— Тем более если этот начинающий писатель не может отличить панический вопль от боевого клича, который призван вселить ужас в сердце врага.

— И почему же в этот раз я не слышал твоего боевого клича? — Том с любопытством наблюдал, как его любовник пытается обойти Сеси, та тут же вскочила и снова заступила ему дорогу. Для нее происходящее было веселой игрой, а для Гилдероя — еще одной провальной попыткой доказать свою храбрость.

— Видишь ли, наш заботливый слуга оставил на двери ванной записку, сообщив, что там находится паук. Это было весьма любезно с его стороны. Тем не менее кто-то должен пойти и проверить.

На Макдура надеяться не стоило, арахнофобия оказалась заразительной. Демон рассудил, что если знаменитый герой и могущественный волшебник Гилдерой Локхарт при виде пауков впадает в панику, то они не такие и безобидные, какими кажутся на первый взгляд. Теперь он наотрез отказывался приближаться к ним.

— А пока ты разбираешься с пауком, я могу просмотреть твою рукопись, — великодушно предложил Гилдерой, оттесненный в угол. Сеси деловито прохаживалась рядом, искренне надеясь, что он попытается сбежать и даст ей возможность размять ноги.

— Спасибо, но не нужно.

— Не стоит отказываться от советов мастера. О чем, кстати, твоя книга?

— О мальчике-сироте, морской ведьме и златогривом единороге.

— Сюжет слабоват и не оригинален. В издательстве тебя поднимут на смех, если, конечно, не выбросят рукопись сразу же после того, как прочитают синопсис. И нет ничего постыдного в том, чтобы принять мою помощь. Я ведь хочу избавить тебя от унижения.

— Я постараюсь справиться сам. — Том подобрался, сел ровно, повертел головой и снова склонился над печатной машинкой. Его намерения были ясны. — Мне нужно закончить главу, тебе и твоему пауку придется подождать. Сеси!

Уши мантикоры дернулись, она сорвалась с места и со всех ног помчалась к хозяину. Теперь ничего не мешало Локхарту уйти из лаборатории; он страдальчески поморщился, потому что печатная машинка снова застучала и каждый стук приближал его возможное поражение. Однако Гилдерой приободрился и заменил слово «возможное» на «маловероятное». Ему ли не знать, какими придирчивыми бывают издатели. Успокаивая себя этой мыслью, он задрал подбородок и беспечно направился к двери, где его терпеливо поджидал магический гримуар.

*

— Я принес тебе подарок, даже два, — произнес Риддл, усаживаясь в кресло. Его улыбка была еще слаще, чем у человека, перемазавшего губы заварным кремом. Локхарт отложил перо, он с самого утра сидел в кабинете и отвечал на письма поклонников. Но даже хвалебные речи, пропитанные слезами, духами и запечатанные страстными поцелуями, не смогли его успокоить. Предчувствие унизительного поражения тяжелым грузом лежало на сердце. Однако он все-таки был великим героем, примером для подражания, о чем ему напомнил собственный портрет, висевший над камином. Поэтому Гилдерой придал своему лицу самое безмятежное выражение и взял книгу, которую ему протягивал Том. Он был крайне горд тем, что его рука даже не дрогнула. И орден Мерлина он получил заслуженно, что бы там ни говорил Риддл, только авансом в счет будущих заслуг.

— Я выиграл.

— Я вижу. — Локхарт повертел книгу. Издание было неплохим, в твердом переплете с красивой картинкой на обложке — море и скалы. Имя автора — Томас Блэксмит — (Гилдерой с довольным видом отметил, что Том не проявил большой оригинальности, выбирая псевдоним) было вытеснено золотыми буквами. Ниже — название «Тайна златогривого единорога». — Как ты сумел издать ее так быстро?

— Пообещал своему литературному агенту девяносто процентов от своего гонорара.

— У тебя даже литературный агент есть, — Локхарт удивленно хмыкнул и вернулся к предмету их спора. — Чтобы ты знал, детская литература — это не литература.

— По условиям пари я должен был написать книгу, а не шедевр для Нобелевской премии.

