Конечно, я знала, что шеф всегда меня ревновал, и не позволял куда-то ходить одной, но ведь это может быть обычный рефлекс, или просто совпадение. Но мои мысли сейчас говорят только одно: а что если он просто слышал весь этот разговор, где меня приглашали выпить кофе, и не захотел позволять этого?

В любом случае, это даже мило. Конечно, мой парень всегда милый, и этого у него не отнять, но вдруг он разозлится на меня? Ой, он и сделает это, потому что я согласилась. И ему же не объяснишь, что это просто кофе.

Если честно, я даже не думаю, что он ревнует, скорей всего это просто забота. Нейтан скептически относится к новым знакомствам, и я уверена, что он просто боится, что мне причинят боль. И этот человек прекрасно знает, что я смогу постоять за себя. Но два задания чуть не закончились для меня плачевно, а в последний раз меня просто похитили. И теперь я склоняюсь к тому, что именно за это он переживает.

Умом я понимаю, что мне нужно домой, но я не собираюсь никуда уезжать от него. Я не хочу, чтобы он просыпался в одиночестве.

Тем более, в больнице есть душ, а у меня сменная одежда.

— Я скоро, — тихо шепчу парню, боясь разбудить его, и выхожу из палаты, направляясь в душевую.

Надеюсь, она не сильно убогая. Ладно, это не имеет значения, потому что мне всего лишь нужно помыться, а не настроиться на мысли.

В моих мыслях уже тихо и спокойно, думаю, это из-за того, что мой мужчина живой и выздоравливает. Из-за этого боль, что присутствовала во мне четыре дня, потихоньку исчезает, позволяя мне дышать полной грудью. Внутренности больше не горят, и я не хочу извиваться в агонии. Всё возвращается в прежнее русло.

И этот день смело можно назвать хорошим.

День пятый.

Пятый день становится самым мучительным, но определённо самым лучшим.

Я чувствую на своей голове чью-то руку думаю, что это просто сон. Пальцы прочесывают мои спутанные волосы, и сомнения прокрадываются в голову. Если я сплю, то почему прикосновения настолько реальны?

Всё же открываю глаза и понимаю, что опять заснула на коленях Нейтана. Кажется его тело не сдвинулось ни на дюйм, и теперь меня охватывает паника. Кто это может быть? В голове судорожно перебираются варианты, как избавиться от этой руки: можно грубо откинуть; если человек стоит сзади, то его можно перекинуть через себя; а можно заломать руку… Вариантов масса, но я просто поднимаю голову, прежде чем встречаюсь взглядом с лесными глазами.

На мгновение, я просто забываю как дышать, но всё же делаю судорожный вдох, словно у меня забрали весь кислород из лёгких.

На лице Нейта светится ласковая улыбка, а его ладонь перемещается на мою щеку, осторожно поглаживая её большим пальцем.

Мне всё ещё кажется, что у меня какие-то галлюцинации, когда я хватаю его руку, чтобы убедиться, что это не мираж, и у меня не началась шизофрения.

— Куколка, — слабо шепчет Стоун, и осознание доходит до меня.

Я отстраняюсь от его руки и быстро вскакиваю со стула, но только для того, чтобы обнять парня. Не сдерживаю громкий визг, и слёзы теперь стекают по моим щекам. Я ждала этого почти пять дней, и теперь я могу сойти с ума. Совсем неважно, что сейчас Нейтан не может обнять меня, и первая причина: ему неудобно. Главное лишь то, что он чувствует всю любовь, которую я вкладываю в это объятие. Я начинаю оставлять поцелуи на его макушке, опускаясь к вискам, глазам, носу, и останавливаясь на губах. Я получаю слабый ответ, и думаю, что меня на радостях хватит инфаркт. Эти дни были сущим адом, и вообще странно, что я справилась.

Я думала, что вчерашний день был лучшим в моей жизни: когда Нейт вышел из комы, однако и сегодняшний можно назвать не менее лучшим.

Знание того, что твой любимый человек выздоравливает — заставляет меня буквально сиять от счастья.

Я достаточно быстро отстраняюсь от парня, прекрасно понимая, что ему тяжело, и за одну ночь ему не восстановиться полностью. Однако он точно идёт на поправку, а это не может не радовать.

