Он испугался не на шутку, почему-то предположив, что, наверное, легат прикажет его казнить.

– За то, что, будучи в карауле, не сумел вовремя поднять тревогу и дал вас захватить, – отрезал легат.

Он кивнул своим ликторам[10], велев раздеть Кастула, и приказал вывести того из палатки, где заставил стоять по стойке смирно. После чего приговорил к десяти ударам витиса[11], прилюдно. Привести наказание в исполнение надлежало центуриону второй центурии, который тотчас же явился к палатке и принялся с изощренным удовольствием выполнять несправедливый приказ своего командира.

Первые несколько ударов Кастул стоически терпел, пытаясь не показывать страдания. Но затем держаться более не смог и, упав на колени, вскрикивал от боли после каждого выверенного удара, оставляющего кровавый след на его спине. Вокруг уже собралась основательная толпа зевак. Те из легионеров, кто имел свободное время, тут же поспешили к месту казни, дабы понаблюдать за экзекуцией. И поддержать центуриона выкриками и улюлюканьем.

Это не осталось без внимания Аудакса, который буквально недавно был отпущен после допроса. Видя ужас, причиняемый его другу, он бросился под замах центурионовой палки, оттолкнув Кастула.

– Накажи и меня, командир! – воскликнул он. – Давно я палкой не получал!

Центурион Марк Ватиний, бывший тем еще зверем, в легионе имел прозвище «Подай другую». Он обожал ломать палки о спины своих подчиненных, будь то любая, даже мелкая провинность. Но даже он, кажется, удивился такой странной просьбе.

Он вопросительно взглянул на ухмыляющегося легата, наблюдавшего эту сцену.

– Отставить наказание, – сказал легат. – Я вижу, что вы получили свое сполна.

С этими словами он повернулся и в сопровождении свиты отбыл восвояси.

– Спасибо, – только и смог сказать Кастул, когда друг (уже в который раз) тащил его на себе в казарму.

– Прости, на самом деле я заслуживаю наказания, – ответил Аудакс, – это неправильно, то, что он сделал.

– Не нам с тобой обсуждать действия командования, – отозвался Кастул. – Мы просто легионеры, напоминаю тебе.

Квинт еще долго думал о поступке Аудакса, о его падении под витис Ватиния.

И ведь опять он рисковал своей жизнью. За сопротивление центурионовой палке его могли запросто убить.

Не могло быть сомнений в том, что они с Аудаксом теперь уже точно стали братьями. И дело тут не в награде, и даже не в дубовом венке, который в итоге Аудакс получил.

Правда, впоследствии Кастулу удалось отыграться, но это уже совсем другая история.

– Деда, – перебил старика Катон, – а что было дальше? А как же хатты?

Старик отвернулся, пытаясь собраться с мыслями. Было видно, что воспоминания о друге даются ему нелегко.

– С хаттами, – помедлив, ответил он. – Лагерь снялся в тот же день, и наши разгромили это варварское племя в течение суток. Командующий Друз с дикарями не церемонился. Огонь и меч лучше всего укрощают этих зверей.

Дети с восторгом слушали рассказ. Старший Катон даже обнял своего маленького братца в порыве чувств и объявил, что когда они вырастут и пойдут в легион, то будут так же дружны, как их дед и его сослуживец.

Старик заметно истощился. «Рассказчик-то из меня так себе», – думал он. Конечно, он умолчал о том, что случилось с ним и Аудаксом на ночлеге в лесу. Детям будет сложно понять такие вещи.

Он обернулся и увидел сквозь штору, как над горизонтом уже плывет молодая луна. Подле нее, словно играясь, плыли курчавые облака, погоняемые ветром. Да, возможно, где-то среди них плывет теперь душа Аудакса. Стремится навстречу вечности. Вот бы скорее оказаться рядом с ним. Восемнадцатый, навечно в строю.

– Идите-ка спать, безобразники, – сказал он внукам, тепло улыбаясь.

– Ну деда, – стал канючить Катон, – мы хотим еще историю!

Даже маленький Фигул согласно закивал. Дескать, давай, дед, развлекай.

