— Мисс Сэлбот, мисс Сэлбот! — надрывалась темноволосая с голубыми бантиками, показывая пальцем на Робина. — У него пшикалка, он хочет облить меня чернилами.
— Ха! — Томми подскочил. — Тебе двойная домашка!
— Робин, прекрати немедленно!
Дети замерли, чувствуя, что их рассудительная и, в общем-то, добрая учительница готова взорваться и обложить их Силенцио, Ступефаями и любыми другими проклятьями, которые придут ей на ум.
— А что? — слабо попытался оправдаться неугомонный Робин. — Я ведь злобный кобр-трупоед и должен плеваться ядом.
— А я суперассасин, — гордо заявил Томми и поспешно добавил, если вдруг кто не понял: — Я круче.
— Ни фига ассасин не круче, — пробурчал его друг.
— Оба вы вонючки-грязнучки, — обвиняющим тоном заявила темноволосая девчонка, та, что едва избежала страшной чернильной атаки, пусть и не опасной для жизни, но губительной для ее новенькой мантии.
Том снова закрыл глаза. «Если бы я был дьяволом, — подумал он, — то превратил бы ад в один большой лифт, набитый орущими детьми».
— Все, Робин. Отдавай мне свою пшикалку, не то я тебя…
— Да ладно, вы же не можете меня отсюда выгнать.
— Но я могу сделать так, чтобы пол под твоими ногами исчез, — вмешался Риддл, которому надоела мелкая грызня прямо под боком. — Посмотрим, насколько хорошо ты умеешь левитировать. Надеюсь, что не хуже, чем раздражать окружающих.
Под его тяжелым взглядом мальчишка притих и смиренно сказал:
— Я ее спрячу.
— Нет, пусть отдаст, — хором потребовали девчонки. Они успокоились, только когда пшикалка перекочевала к мисс Сэлбот, но все равно посматривали на Робина с подозрением, ожидая новых пакостей. А тот увлеченно спорил с Томми, выясняя, кто кого побьет: суперассасин кобра-трупоеда или наоборот. Мисс Сэлбот тоже внимательно наблюдала за ними, готовая вмешаться, если спор перейдет в драку. Риддл ослабил узел галстука — несмотря на охлаждающее заклинание, в лифте было душно. Но закрывать глаза и возвращаться к беспокойному полузабытью он не спешил, так как был уверен, что спокойствие воцарилось ненадолго и очередная проблема не заставит себя ждать.
— Мисс Сэлбот, — очкастый толстячок дернул учительницу за рукав, его круглое лицо выдавало сильное внутреннее напряжение. — Я хочу в туалет.
Томми и Робин, позабыв про спор, затянули: «Пись-пись-пись…»
— Замолкните оба!
Лицо толстячка покраснело, он изо всех сил старался не проиграть битву со своим мочевым пузырем и просил доброго дедушку Мерлина лишь об одном — только бы мисс Сэлбот не рявкнула снова, иначе он за себя не ручается. Тем временем паршивец Томми тихо выдохнул «Пи-ись…»
— Томас! — голос мисс Сэлбот походил на зловещее шипение старой карги. Толстячок мог быть спокоен, о рявканье ей пока придется забыть. Перетруженные голосовые связки объявили забастовку до первой порции Восстанавливающего зелья, хорошенько сдобренного медом. — Выберемся отсюда, и я очень серьёзно поговорю с твоими родителями. Это и тебя касается, Робин Огастус Макгрин. А теперь давайте я расскажу вам сказку про Нюню-чулочницу.
— Нет! — хором заорали дети, и лифт вздрогнул.
— Мисс Сэлбот, я ведь на трех листах доказал, что Нюня-чулочница не может существовать по всем законам магии, — противным, будто липкая тянучка, голосом заявил Пигли.
— Давайте лучше поиграем, — попросила темноволосая девочка с голубыми бантиками. — В молчанку.
Неожиданно для всех светловолосая тихоня, похожая на ангелочка, предложила:
— Пусть лучше мистер расскажет нам сказку.
Том не сразу понял, что речь о нем. Удивительно, но остальным детям идея понравилась, и они выжидающе уставились на него.
— Я знаю только страшные истории.
— Страшные истории — это хорошо, — сказал Робин.
— Потом ночью спать не будешь, — предостерег его Риддл.
— Буду, меня страшными сказками не запугаешь, — заверил всех мальчишка и на всякий случай, вдруг кто позабыл, напомнил: — Я ужасный кобр-трупоед. Так что рассказывайте свою самую жуткую страшилку.
