Напольные часы с грохотом рухнули вниз, и это был последний раз, когда они смогли разродиться чем-то похожим на «бом», потому что уже через секунду шар синего пламени, вылетевший у беглеца из-под хвоста, обратил их в дым. Демоненок повернулся к противникам задом и выпустил еще один шар, тем самым очень ясно показав свое к ним отношение. Как и многие его собратья, он напоминал козла, научившегося скакать на двух ногах, еще в нем было что-то от Панча. Он так же залихватски скалил свои острые зубы, похожие на ощерившийся строй пик. Макдур присоединился к хозяину, в дуэлях он никогда не блистал, так что пришло время Гилдерою продемонстрировать свой хваленый героизм.

Воняло серой, да так, что Локхарт давно бы задохнулся, если бы не разбитое окно да дырки в стенах. За дырки благодарить следовало демона — он их наделал ради забавы и теперь носился под потолком, хохоча как безумный. Типичное демоническое поведение, как сказал бы Том Риддл. Макдуру даже стало стыдно за вопиющее — демон между приступами хохота во всю глотку орал всякие непристойности — отсутствие стиля у своего собрата. Впрочем, не стоило винить беглеца, ужас жертв опьянил его, как жертвоприношение девственной козы, и от наслаждения он совсем потерял хвост.

На очередном заходе этот самый хвост — мощный, утыканный шипами и в два раза больше самого демоненка — сбил люстру. Та полетела на пол, и Гилдерой, уже решившийся бежать к выходу, тут же юркнул обратно под ненадежную защиту стола. Демон покатился со смеху и едва не спикировал вслед за люстрой. И снова захохотал, раскатисто, будто в его хилой груди прятался весь Ниагарский водопад.

Растопырив когти, отчего за его спиной распласталась огромная черная тень (здесь точно не обошлось без дешевой магии), он приготовился коршуном рухнуть на своих беззащитных жертв. И неожиданно повис в воздухе внутри зеленого прозрачного шара, похожего на перекати-поле, но сплетенного не из сухих колючек, а из слов магического заклятия. Грозная тень скукожилась до цыплячьих размеров, Гилдерой и Макдур решили высунуть головы из-за стола, причем первый прижимал к носу надушенный платочек, ведь вонь, в отличие от тени, ничуть не стала меньше.

В дверях стоял Том Риддл — взъерошенный, сонный и злой, лицо испачкано в чернилах, одно пятно темнеет прямо на кончике носа (заметив его, Локхарт не удержался и фыркнул), еще один размазанный след от чернил, будто шрам, пересекает левую бровь. Его одежда была в беспорядке: мантия помята, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, не говоря уж об отсутствии галстука.

А вот Макдур веселья Гилдероя не разделял — как и все демоны, он первым делом смотрел человеку в глаза. Глаза Риддла потемнели от гнева и походили на два сапфира, сверкавшие в глазницах проклятого идола. И слуга возблагодарил адское пламя за то, что он находится по эту сторону светящейся клетки. Он бы немедленно аппарировал, если бы не боялся привлечь внимание господина.

Том прошептал заклинание, и от его ладони к демоненку протянулся темно-красный луч, пленник взвыл, тонко и пронзительно, как один из наводящих страх приборов в кабинете дантиста, только сверлящего не зуб, а мозг. Бес не мог придумать более изощренной мести для своего мучителя, Риддл проснулся с головной болью, и та, будто проклятый змееныш, собирающийся вылезти из яйца, раскалывала его череп на куски. Поэтому он не стал церемониться и наложил на клетку заклятие тишины, пленник продолжал корчиться, но уже беззвучно. И хоть демон демону человек, но Макдур не мог не посочувствовать собрату, таким жалким и несчастным тот выглядел.

И вот тогда Гилдерой понял, что пришло его время.

— Похоже, Том не справится без моей помощи.

— Сэ-ырр… — попытался возразить Макдур, но Локхарт уже встал в полный рост и, расправив плечи, направил палочку на демона.

— Не смей, идиот! — Риддл оборвал заклинание на полуслове, вот теперь из чувства противоречия Гилдерой обязан был запустить в демона Ступефаем. Зеленый шар распался, освободившийся пленник снова оскалил клыки в панчевской улыбке, которая была настолько широкой, что едва умещалась на лице. Никто бы не удивился, если бы она вдруг спрыгнула со щетинистой хари и повисла бы в воздухе.

