В душе Себастьяна что-то сломалось. Словно испортился хорошо отлаженный, надежный механизм. Демон больше не ощущал гнева на своего юного Лорда, не горел желанием, во что бы то ни стало, вернуть светлую душу Марии и навечно сделать ее своей.

«Любовь, как и свет, должна быть навсегда забыта…» — со злой иронией подумал Михаэлис, вспомнив слова того, кто открыл ему соблазнительный путь во тьму — «А она как вирус все равно разъедает изнутри, уничтожая холодное безразличие. И в результате могущественный демон отпустит на волю невинную душу, которую только что считал своей забавной игрушкой…»

Сиэль сидел перед чашкой уже остывшего чая и продолжал вглядываться в синеву бриллианта своего фамильного перстня. Он слышал, как Себастьян быстрым шагом покинул столовую, так и не сказав юному лорду ни слова, и не причинив ему никакого вреда, как и обещал.

Но вот простит ли дворецкий то, что сделал сейчас его господин, Сиэль уже не знал. Сначала граф был очень зол на демона, ведь он приказывал спасти Марию, а не охотиться на неё. Затем в голове мальчика родился план, как уберечь душу несчастной женщины от вечного проклятья и заодно проверить правдивость слов своего темного дворецкого.

Конечно, он рисковал. Однако все же выиграл эту партию, поставив демону мат всего за три хода. Красивая, и абсолютная победа, но почему же тогда он не чувствовал сейчас торжества?

Сиэль тяжело вздохнул и уронил голову на руки. Он убедился, что Себастьяну все же можно доверять, демон не стал лгать Марии о ее душе, но что-то подсказывало мальчику — на кону стоял не только контракт.

«А вдруг Себастьян не простит меня за это и уйдет?» — промелькнула в голове графа страшная мысль, — «И я никогда его больше не увижу…»

Когда Сиэль произносил те слова, он ожидал гнева демона, или возможно усмешки, но никак не печали в карих глазах. И самым ужасным в этой ситуации было то, что юный граф совершенно не знал, что ему теперь делать.

— Господин. — Раздался рядом с мальчиком спокойный голос Себастьяна, граф даже слегка вздрогнул от неожиданности и поднял глаза на своего слугу. Дворецкий выглядел так, как и всегда, ничто не выдавало в нем злобы или обиды только взгляд, словно потух.

Сиэль встал из-за стола и так же, не показывая своих переживаний, холодно произнес:

— Да, Себастьян, я тебя слушаю?

— Я должен сейчас отлучиться, чтоб забрать из ателье готовые платья мадам Марии, — учтиво сообщил демон, — Вернусь как раз к трем. Пожалуйста, будьте готовы к этому времени, если Вы желаете проводить гостью к поезду на Бристоль.

— Я понял, Себастьян, поторопись. Нам нельзя опаздывать. – Все так же холодно ответил Сиэль, хотя на душе мальчика стало гораздо спокойнее.

Как и обещал, Себастьян вернулся к трем часам дня. Все время пока его не было, Сиэль сидел с книгой у камина и думал о том, что произошло за последние двое суток, что он понял, и что стало для него настоящим откровением.

Но, как это ни странно, сделанные выводы обрадовали юного графа и даже подарили надежду. Ведь в глубине души, Сиэль Фантомхайв давно знал, чего он жаждет больше всего в этой жизни и теперь, возможно, тайная мечта мальчика могла стать реальностью. Если только он ни в чем не ошибся…

Мария спустилась со второго этажа вместе с Финни, который нес ее саквояж. Она выглядела очень уставшей и задумчивой, а глаза покраснели от слез. Видеть эту многострадальную женщину в таком состоянии было неприятно, и граф поскорее отвел взгляд.

Себастьян привычно помог своему господину надеть теплое пальто с пелериной и цилиндр, затем подал трость. Все движения дворецкого были четкими и плавными, он ни чем не выдавал раздражения или печали, но Сиэль все равно чувствовал, что Себастьян переживает не лучшие минуты своей вечной жизни.

Закрепив вещи мадам Марии на крыше экипажа, дворецкий легко вспрыгнул на козлы. А сесть в карету графу и его гостье помог Бард.