– А ну марш отсюда! – гаркнул Кастул. – Командование дало приказ! Выполнять!

Дети заметно погрустнели и начали хныкать. «М-да, – отметил про себя Кастул, – рановато еще ковать римскую воинскую дисциплину».

Он хлопнул в ладоши, и на пороге тут же появился домашний раб.

– Альба, веди их спать, – махнул Кастул.

Когда детей увели, он остался один на один с собой. И своими воспоминаниями.

Сколько раз он думал о том, что, наверное, с радостью бы променял вот это все, что у него есть, на сырую землю в лесах Германии. Ведь это он должен был лежать там, а не Аудакс. Кто угодно, только не самый близкий друг.

А потом корил себя за эти мысли. Как же вилла, сын-всадник, внуки опять же. Всем он нужен. Его любят и чтят, почти что как настоящего доминуса[12]. Будто бы он патриций.

Но это все ничто. Если б тогда он не потерял Аудакса, может, все сложилось бы по-другому. Они бы осели вместе с какой-нибудь колонии для ветеранов. Пили бы вино без просыху, травили свои солдатские байки и щупали девок.

Да. Такого друга уже больше никогда не будет.

– Бывай, центурион. Даст Юпитер, свидимся!

В который раз перед его глазами всплыла эта прощальная сцена. Где Аудакс, гремя калигами, уходит навсегда.

Старик лег на свое ложе и закрыл глаза, втайне надеясь, что хоть в эту ночь во сне сможет увидеть того, кто стал ему братом.

Сон навалился на него неожиданно. И в эту ночь пришел Аудакс.

Кастул снова был молод. Все еще служил простым легионером.

Зима в Германии суровая. Здесь, в отличие от Рима, постоянно идет снег. Хмурые небеса затянуты тучами, и просвета не видать.

Легион осел на зимних квартирах на реке, близ небольшого поселения покоренных германских варваров. Местные относилось к захватчикам с почтенным трепетом и даже ужасом, стараясь как можно меньше вступать в контакт с римскими легионерами.

Кастул за это время, проведенное на службе, уже успел привыкнуть к суровому армейскому быту. Так что особенных проблем у него не возникало. Единственной трудностью была рутина. Каждодневное несение караула, выполнение одних и тех же обязанностей утомляло его и вызывало скуку.

Ведь невозможно же постоянно развлекать себя играми в кости. Тем более с его-то везучестью он скоро все жалованье проиграет.

Как-то раз, в один из вечеров, когда они, коротая свободное время, сидели вдвоем с Аудаксом, задумавшись на тему того, чем бы заняться, в казарму ввалился Фабул.

– Ребята! – воскликнул он, – что вы сидите здесь, как мыши на зерне?

Это был невысокий круглолицый парень, кажется, откуда-то из провинции. Его призвали вместе с Кастулом и Аудаксом, но раньше толком им не удавалось общаться. Кастул знал Фабула относительно неплохо, этот молодчик был большой хвастун и весельчак. Любитель выпивки и игр.

Гай успел в свое время проиграть ему четыре асса[13]. Несмотря на кажущуюся безалаберность, Фабул, однако, когда надо, умел проявить в сражении доблесть. Он даже имел награду в виде отличительного значка.

Для Кастула Фабул был скорее приятелем, во всяком случае, относился он к нему хорошо. Даже с изрядной толикой любопытства.

А вот Аудаксу этот толстощекий лиходей категорически не нравился. Якобы Фабул регулярно жульничал в игре в кости.

– Тебе чего нужно-то? – мрачно спросил Аудакс. – Шел бы своей дорогой, весельчак недоделанный.

Остальные легионеры даже оторвались от своих дел и стали прислушиваться к перепалке. Кое-кто одобрительно закивал.

– Эй, Кастул, – подмигнул Фабул и наклонился к Гаю, – почему твой друг такой злой? Я ведь всего лишь предложил вам развлечься!

– Опять в кости мухлевать собрался? Или снова баб каких-то нашел? – брезгливо поморщился Аудакс. – Знаем мы твои развлечения.