Демон застыл, в одной ладони он, будто шарик, подбрасывал риддловское заклятие. А в другой — локхартовское. Том сообразил, что сейчас тварь устроит ему пакость, и даже понял, какую именно. Но он слишком много работал и слишком мало спал, чтобы отреагировать вовремя. Ему не хватило доли секунды, если бы только одна малюсенькая песчинка в больших вселенских часах чуть помедлила, прежде чем упасть вниз, он бы точно успел и защитные чары отразили бы летящее в него заклятие. Но время шло своим чередом, и заклятие ударило его промеж глаз. И перед тем, как потерять сознание, Риддл успел подумать, что его голова все-таки раскололась.

========== Глава 13 ==========

На голову Локхарту лилась холодная вода, часть попала в ухо, и он рефлекторно дернул головой. Но тут же об этом пожалел — любое движение отдавалось резкой болью в затылке. «Ох», — простонал он. Открывать глаза не хотелось, хотя невидимый мучитель продолжал поливать его, будто увядшую герань.

— Не жалейте воды, Макдур, — сказал голос, который показался Гилдерою смутно знакомым. Интонация говорившего не обещала ничего хорошего. И обещанного не пришлось долго ждать, на голову Гилдероя обрушился поток леденеющей воды, он взвизгнул и сел. Проморгавшись, он снова охнул, его глаза стали величиной с тарелки, причем не суповые, а те, на которых летают пришельцы. Перед ним стоял второй Гилдерой Локхарт, его точная копия, начиная от золотистых кудрей и заканчивая одеждой. Пока настоящий Гилдерой разглядывал пышноволосых павлинов, искусно вышитых золотой нитью на жилете его двойника, тот скривил рот в мерзкой усмешке и произнес:

— Спящая красавица соизволила очнуться. — Самозванец разговаривал отрывисто, тоном, который дружественным назвать было нельзя. Определение «ледяной» тоже не совсем подходило, этот тон был не просто ледяным, он вполне годился для того, чтобы делать из саламандр замороженные полуфабрикаты. Гилдерой отметил, что в устах самозванца его чудесный голос потерял все свои певучесть и сладкозвучие. — Ты уже догадался, что произошло?

Локхарт сжал виски ладонями, голова гудела, мыслей было много. Может, перед ним стоял злобный доппельгангер, или он сошел с ума и тихо грезит себе в одной из унылых обитых войлоком палат в Мунго, или… Двойник не дал ему времени, чтобы выбрать одну из множества безумных версий, он сцепил руки за спиной, будто инквизитор, допрашивающий нечестивого колдуна, и прошипел:

— Мы поменялись телами.

Гилдерой как раз пытался собраться с силами и встать, его раздражало, что этот самозванец таращится на него сверху вниз, но после этих слов он растерял всю решимость. И подумал, что лучше пока сидеть на полу, вдруг ноша из дурных новостей окажется слишком тяжелой для его ослабевших ног. А его ли? Локхарт принялся ощупывать лицо и мокрые волосы. Его щеки и подбородок срочно просили бритвы, а шелковистые кудри превратились в паклю. Тогда он потянулся к валяющемуся на боку кофейнику, правое колено вляпалось в лужицу остывшего кофе, но Гилдерой этого не заметил. Трясущимися руками он приблизил к глазам добычу, ее начищенный до блеска пузатый бок отразил бледное перекошенное лицо.

— Том, — прошептал Локхарт внезапно севшим голосом. — Ты — это я.

Риддл стоял, чуть ссутулившись, и с беспристрастным лицом наблюдал за собственным телом. Казалось, ему абсолютно все равно, что оно оказалось в полной власти Локхарта. И только стиснутые челюсти выдавали бушующие внутри него чувства, и те были очень далеки от радостных.

— Так и будешь молчать? — Кофейник вывалился из рук Гилдероя, и ладони тут же сжались в кулаки. Он подскочил, как подброшенный, но замер, не рискнув перейти через невидимую границу, которой Том отделял себя от других людей. Чувство собственной важности определенно переместилось в чужое тело вместе с Риддлом.