— Я очень рад тебя видеть, малыш, — ему сложно говорить, но собирает все силы, чтобы сказать мне то, что я так хотела услышать.

Он хочет, чтобы я рассказала ему, что произошло за все эти дни, но я боюсь. Потому что не знаю с чего начать. И как ему объяснить то, что я познакомилась с его отцом и начала с ним общаться?

Понимаю, что нужно начать с самого начала, но язык словно отказывается шевелиться. Как будто анестезия в крови Нейта, передалась мне через поцелуй.

Но только я хочу открыть рот, как дверь в палату распахивается, и на пороге появляется мистер Стоун.

— Ох, Хилари, ты снова здесь так рано? Ты должна беречь себя… — мужчина затихает на полуслове, когда замечает, что его сын теперь удивленно смотрит то на него, то на меня.

— Папа?

На лице Нейтана отражается несколько эмоций одновременно, я хочу уже отойти, но он быстро хватает мою руку, слегка сжимая его. И таким образом у него получается остановить меня. Но я не уйду от него. Не по своей воле.

— Ты очнулся?! Боже, а я не верил, думал, что Хилари от усталости сходит с ума.

И теперь парень смотрит на меня, пытаясь получить ответ на свой безмолвный вопрос. Но меня спасает его отец.

— Не смотри так на бедную девушку, ей и так досталось. Она практически жила здесь с тобой. Ну, как жила. Просто изводила себя: плохо спала и практически не ела. Второе утро подряд она засыпает на этом неудобном стуле, так что даже не думай обвинять её в том, что она со мной общается.

Мистер Стоун замолкает, когда Нейт притягивает меня ближе к себе, заставляя сесть рядом с ним. Аккуратно присаживаюсь на край кровати и чувствую на своей талии его сильную руку.

Он продолжает молчать, пока наконец не произносит:

— Я рад тебя видеть, отец.

Мужчина улыбается, и я нахожу между ними сходство. Та же милая улыбка, и тот же цвет глаз. Интересно, а похожи ли они характерами?

— Ладно, я позже зайду. Уверен, вам сейчас есть что обсудить.

Мистер Стоун подмигивает мне и выходит из палаты. Да, отец Остина никогда бы в жизни не дал остаться нам наедине. Он всегда старался побыстрей от меня избавиться. А потом вообще отправил меня за тридевять земель.

— Я хочу, чтобы ты легла рядом, — тихо произносит Нейт, начиная двигаться в сторону.

Этот парень определенно сумасшедший. Любое движение доставляет ему неудобство и боль, но он упёртый, как баран. И если он чего-то захочет, то ему плевать на последствия.

— Господи, ты можешь угомониться? Тебе ещё нельзя. Ты только вчера вышел из комы! — я пытаюсь вразумить его, но тот только отмахивается.

Честное слово, я его стукну.

— Да мне всё равно, я хочу, чтобы ты была рядом.

Он еле произносит это, на что я только вздыхаю, но всё же ложусь рядом с ним, чувствуя на своём животе его ладонь.

Его пальцы вырисовывают узоры на моей коже, и я постепенно успокаиваюсь.

— Ты хочешь знать, что вообще произошло? — осторожно спрашиваю у него, и тот медленно кивает.

Ему больно и тяжело говорить, но он слишком любопытный и настойчивый. Этого не отнять, поэтому придётся рассказать всё. На мгновение я задумываюсь: а надо ли говорить в какой именно момент он вышел из комы? Мне даже немного страшно, но я должна, потому что между нами не должно быть секретов. В конце концов, это было простое предложение выпить кофе, и ничего лишнего.

— Ну, тебя отравили цианистым калием. Он был в стакане с водой. Я сразу поняла, что с тобой, и хотела помочь, но ты уже был без сознания, так как принял смертельную дозу. Врачи приехали очень вовремя и еле откачали тебя. Но твой организм немного не справился и ты оказался в коме. Я приходила к тебе каждый день, иногда даже уходила пораньше с работы. Мне было плевать на все его слова, потому что я знала, что должна быть рядом. Вот, кстати, так я и познакомилась с твоим папой. Вернее, когда тебя только перевели из реанимации, он прибежал в больницу и громко кричал, спрашивая, где его сын. Сначала он подумал, что я Келли, и знаешь, даже не скрывал своего отвращения… прости.