Мы направились во флигель, где всегда было так, как уютно и удобно его обитателям. И комнат всегда было ровно столько, сколько нужно, плюс одна на всякий случай.

Мы шли через сад, почти соприкасаясь руками. Это было так волнующе - ещё не касание, но почти. Я ощущал близость его тела, его тепла, его едва уловимый терпкий запах - запах моря или реки, тёплой воды и мокрой соли. От Шурфа почему-то всегда пахло водой - он очень любил эту стихию, и она отвечала ему взаимностью.

Проходя сквозь сад, я увидел, как Шурф посмотрел на висящие на ветках качели, на секунду приостановился…

- Давай посидим, - сказал я, зная, что ему сейчас хочется того же.

У меня было совершенно чёткое ощущение, что сейчас, вот именно сейчас в мире всё так, как нужно. Всё правильно и незыблемо.

Я и он - на этих качелях, в саду. Рядом. Было странное ощущение, что найдены все ответы, что этот миг может длиться вечно, что счастье переливается через край, искрится смехом, плавится лунными бликами в его смоляных волосах.

Я легонько оттолкнулся ногами от земли, раскачиваясь, и Шурф последовал моему примеру. Меня успокаивал этот ритм, мы раскачивались всё сильнее, взлетали всё выше - в этом было что-то запретное, нелепое, детское, но такое важное. Потом я увидел, что качели Шурфа постепенно стали замедляться, и мои тоже. Мы снова оказались сидящими рядом. Повинуясь безотчётному порыву, я притянул его к себе и поцеловал. Мне так хотелось его губ - живых и тёплых, поддающихся мне, желанных, родных… Сейчас, в разбавленной ночным туманом тепле этого сада, я трогал подушечками пальцев его брови, его веки, прочерчивал линию скул и подбородка, узнавая, вырисовывая ладонью знакомые черты.

- Ш-ш-шурф… - никакая гимнастика не смогла бы сейчас восстановить моё сбившееся дыхание.

Я смотрел на него, смотрел в его глаза, в которых сквозь антрацитовую черноту просвечивал огонь, плавящий меня.

Я взял его за руку, мы встали и, не говоря ни слова, поспешили к нашей комнате в дальнем флигеле.

Он прижал меня к двери, как только она за нами закрылась, его невероятно горячие руки порхали по моему телу огненными точками. Что же ты делаешь со мной, мой Магистр? Откуда в тебе столько жара?

- Макс… - он проводил чуткими бледными пальцами по моей шее, вслушиваясь в бешеный пульс, задерживался на плечах, соскальзывая с ключиц. - Можно?

Он никогда раньше не спрашивал меня. Отчего вдруг сейчас? Я кивнул. И тут же его губы коснулись моих ресниц, а пальцы – губ.

Я невольно приоткрыл рот, чтобы поцеловать его руки - и не выдержал, коснулся языком, дотрагиваясь до чувствительных подушечек, изучая узоры на его пальцах. Это было так невозможно чувственно… И услышал его стон - мимолётный, едва различимый. Конечно, Шурф, твои руки, твои волшебные руки, которыми ты чувствуешь этот Мир. Я вбирал его пальцы в себя, понимая, что если пути назад и были, то сейчас они точно закончились.

Он прижался ко мне всем телом, распластав меня по двери, нависая надо мной, прижимая.

- Шурф… - я выдыхал, я задыхался, у меня кружилась голова, я едва не терял сознание от этой близости, от этого невозможного счастья. Его руки, его запах… Мой Шурф. Под его телом моё плавилось дивным жаром.

Он взял меня за руку и довёл до кровати, стоящей в двух шагах. Мы упали на неё, как в омут, как в слепую неизвестность. Меня била дрожь, и я никак не мог её унять. Шурф оказался надо мной и улыбался, глядя мне в глаза.

- Ты дрожишь, как заяц, - сказал он, проводя тыльной стороной руки по моей щеке.

- Я не… не боюсь! - я почти рассердился.

- И это хорошо, - ответил он, всё так же улыбаясь и стаскивая с меня лоохи, а за ним и скабу, - тебе и не нужно бояться.

Ах, так! Вздумал меня дразнить? Я перекатился, оказавшись теперь над ним.

- А ты? – спросил я. Мне вдруг стало странно весело.

- Что - я? – лоохи Шурфа отправилось на пол вслед за моей скабой.

- Не боишься?

- Я? – переспросил он и картинно откинулся на спину, растянувшись на кровати.