Гилдерой никогда не признавал свое невежество, чем меньше он знал, тем более надменный вид на себя напускал. Он повел бровями и с видом знатока протянул:

— Кто, кроме критиков и замшелых интеллектуалов, обращает внимание на эти премии? К тому же иностранцы ничего не понимают в настоящей литературе.

И чтобы закрыть скользкую тему, он перевел разговор на содержание книги:

— Мальчик-сирота по имени Том… Между прочим, графомана выдает именно желание превратить главного героя в свое альтер-эго. Настоящий профессионал до этого никогда не опустится.

— И кто бы говорил, — Риддл хмыкнул, но не обиделся. Победитель может позволить себе быть великодушным, особенно если знает, какое неприятное будущее ждет побежденного. — У меня есть для тебя еще один подарок.

— Опять книга. — Локхарт разглядел название и брезгливо поморщился. — Дасти Осем «Обман Брука». Я должен прочитать эту безграмотную ахинею? Этого ты хочешь?

— Не совсем. Сегодня в книжном магазине на Диагон Аллее будет презентация новой книги Дасти Осема. — Том сделал небольшую паузу, ему хотелось растянуть удовольствие от предвкушения. — И я подумал, что ему будет приятно, если знаменитый писатель вроде тебя попросит у него автограф.

Лицо Гилдероя некрасиво скривилось, пытаясь передать всю бурю чувств, которая сейчас бушевала в его душе. Бессильная ярость преобладала, и он чувствовал себя униженным дважды. Первый раз — из-за проигранного спора, второй — из-за невозможности как следует проучить зарвавшегося Риддла.

— Ты хочешь, чтобы я… — голос Гилдероя задрожал, — чтобы я, Гилдерой Локхарт, кавалер ордена Мерлина третьей степени, подошел к этому ремесленнику от литературы и попросил у него автограф?!

— Спор есть спор. — На лице Тома появилась улыбка. — В этом есть и хорошая сторона: там будут журналисты, и ты сможешь пополнить свой альбом новыми вырезками.

Когда Риддл упомянул альбом, в который Гилдерой собирал статьи о себе любимом, улыбка все-таки добралась до его серо-голубых глаз.

— Берегись! — Локхарт попытался согнать с лица своего любовника это самодовольное выражение. — Ты нажил себе смертельного врага. Я отомщу тебе, когда ты меньше всего будешь этого ждать.

— Не сомневаюсь. Ведь для того, чтобы отомстить, когда я буду этого ждать, требуется больше смелости, чем у тебя есть.

— Ты забываешь, что я написал одиннадцать книг о борьбе с монстрами. И никто не знает о боевой магии больше, чем я.

— Вспомни об этом, когда в следующий раз встретишь паука. — В его глазах сверкнули насмешливые искорки, и Гилдерой понял, что мерзкую тварь Риддл так и не убил. — Нам пора, я бы хотел послушать, как мистер Осем будет читать главы из нового романа. Не забудь книгу.

Локхарт встал из-за стола, его холеные пальцы стиснули корешок книги с такой силой, будто хотели выжать из нее слезу. Сейчас он не мог ничего предпринять, но дайте ему в руки перо и бумагу — и одному темному магу сильно не поздоровится.

*

Презентация закончилась, но Том не спешил возвращаться домой. Он поднялся на галерею второго этажа, прошел мимо длинных стеллажей, забитых старыми книгами, которые могли заинтересовать лишь безнадежного зануду. На обычных людей одни лишь их названия наводили тоску, например, «Трактат о сравнении различных методов втыкания гвоздей в след врага, написанный Корнелиусом фон Пупом на основании проведенных им самолично измерений и анализа исторических хроник от 1634 года и до наших дней».

Между двумя стеллажами пряталась неприметная дверь, размером не больше, чем створка от шкафа. За ней находилась круглая, довольно просторная комната, высокие книжные шкафы из темно-красного дерева подпирали стены. Пахло кожей, бумагой и стародавними временами, из-за плотной, ничем не нарушаемой тишины казалось, что комнату окутывает непроницаемый кокон, который отсекает не только звуки, но и тепло. Здесь было намного холоднее, чем в остальном магазине, причем разницу в температуре нельзя было не заметить: едва войдя, Том застегнул мантию на все пуговицы.