомиться с этой женщиной, и манерами, и внешностью похожей на злобную крыску, больше не удивлялись тому, что ее супруг везде таскается в цилиндре. И начинали восхищаться его выдержкой и терпением, все-таки тридцать лет брака с этой женщиной даже святого загнали бы в узкие темные переулки, где удобно подкарауливать с ножом одиноких женщин. А Фадж всего лишь прикипел душой к нелепой шляпе.
Но на пути между Риддлом и его гарпиями встало настоящее чудо. Впрочем, чудом широкоплечую ведьму с простоватым, хоть и приятным лицом мог назвать только Том, которому за глаза хватало ярко-рыжих волос, чтобы записать женщину в красотки. Видимо, сочный цвет пламени имел над ним тайную власть, он притягивал и одновременно будоражил подсознательные страхи. А копна волос стоявшей перед ним ведьмы одним своим видом могла согреть замершего путника.
— Я — Кларисса Лэнд, — твердо сказала она, будто чиркая спичкой, чтобы поджечь мост за спиной. — И мне очень нравятся ваши книги, и, если мы оказались в одном месте и в одно время, я решила сказать вам об этом.
— Очень рад с вами познакомиться, я восхищаюсь вашей храбростью и магическим мастерством.
Кларисса и Том не только оказались в одном месте в одно и то же время, но были отмечены одним и тем же знаком отличия — орденом Мерлина второй степени. Но ей он достался за дело — долгую, тяжкую и опасную службу в аврорате, где ее прозвали рыжей волчицей. Ведьма старалась выглядеть непринужденно, но проще черту было спрятать свой хвост, чем рыжему скрыть свое смущение.
— Не окажете мне честь? — Риддл протянул ей руку, приглашая на танец. Кларисса кивнула и улыбнулась, даже такая умная и смелая женщина, как она, не могла устоять перед смазливой мордашкой. Но, на свое счастье, Том никогда не уставал разочаровываться в людях.
========== Глава 15 ==========
«Пожалуй, — Том оглядел окруживших его авроров внимательным взглядом, — в этой компании можно найти доказательства для всех теорий происхождения человеческого вида». Хотя насчет всех он, конечно, преувеличивал, но старик Дарвин точно бы порадовался, увидев авроров Спенкса, Бенкса и Гардахью. Умом недалеко ушли от макак, зато по силе не отставали от горилл. Бравым молодцам свалить с одного удара разбушевавшегося огра было все равно, что домовому эльфу пыль смахнуть. Это они и сделали: наваляли по первое число толпе пьяных огров. Министерство не могло не отметить выдающуюся храбрость Спенкса, Бенкса и Гардахью и наградило их орденами Мерлина. Теперь они, наряженные в тесные парадные мантии — естественно, взятые напрокат, — стояли в компании коллег и переминались с ноги на ногу. Желание почесаться сводило их сума, но авроры держались. Присутствие начальства и красавицы Клариссы Лэнд сковывало руки лучше, чем связывающее заклятие.
А рядом маячил еще более интересный экземпляр для изучения — аврор Прудерс. Он стоял чуть в сторонке от остальной компании. Полоса отчуждения между ним и его коллегами объяснялась слабым, но очень стойким и неприятным душком, который шел от тщедушного аврора. Самой вероятной причиной запаха была дохлая жаба или крыса, покрытая для сохранности слизью мадагаскарской ведьмовской улитки, крапчатой и могучей. Кое-кто из колдунов носил подобные талисманы, веря в их защитную силу. Впрочем, Том первым делом подумал не о дохлых жабах, а о легендах троллей.
Каменный народ думал, что людей высморкал из своей гигантской ноздри великий бог Грумбарак. И аврор Пруденс вписывался в эту легенду лучше, чем бледный вампир в холодный склеп. Маленький, сморщенный, с липкой на вид кожей странного зеленоватого оттенка, любой человек, будь он маглом или магом, взглянув на него, тут же вспомнил бы про сопливую козюльку. Риддл не смог удержаться и поинтересовался, за какие заслуги аврор получил орден Мерлина третьей степени.
— Двадцать лет безупречной службы в магическом архиве, — скромно ответил тот. И, пока его слушатели ошеломленно задавались вопросом, как можно прослужить в магическом архиве целых двадцать лет, аврор Прудерс стал посвящать их в тонкости своей работы. Настолько скучной и занудной, что редкий голем смог бы выдержать дольше десяти лет. Все дело было в магии, которая усиливала рутину, неотъемлемую часть атмосферы подобных заведений, и сводила людей с ума. Но у аврора Прудерса, по всей видимости, был иммунитет, — или, может, дохлые жабы наконец-то показали свою сверхъестественную силу.
Первым от удивления оправился аврор Стенли Макдью. Гномы без колебаний признали бы в нем творение Великого кузнеца. Он выбрал для людей не благородный металл вроде серебра и золота, а обычное железо. Некрасивое, но прочное, хоть об камень бей. Макдью был кряжист и широкоплеч с грубым лицом и густыми волосами, черными с проседью. Когда он гневался, то краснел почти до ярко-багрового оттенка, как раскаленная кочерга, и его впечатлительная жена с тревогой ждала, что мужа вот-вот хватит апоплексический удар. Но нет, аврор Макдью стойко противостоял любым болезням. Его голос — и тот напоминал железо: когда он говорил, слушателям казалось, будто рядом хлопают ржавые листы жести. А поговорить он любил и без особой брезгливости, отодвинув в сторонку Прудерса, который вылез в самый центр их компании, разразился долгой речью.
— Жулье пошло без стыда и совести, — наконец подвел итог он, и Риддл уже приготовился вознести хвалу Темным силам. Но не стоило торопиться: у аврора Макдью в запасе было еще много баек. — Вот однажды…
Кларисса Лэнд закатила глаза, все его истории она слышала уже множество раз и успела выучить наизусть.
— Поймал я одного прохиндея с фунтом единорожьих потрохов. И что думаете, он мне тут же чистосердечно во всем признался, надеясь смягчить свою вину. Как же! Глазенки выкатил, рот растянул, что твоя жаба, и говорит: «Господин аврор, какие ж это единорожьи потроха?! Это обычная свиная требуха, я несу ее своей бедненькой старушке мамочке, чтобы она сделала пирог для меня и для пяти моих братьев». В глаза мне па-кхе-кхе, — в последний момент Макдью опомнился и замаскировал ругательство кашлем, — врет и не краснеет. Я ему говорю, что с одного взгляда отличу единорожью требуху от свиной. А он мне в ответ: «Ваш взгляд, господин аврор, к делу не пришьешь. Вы сначала экспертизу проведите и найдите мне адвоката, а потом мы с вами и потолкуем. Я свои права знаю». Теперь прохиндеи — грамотные. Возьми любого распоследнего бродягу — имя матери он не вспомнит, зато про свои права все знает.