- Угу, - промычал я, разом утратив способность говорить связно.

Грешные Магистры, как же он был красив! Его бледная кожа, казалось, мерцала в полумраке комнаты. Его длинные руки, его шея и ключицы…

Я лёг на него - как тогда, на Тёмной Стороне. Мне хотелось чувствовать его всего. Я слышал, как бьётся его сердце - уже его. Вот она – его жизнь под моими пальцами, под моими ладонями. Я был так счастлив, что он жив! Всё правильно. Всё было очень правильно. Он должен быть, жить, длиться… мой Шурф.

Опираясь на локти, я приподнялся, глядя на него. Закрытые глаза, чёрные слипшиеся ресницы… Он притянул меня к себе и поцеловал. Его губы были настойчивы, он целовал меня страстно и жадно, ему было мало, ещё и ещё… Мне казалось, что я сейчас кончу только от одного этого поцелуя - столько в нём было желания и жажды. Моё единственное сердце колотилось в безумном причудливом ритме.

Лёжа подо мной, так и не открыв глаз, он слегка развёл ноги в стороны. Я едва не задохнулся - это было приглашение. Я этого очень хотел и в то же время безумно боялся. Я… я ведь совершенно ничего не умел.

- Ты ведь хочешь меня, - шептал Шурф, притянув меня ближе, куда-то мне в шею, опаляя жарким дыханием, отчего у меня по всему телу разбегались мурашки, - хочешь…

- Да, - я едва мог пошевелиться, не смея поверить в то, что сейчас, вот сейчас… Я немного отстранился, опираясь на локти, потом легонько провёл ладонью по его животу, перебирая пальцами, увидел, как его тело немедленно отозвалось на эту ласку, потом так же легко коснулся его члена, отчего Шурф вздрогнул и потянулся ко мне, провёл по ягодицам – и он застонал и ещё шире развёл ноги в стороны. Грешные Магистры, что же ты творишь! Он был такой горячий - я не мог думать ни о чём другом. Его разведённые в стороны колени…

- Пожалуйста, Макс! – шептал Шурф с закрытыми глазами, подаваясь мне навстречу.

Я осторожно дотронулся до его ануса. Шурф вздрогнул, безотчётно дёрнулся. Я облизал пальцы и дотронулся снова.

- Да, Макс… - его губы влажно блестели в тусклом неверном свете.

Я прикоснулся ещё и ещё, медленно лаская, покружил возле входа - дотрагиваться там было неимоверно приятно, так нежно, так волнительно - и аккуратно вошёл в него одним пальцем. И застонал, вторя стону Шурфа.

Мы оба замерли, я вдруг испугался - то ли я делаю, так ли, нравится ли ему? Он начал двигаться - медленно, плавно, и я понял, что делаю и то, и так. Он был такой горячий внутри…

- Ещё… Пожалуйста, ещё, - Шурф открыл глаза, затуманенные страстью, и снова притянул меня к себе для поцелуя.

Я медленно вошёл в него двумя пальцами, отвечая на поцелуй, упиваясь им. Шурф стонал, запрокинув голову.

Я немного отстранился, любуясь на него, двигаясь в нём. Его член подрагивал, и, повинуясь безотчётному порыву, я опустился вниз и коснулся его губами.

- О-о-о! М-Макс…

Это было завораживающе - я продолжал двигаться, постепенно смелея и глубже вбирая в себя его гладкий налитой член, проводя кончиком языка вокруг головки, узнавая его на ощупь и вкус.

- Хочу тебя, Макс, хочу, - его тело тоже слегка подрагивало, - хочу. Я… я не смогу так долго…

Дыхание его сбивалось, я смотрел на него - и не верил тому, что между нами происходит. Он - такой горячий, такой живой, весь в моих руках, бьётся и стонет, жаждет меня, и сейчас… Сейчас мы с ним станем одним.

Я безумно волновался. Приставил член к отверстию его ануса, поглаживая живот. Это было что-то головокружительное. Я так боялся сделать ему больно, поэтому продвигался очень медленно и осторожно. Шурф стонал, выгибаясь подо мной.

- Тебе не больно? - спрашивал я, пот струился у меня по вискам - от напряжения, от волнения, и ещё - от невероятного наслаждения. Он только отрицательно мотал головой.

Моему члену было горячо и тесно, упругие стенки ануса обнимали его, и я чувствовал, как мы срастаемся, как сближаемся, сплавляемся миллиметр за миллиметром, становясь одним.