— Ты прав, я на эту встречу не попаду, но на нее пойдешь ты.
К сожалению, даже имея под рукой хороший метательный предмет, со связанными запястьями как следует не размахнешься, но Локхарт все-таки решил попробовать и, понадеявшись на удачу, неуклюже швырнул стакан. Том даже не дернулся, позволив стакану перелететь через стол и шлепнуться на ковер сбоку от его кресла.
Неудача еще больше распалила Гилдероя, он вскочил со стула и подлетел к Риддлу.
— Ты сошел с ума, если решил, что я буду принимать участие в этом фарсе! Как только наступит полночь, я вышвырну тебя из дома и можешь катиться к своему Петрашмакусу! Наверняка он такой же псих, как и ты!
Том отстранился, стараясь увернуться от капелек слюны, брызнувших изо рта Локхарта. Но когда тот назвал его психом, Риддл не выдержал и выбрался из кресла, сверкая глазами, как виверна, только что попробовавшая на зуб железные прутья клетки. Теперь уже Гилдерой отшатнулся, в бессильной ярости он потряс связанными руками.
— Если я отменю встречу, Петракус воспримет это как личное оскорбление, и тогда ты поймешь, почему американские колдуны называют ураганы именами темных магов.
Они застыли друг напротив друга, меряясь взглядами.
— Будь проклят тот день, когда я с тобой связался! — воскликнул Локхарт.
— Лучше прокляни день, когда ты родился, — буркнул в ответ Том.
Гилдерой посмотрел на него, нет, на себя — на свое лицо, которое ему теперь не принадлежало, и подумал, что кто-то этот день уже проклял.
========== Глава 14 ==========
Министерский зал для приемов был помпезным и торжественным. Позолоченные колонны подпирали потолок, натертый до блеска мраморный пол блестел, отражая свет магических кристаллов, и ходить по нему следовало с осторожностью. О чем мало кто из гостей вспомнил, спеша побыстрее добраться до столов с закусками и шампанским. Но их можно было понять, ведь, в конце концов, они только что выдержали четырехчасовую церемонию награждения. Их души все еще оставались в плену ужасной скуки, которую подобные мероприятия навевают на психически здорового колдуна, и отчаянно жаждали избавиться от своих оков. К разочарованию светских сплетниц, никто не оконфузился, не поскользнулся и не подарил мраморному полу страстный поцелуй. Однако министерство не поскупилось на количество шампанского, пусть и в ущерб его качеству, так что старые грымзы надеялись на скандал и держали наготове свои лорнеты, пенсне и очки в оправе из рога наврала.
О потолке тоже следовало сказать несколько теплых слов. Мастер, которому посчастливилось остаться неизвестным (иначе ему бы сейчас икалось в гробу), решил изобразить на нем пустыню. Он покрыл потолок толстым слоем настоящего песка, прилепил к нему миниатюрные фигурки пирамид, древних храмов, сфинксов, зеленых пальм и верблюдов, последние гордо расхаживали вверх тормашками из одного конца зала в другой. В целом картина получилась на редкость унылой, но большой беды в этом не было, так как яркий свет магических кристаллов в люстрах, похожих на перевернутые замки, мешал ее разглядеть. Со временем песчинки, покрывавшие потолок, начали падать вниз. И теперь гости, дорвавшиеся до фуршета, с удивлением разглядывали странный осадок в своих бокалах или раздраженно морщились, чувствуя, что вместе с фаршированными перепелиными яйцами проглотили дополнительную «приправу», которая раздражающе скрипела на зубах.
Награждали сегодня многих, и публика на торжественном банкете собралась разношерстная: доблестные авроры, талантливые писатели и журналисты, успешные бизнесмены, крупные ученые, отважные путешественники, а также несколько чиновников. Большую часть гостей составляли не сами награжденные, а их жены, мужья и прочие родственники. Лица свежеиспеченных кавалеров сияли так же ярко, как и новенькие ордена, украшавшие их мантии. И только Том Риддл был мрачнее гробовщика, который уже несколько лет не слышал похоронного марша. Он стоял, прислонившись к колонне, и разглядывал потолок. Магические кристаллы перемещались от одной люстры к другой (всего их было четыре), выписывая странные круги и восьмерки-бесконечности. Говорят, их движение завораживало, но Риддла оно раздражало, и он опустил взгляд на гостей. Беспорядочная на первый взгляд суета привела к тому, что, говоря языком поэта Болта, в людском течении стали появляться первые аллювии, то есть гости постепенно сбивались в небольшие группки.
