Миссис Л. остановилась напротив своего противника и зло прошипела:

— Мы с вами еще встретимся в суде. Мой сын известный человек, и никто не смеет безнаказанно меня оскорблять.

— Буду только рад. Суды — неплохое развлечение, особенно для журналистов. Но, кажется, любая слава, пусть даже скандальная, знаменитостям только на пользу. Не смею вас задерживать, вам ведь надо еще хорошенько подумать, как убедить судью, что я вас чем-то оскорбил.

Та легкость, с какой Риддл отражал ее удары, сбивала миссис Л. с толку. А еще она могла поклясться, что в глубине души Том над ней посмеивается. Хотя во время разговора он ни взглядом, ни жестом не выдал своего веселья. В отчаянии она все-таки использовала последний патрон, который остался в ее обойме:

— Я поговорю с хозяином дома и добьюсь расторжения вашего договора!

— Желаю вам удачи. Он сейчас охотится в Гималаях. Надеюсь, вы ничего не имеете против долгих аппараций, плохой еды, холода, изнурительных походов и вони от йети.

— Не могу поверить, что мой сын называет вас своим другом!

— Уверяю вас, друзьями мы не являемся. — Том позволил себе улыбку — и вдобавок весьма похабную. Но она пропала зря: миссис Локхарт еще раз продемонстрировала свои способности к избирательной слепоте.

— Очень этому рада, все-таки мой мальчик хорошо разбирается в людях и никогда бы не стал водить дружбу с таким отвратительным типом, как вы! — всю фразу она произнесла на одном дыхании и тут же поспешила выйти в коридор, чтобы оставить за собой последнее слово. Это послужило ей слабым, но утешением. Том не был мелочен и не стал высовываться из-за двери и бросаться ей в спину остроумными репликами.

— Что за полоумная семейка, — буркнул он себе под нос и опустил Сеси на пол. Мантикора взволновано махнула крыльями, но успокоилась, когда хозяин почесал ее за ушками. — Видишь, полеты не так страшны. — Риддл присел на корточки и ласково погладил ее между лопатками. — Во всяком случае, не так страшны, как стервозные ведьмы. Пойдем гулять.

Услышав о прогулке, Сеси встрепенулась, махнула хвостом — и дубовый паркет украсили новые царапины. Эта фраза воистину обладала волшебной силой. Все сегодняшние злоключения мигом вылетели из ее головы.

*

Но не только Сеси страдала от присутствия в доме отвратительной миссис Л. На следующие утро Макдур явился в лабораторию и попросил разрешения использовать телепатию, что означало долгий и серьезный разговор.

Риддл сидел за столом и записывал результаты ночных опытов в специальную тетрадь. В полумраке чердака крутились странные вихри из красных точек, и Том как раз задумался, откуда они взялись. Это побочный эффект ночных экспериментов, или, может, его подводят уставшие глаза? Устали не только его глаза, устало все тело, и мысли в голове ползали медленно, как сонные улитки. Он выжидающе уставился на слугу, его холодный взгляд ясно намекал, что сейчас неподходящее время для бесед.

Демон невозмутимо поставил перед ним чашку с горячим чаем и заявил:

— Господин, я увольняюсь.

— Почему, Макдур? — Рука Тома застыла на полпути к чашке. Эта новость была для него полной неожиданностью.

— Все дело в той странной леди. Господин, она постоянно называет меня молодым человеком. Меня, трехсотлетнего демона! Это худшее оскорбление для нашего племени. Я не могу с этим мириться. Господин, это все равно что признать, что у меня нет ни гордости, ни чувства собственного достоинства, ни хвоста.

— Я поговорю с меге… с миссис Локхарт. — Том взял чашку, бездумно сделал глоток и обжегся. Чай был не только крепок, но и горяч. Однако эта неприятность пошла ему на пользу, сонливость отступила, пусть и на один крошечный шажок. — Где она сейчас?

— Они с мистером Локхартом собираются завтракать.

— Придется составить им компанию.

Риддлу потребовалось время, чтобы переодеться и привести себя в порядок, поэтому к началу завтрака он опоздал. Но не настолько, чтобы пропустить до умиления трогательную картину: миссис Л. поправляла сыну салфеточку, в то время как Гилдерой испуганно смотрел на выстроившиеся перед ним тарелки. На первой был омлет, на второй — горка бекона, на третьей — поджаренные сосиски, на — четвертой нарезанный апельсин, на пятой — гусиный паштет, кроме того, рядом стояли вазочка с клубничным мармеладом, подставка с тостами и чашка дымящегося кофе. И только стакан морковного сока с веточкой сельдерея да половинка грейпфрута предназначались миссис Л.