Уже облокотившись на мягкое сидение, Сиэль успел заметить, как Мария на секунду замешкалась, печально взглянув вверх, мальчик невольно нахмурился, ощутив себя виновником страданий этой наивной дамы. Мерзкое ощущение. А ведь впереди их ожидал еще целый час езды до вокзала.

Финни и Мейлин стояли на крыльце, провожая гостью, причем горничная явно не испытывала большого сожаления по этому поводу, в то время как в глазах юного садовника поблескивали слезы.

— Счастливого вам пути, мадам! – Искренне пожелал Бард, затем закрыл дверцу экипажа и хлопнул по ней рукой, подавая знак Себастьяну.

И вот, наконец, черная карета, запряженная двойкой вороных жеребцов, выехала за ворота особняка.

За окнами, прикрытыми бархатными шторками, мелькали дома, храмы и голые стволы замерзших деревьев. Неприглядный зимний пейзаж не радовал глаз, как и атрибутика грядущего праздника Рождества.

Почти всю дорогу до Паддингтонского вокзала Сиэль просидел молча, погруженный в свои мысли, впрочем, как и его седовласая спутница.

Но когда уже стали слышны характерные гудки паровозов, а в окне замелькали тянущиеся вдаль рельсы, Мария вдруг взглянула в лицо мальчика и произнесла с искренней благодарностью и одновременно печалью:

— Спасибо Вам за все, Милорд. Я никогда не забуду, что Вы для меня сделали.

Минуту Сиэль молчал, мысленно решая, что же ему ответить, а затем проронил всего пару слов, сам не зная зачем:

— Не стоит…

Себастьян правил лошадьми почти интуитивно, думая не столько о дороге, сколько обо всем произошедшем. Зная, что не станет препятствовать отъезду Марии, демон все же не мог принять своего провала. Он размышлял о том, как скоро женщине удастся забыть его и получится ли это вообще. Её светлое чувство имело другую природу, нежели более привычные человеческие страсти, а потому Михаэлис не мог просчитать, что станет со звездочкой любви в её сердце после расставания. Он не знал и то, как скоро пройдет тоска, сжимающая его собственное сердце. Была ли она последствием первого за вечность поражения или же чем-то более опасным? Себастьян не хотел отвечать на этот вопрос. Однако, если Мария ощущала нечто подобное, то это давало надежду. Возможно, однажды чувство позовет её обратно, и тогда мысленно или вслух она обратиться к Себастьяну Михаэлису. Если зов окажется достаточно сильным, то демон услышит его.

«Оставим отчаяние смертным. Мария должна знать, что скоро её не забудут», — подумал демон, натягивая поводья, — «Пусть она помнит об этом, и возможно тоска утихнет. Люди считают, что любовь – есть свет, но разве природа её не сродни искушению. Ведь, проникая в душу, она дает наслаждение, избавиться от которого по доброй воле почти невозможно».

Поезд на Бристоль готовился к отправлению. Многочисленные пассажиры, провожающие и носильщики в синей форме суетились на перроне. Себастьян спрыгнул с козел, открыл дверцу экипажа и протянул руку Марии, пристально глядя ей в глаза, но женщина поспешила выйти из кареты и никак не отреагировала даже на легкое рукопожатие. Сиэль последовал за ней, смерив дворецкого мрачным взглядом, и на миг необъяснимая тоска с новой силой сдавила сердце демона.

Момент расставания неумолимо приближался. Себастьян поставил у ног Марии её саквояж, и начал отдавать распоряжения вертлявому носильщику, который возник точно из воздуха и засуетился возле графской кареты, рассчитывая на хорошие чаевые.

— Что ж, мадам, желаю вам найти своё счастье, — послышался бесстрастный голос Сиэля.

— Я постараюсь, господин граф, — ответила Мария, и Себастьяну показалось, что её слова прозвучали достаточно уверенно.

Носильщик подкатил тележку с чемоданами к нужному вагону. Простившись с графом, Мария вошла в тамбур, и Себастьян направился следом, неся её саквояж.

В купе первого класса было довольно просторно. Пристроив свою ношу на сидение кушетки, демон, наконец, встретился взглядом с бывшей невестой.