Авроры и путешественники сгрудились в дальнем углу зала, за мраморным фонтаном, журчание которого легко перекрывал их громогласный хохот; бизнесменов и чиновников как магнитом тянуло друг к другу. Женщины собирались в свои компании, чтобы обсудить родню и знакомых, причем говорить приходилось, как правило, полунамеками. Акустика зала была очень коварна, и язвительное замечание, сказанное шепотом, легко могло стать достоянием всех присутствующих. После такого даже самым заправским лицемеркам будет трудно расцеловать друг дружку в щечки. Жены нуворишей, яркие и бросающиеся в глаза, как майское дерево посреди вытоптанного поля, старались держаться поближе к аристократкам. Они использовали всю свою изворотливость, чтобы со стороны казалось, что стоящая рядом знатная леди — чуть ли не лучшая их подруга еще со времен ободранных коленок, тонких косичек и ярких бантиков.
Гул голосов напоминал Тому шум дождя, он расслабился, чувствуя себя защищенным надежным зонтом из чар незаметности. Не то чтобы темного мага пугала возможность разоблачения… Гилдерой дал очень подробные инструкции: не забыть поблагодарить леди Фобс за то, что назвала сына в его честь; не упоминать в присутствии леди Ранкли о собаках, так как она недавно потеряла одну из своих любимиц — пуделиху Мисси; почаще улыбаться Соне Глэн — колумнистке из Ведьмополитена и вдобавок любовнице локхартовского издателя… А вот о своей маменьке и ее новом муже он даже словом не обмолвился. Конечно, Том слушал его наставления вполуха, но упоминания о присутствии на банкете миссис Л. он бы точно не пропустил. Эта стройная прелестная блондинка вечно средних лет обладала настолько мерзким характером, что при наличии соответствующего оборудования из него можно было бы литрами гнать смертоносную отраву. Но сейчас Риддла больше беспокоил ее сынок. Как бы тот не сболтнул ничего лишнего в присутствии Петракуса. Макдур получил четкие инструкции пинать Локхарта в лодыжку, едва тот попробует открыть рот. Том еще надеялся, что Гилдерой не будет выглядеть полным идиотом в глазах одного из авторитетнейших колдунов современности. «Идиотом, изображающим вампирскую невесту», — рот темного мага скривился, когда он вспомнил, в каком именно наряде Гилдерой собирался явиться на встречу. На этот счет несчастный Макдур получил получил еще более жесткие инструкции, хвостом пожертвовать, но не дать этому пустоголовому павлину прицепить к мантии шлейф. Темная душонка Риддла извелась в чужом теле, магических способностей которого не хватало даже на хорошую огненную молнию, не говоря уж о том, чтобы, не покидая министерства, узнать, что творится на другом конце Лондона, в Марлебоне, где и остановился странствующий чародей.
— Дорогой, мы тебя обыскались.
Выдержка не подвела темного мага, — он не вздрогнул, услышав за спиной мелодичный голос миссис Локхарт. Том не сомневался, что в родителях у этой женщины была тварь из бестиария, но затруднялся определить, какая именно. Например, сейчас мамаша Гилдероя продемонстрировала чутье адской гончей, которую не собьешь со следа никакими чарами. Повернувшись к ней, он попытался изобразить фирменную локхартовскую улыбку, но та получилась еще более риддловской, чем обычно.
— Что случилось? — спросила миссис Л., озабоченная тем, что при встрече с ней лицо ее обожаемого сынишки перекосилось, как у темного мага, подавившегося собственной Авадой. — Почему ты не общаешься с другими гостями? Тебя разыскивала леди Ранкли, она перечитала все твои книги и теперь горит желанием поделиться впечатлениями.
Она осторожно расцеловала воздух около его щек, Риддл хотел отстраниться, но усилием воли заставил себя стоять смирно и снова попробовал улыбнуться. Беспокойства во взгляде ведьмы стало еще больше, и он понял, что идея была не самой лучшей.