— Но, мама, я не хочу есть, — плаксиво произнес он, взирая на еду так, будто ее уже успели попробовать крысы и тараканы.

— Милый, съешь хотя бы немного, я ведь так для тебя старалась. Неужели ты не любишь свою глупенькую мамочку?

— Люблю, — обреченно выдавил из себя Локхарт, понимая, что не встанет из-за стола, пока не съест все.

— Чудненько. — Миссис Л. улыбнулась с чувством выполненного долга. — Моему герою нужно хорошо питаться, чтобы быть сильным и победить всех злых чудовищ. А, Том, вы решили к нам присоединиться…

Как и опытный фехтовальщик, миссис Л. всегда держала свое оружие наготове. Даже с утра ее фирменный острый взгляд резал ничуть не хуже дамасской стали.

— Доброе утро. — Риддл улыбнулся, при этом его улыбка выглядела так, будто предназначалась другим людям, более достойным, но Том решил щедро пожертвовать ее в пользу убогих. Локхарт бросил взгляд на пол. Обычно Сеси следовала за хозяином, как верный домовой эльф. С утра ее желудок походил на небольшую черную дыру, в которой без следа бы исчезли и сосиски, и омлет, и даже клубничный джем. Но сегодня его любовник пришел один. «И где же эта треклятая мантикора, когда она так нужна?!» — Гилдерой тоскливо поворошил горку бекона. Том придвинул к себе джем и тосты, за что удостоился от Гилдероя любящего взгляда. Первого за все время их знакомства.

— Приятного аппетита, — процедила миссис Л., мысленно желая ему подавиться.

— Спасибо, — ответил Том, всем своим видом говоря, что не подавится, даже если она сейчас впрыгнет на стол и спляшет перед ним канкан без белья.

— Как вам тосты, Том? Я, конечно, приготовила их специально для Гилдероя, именно так, как он любит…

— Тосты очень вкусные, миссис Локхарт. Надеюсь, Гилдерой не будет возражать…

— Конечно, нет, — поспешно заверил тот, с трудом впихнув в себя последний кусок омлета.

— Ты такой щедрый, мой мальчик. Я могу сделать еще.

— Не надо, мама, пожалуйста. Я очень хочу, чтобы ты отдохнула.

— Спасибо, ты у меня прелесть.

Том подумал, что улыбка у миссис Л. настолько приторная, что будь в столовой мухи, они бы просто прилипли к ее губам. Когда есть такая слащавая улыбка, им и дерьма не нужно.

— Вы сами приготовили завтрак?

— Гилдерой говорит, что ваш слуга — хороший повар, но только мать может приготовить своему мальчику завтрак именно так, как он любит.

— Что касается моего слуги, не могли бы вы прекратить называть его молодым человеком? Ему не нравится это обращение.

— Почему? — Миссис Л. слегка приподняла брови, она считала, что слишком живая мимика — первая подруга ранних морщин.

— Потому что он демон. — Том машинально сделал глоток, когда перед ним появилась новая чашка чая. Но в это раз чай был нужной температуры, значит, Макдур все-таки сменил гнев на милость.

В ответ миссис Л. фыркнула.

— Вы, наверно, шутите, он не демон.

— У него есть копыта и хвост, а мордой он похож на кабана. Разве что серой не пахнет, но только потому, что ваш сынуля постоянно ныл и жаловался на неприятный запах.

— И все равно он не демон. Наверно, у него были некрасивые родители, или его прокляла злая ведьма. А с вашей стороны очень невежливо напоминать бедняге о его уродстве и обзывать демоном.

В умении отрицать очевидное миссис Л. не знала себе равных.

— Я могу поручиться за то, что Макдур — демон, я сам его вызвал. А значит, это вы его оскорбляете, называя человеком.

— Том, — снисходительно начала она. — Я много лет была замужем и знаю, как сильно мужчины любят прихвастнуть. Дай вам волю — и вы договоритесь до того, что объявите себя возродившимся Темным Лордом. Не знаю, кого вы там вызвали, но если я сказала, что Макдур — не демон, значит он — не демон. В доме моего сына демонов быть не может.