— Волшебное слово, Робин, — сказала мисс Сэлбот машинально.
— Ну пожалуйста.
— Можно в сказке будет златогривый единорог? — попросила светловолосая тихоня. — Пожалуйста. — Ей не нужно было напоминать о правилах вежливости.
— Это плохая идея…
— Пожалуйста, — теперь взмолилась сама учительница. Причем если бы Том ее не видел, то по голосу решил бы, что ее собираются пытать или уже пытают. — Расскажите им что-нибудь.
— Хорошо, — согласился Риддл. — Пусть это будет история о мальчике-сироте, который жил в приюте. Звали его…
— Робин, — с надеждой предложил Робин. Остальные дети тут же зашикали, ведь всем известно, что перебивать рассказчика нельзя.
— Том, — разочаровал его колдун.
Томми задрал нос и хмыкнул, за что получил свою порцию шиканий.
— Давным-давно…
========== Глава 7 ==========
Очень скоро обитатели риддловского чердака поменяли свое отношение к печатной машинке. Из врага она превратилась… нет, не в друга, а в назойливого ночного сторожа, который каждую ночь совершает обход и своим хриплым окриком сообщает, что все спокойно. Они быстро сообразили, что пока машинка стрекочет, выплевывая слова на бумагу, хозяину не будет дела до их мелкой возни.
Стопка листов с каждой ночью прибавляла в весе и не могла не радовать глаз своей толщиной. И вот однажды вечером Гилдерой решил сам проверить, как продвигается пресловутая книга. Его сильно беспокоила самодовольная улыбка, которая не сходила с лица Риддла. А скупые донесения Макдура давали новую пищу для дурных предчувствий.
Локхарт осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что путь свободен, шустро перебежал на середину чердака. За его спиной разбуженный сторожевой гримуар впустую хлопнул страницами и улегся на пороге, чтобы в следующий раз не упустить незваного гостя.
Том, полностью погруженный в свою историю, быстро печатал и соизволил поднять голову только после того, как Гилдерой несколько раз громко кашлянул. В лаборатории было темно, но его стол освещали несколько фонариков из черепов: медведя, собаки или волка, коровы и крысы. Они вскарабкались друг на друга, так что получилась небольшая, но зловещая башенка.
— И как ты можешь работать с этим механизмом? От него столько шума, что не слышно собственных мыслей.
— К шуму быстро привыкаешь. — Риддл допечатал предложение, а потом сплел пальцы в замок, суставы громко хрустнули. От этого звука Локхарта передернуло. — Зачем я тебе понадобился?
Гилдерой бы хотел поделиться своими мыслями насчет сакральной связи между словами и рукой, которая их пишет, но Том со своей дурацкой привычкой беречь время не оставил ему шансов.
— Если ты помнишь, вчера я попросил тебя кое-кого убить. А ты мою просьбу не выполнил. — Прекрасное лицо выражало легкую брезгливость, взгляд так и прилип к стопке листов на краю стола. Но взгляду все-таки не хватило цепкости, чтобы заставить рукопись подняться в воздух и полететь прямиком в жадные ухоженные ручки. Пришлось Гилдерою самому идти в другой конец комнаты, осторожно огибая круглые окна в полу.
— Выполнил. Я собственноручно его убил, расчленил, а части тела развесил по дому в назидание другим, а также для их устрашения. — Том позволил себе расслабиться и вытянуть ноги.
— Я никаких частей тела не видел.
— Не сомневаюсь, потому что если бы ты увидел, то я бы сразу об этом узнал, а также все наши соседи и мои знакомые в Южном Уэльсе.
— Причем тут Уэльс? — Локхарт обошел подозрительную тень.
— Когда ты увидел целого паука, то так орал, что тебя, должно быть, слышали во Франции. Логично предположить, что при виде его части ты завопишь слабее, как раз в пределах слышимости жителей Южного Уэльса.
— Склонность к преувеличениям может сильно повредить начинающему писателю. Особенно если он будет злоупотреблять этим стилистическим приемом, — назидательно произнес Гилдерой.
Цель была уже близка, но неожиданно на его пути возникла Сеси. Она выскользнула из-за большой бутыли и уселась, сложив за спиной черные крылья. Утыканный ядовитыми иголками хвост елозил по полу, и на деревянных досках оставались царапины, пока еще не глубокие. Локхарт замер, ему не нравилось, как блестят в темноте зеленые глаза, воображение так и хотело дорисовать к этим зловещим светящимся точкам тушку гигантского монстра. Подавив беспокойство, он поймал убегающую мысль и продолжил:
