День без тебя не очень уж плох:

Покупки для дня рождения – шмотки,

Вино, шампанское, конфеты для девчонок.

Придумываю игры, в которые мы будем играть,

Улыбаясь, что мой аналитик назвал тебя «обычной бабищей»

(Как бы оно так не вышло…).

А в принципе, жизнь без тебя возможна.

Это же ты лишилась меня, оставив себе лишь сплетниц,

Своих великовозрастных подружек, нелепо кокетливых.

В отличие от тебя, кокетство не их конек.

Так что твой мир остался без меня – прежним,

У меня ж – воспоминая, любовь к тебе вечная,

Значит, мне повезло больше.

И пайетки мне к лицу, кстати.

Жаль, не увидишь и не попробуешь еду на праздник.

Памяти о тебе сладкий ванильный вкус

Я запиваю кофе и закуриваю сигареткой,

Воспоминания о мармеладе розовых губ

Заедаю апельсиновой долькой кокетливо.

Покупаю аромат твой волшебный Chanel —

И вдыхаю всей грудью тебя, неземную.

Шоколад воздушный плавя во рту,

Представляю – тебя целую.

К атласной подушке щекой прижимаясь,

Любимую чувствую шелковистую кожу,

Когда запах вина твоего ощущаю,

Мечтаю о ласкающей меня полулежа.

О боже! Обнять бы душу твою, как раньше,

Мех шубы, волос медь гладя губами,

И на плечо лечь, тихо забыв,

Что нас не было и до расставания.

Никогда не буду использовать

Твои секреты-слабости против тебя:

Не подонок, не трус – не тревожься.

Полюбила же – значит, права.

Вопреки тому, что ты из тех людей,

Расставания с которыми выбивают на годы,

Я все равно тебя нежно люблю,

И главный секрет сохраню – не угроблю.

Немного всевластно как-то звучит,

Но я помята тобой, так что дно – мое.

Секреты у каждого есть свои,

Ты тоже лишнего не вспоминай, хорошо?

Я постараюсь грести, хоть одной рукою,

И молится, желая тебе только лучшего.

В конце концов, наша привязанность —

Одиночества клинический случай

Для тебя, и все. Я же пью больше воды,

Лечусь таблетками, терапией от наших свиданий.

Только вот, пожалуйста, не надо жалости:

Любя, я всему нашла оправдание.

Я тебя за эти слезы никогда не прощу.

Хоть и сильно люблю

И очень сильно хочу,

Чтоб руки твои отерли мои распухшие веки.

Невозможно за глыбы боли простить.

Боже, дай мне сил ее не любить!

Ведь реку переходить

Вновь мне придется одной.

Мне так невыносимо без нее жить

И дни надо как-то уметь выносить,

Но Боже, боль эту победить

Мне уже представляется невозможным.

Пошли, умоляю, навеки забвение

Любви, роз нежнее, нашего времени —

Ужасную, незаслуженную привилегию

Эту, прошу, даруй.

Не прошу богатства и любви новой,

И не пекусь о своем здоровье,

Но умоляю последней кровью:

Позволь мне ее забыть.

Пусть лучше будет лишь пустота –

Выживание с чистого – к черту – листа.

Безысходность, отчаянье, немота –

Верно, с ними жить вновь станет легче…

Как хотела бы я затискать своего маленького лисенка!

Чесала бы ему бочки, трепала за ушком,

Он у меня такой непослушный…

Но, увы, дело ушлое…

Совсем лисенок от рук отбился:

Взял да влюбился!

От меня открестился —

И ласки боится.

А я б прямо так его обняла,

Что все косточки затрещали бы!

Ушки намяла бы

И брюшко защекотала,

Причесывала бы его медные кудри,

Целовала постоянно бы в носик,

Но вот в чем вопрос —

Лис любовь мою перерос.

Решил, что взрослый лисенок,

И я ему больше не нужен,

Ей подавай суженого —

Меняет ласки мои на чуждые.

Ах, милый лисенок,

Какой же ты непоседливый!

То я нужен был твоему сердцу,

То вдруг взял и закрыл все дверцы.

Ну беги, беги, мой любимый,

Маленький, красивый звереныш.

Все вынесешь. Ты хороший,

Просто не знаешь, что хочешь…

Я в тебя верю,

И все вынесу, если ты поверишь в меня,

Но тебе постоянно хочется думать,

Что ты в этом мире одна.

Ну все, все, хватит обо мне, как всегда…

Я отпускаю тебя

(Замотанные эти слова).

Я теперь все поняла.

Нельзя тягостно перемалывать,

Напоминать о себе звонками,

Письмами, поздравлениями –

Никаких позывных, обещаю.

Но все же чуточку знай,

Что я всегда у тебя есть.

Всегда жду погладить, утешить

(И буду молчать, когда ты спишь или ешь).

Хотя я люблю Абсолют в тебе

И к тебе кометой стремлюсь,

Мне нечего больше терять, признаю.

И больше теперь не приснюсь.

Когда клетка грудная разодрана в клочья,

Делай, что хочешь,

Живи, как знаешь,

А тебе все никак не хочется – маешься.

Пожрала, помыла, заправив машинку,

Вылепила из себя что-то красивое.

Купила новое платье, покрасила волосы. —

Не для себя. – Ну серьезно?

Где ты надеешься ее встретить?

В какой подворотне? В каком столетии?

И что ты при встречи сказать ей сможешь?

«Была да и осталась убожеством.

Давай вечером с тобой встретимся?

Опиумом по квартире развеемся?

Повспоминаем наш декаданс:

Стихотворений любовных танцы?»

Убей другого, ее, себя —

Ты не изменишь уже ни черта.

Грудная клетка уже разорвана,

Мечтой защита Лужина на клетки раздолбана.

И еще похудей, на всякий случай:

Вдруг, что в воображении у вас получится,

В конце концов, наплевав на реальность,

С которой у мысли нет связи.

Если ты выйдешь замуж,

Переедешь в другой город, умрешь. —

Я точно не выдержу:

Я себя больше не вынесу.

Как это без тебя?

Вечная мерзлота? Темнота? Пурга?

Я накрою себя одеялом

И просто от слез растаю.

Разложится ткань сердечная,

Нервная карта памяти,

И, обезвоженная,

Оставлю без тебя – мир безбожный.

Но нет… сегодня какой-то врач

Мне сказал, ты давно меня бросила,

Малодушно отгородившись от боли,

Бесчеловечно, бескровно.

Связь, как пуповина между ребенком

И матерью, нежно заботящейся.

Просто надо уметь выдерживать:

Матерям бывает отказаться несложно…