– Сочувствую, Воз, – сказала она и стиснула его плечо. – Но ты не волнуйся: вот доберемся до Первого ковчега, и ты соберешь себе новый компьютер. Спорю, у них там тонны запчастей, даже больше, чем у нас в Десятом секторе.

Возиус, как всегда, выслушал ее молча. Долгое время они сидели в тишине, и только волны шумели, разбиваясь о камни. Наконец Возиус нарушил молчание.

– Думаешь, они там живы еще? – спросил он, глядя на неспокойную воду.

Вопрос застал Майру врасплох. На какое-то время она даже потеряла дар речи. Дня не проходило, чтобы она не волновалась о судьбе дома, их подводной колонии. Они сбежали от Флавия и тирании Синода в построенной отцом субмарине и выбрались на Поверхность, надеясь, что там вновь можно жить.

– Разумеется.

Майра старалась говорить жизнерадостно и уверенно, как родитель с ребенком. Однако ее голос надломился и прозвучал безжизненно. Майра оказалась не готова выполнить миссию. Тоска по отцу ножом вонзалась в сердце. Последний раз, когда она его видела, он сидел в Тени, обвиненный в заговоре против Синода.

– Поэтому мы и отправились в путь, – добавила она, чувствуя, как крепнет решимость. – Придумаем, как их спасти. Воздух еще не закончился.

– Но скоро закончится, – напомнил Возиус. – Если не поспешим.

Его слова повисли в воздухе, словно ядовитое облако.

Майра не стала спорить, ведь братишка был прав. В голове прозвучали слова отца: «Еще восемь месяцев – а может, и того меньше, – и мы все тут задохнемся». Это он обнаружил, что машина «Анимус» вышла из строя и вскоре не сможет обеспечивать колонию кислородом. Хотя отец и был главным инженером, починить ее он не мог. Теперь все зависело от беглецов.

– Первый ковчег поможет, – сказала Майра, потрепав Возиуса по голове и подумав: «Должен помочь. Он – наша последняя надежда».

Возиус опустил взгляд на компьютер.

– Дома мы возвращали мертвых Святому Морю. Я тоже хочу отдать ему компьютер.

– Воз, ты уверен? – пораженно спросила Майра. Она не могла представить братишку без компьютера, ведь он сроднился с этой вещью. Но, заглянув ему в глаза, поняла: Возиус уже решил, а если он что-то решил, его не отговоришь. Он был на удивление упрям, совсем как отец.

– Все равно не починишь, – пожал братишка плечами. – К тому же он слишком тяжелый и занимает много места в рюкзаке. Какой смысл таскать его с собой?

– Хорошо, раз ты уверен… – сказала Майра, глядя, как братишка закрывает крышку компьютера, словно складывает вдвое лист бумаги. Петли заржавели. Возиус был прав: компьютер, как и многое давно потерянное, не спасти. Святое Море, может, и уберегло их от Конца, однако разрушало все, к чему прикасалось.

– Хочешь произнести молитву? – предложила Майра.

Взгляд Возиуса потемнел.

– Нет, я в молитвы не верю.

Братишка зашвырнул компьютер в море: пару раз перевернувшись, он врезался в волны, и волны поглотили его.

В лагере их ждали обеспокоенные Калеб и Пейдж.

– Майра, нельзя убегать вот так, без предупреждения, – бросился к ней Калеб. Лишь обняв Майру, он немного успокоился.

Она же, напротив, напряглась во время этих объятий. Ей было неуютно, хотелось отстраниться, когда он целовал ее. Да что с ней такое? Почему она не может любить Калеба так, как он любит ее? Выждав еще немного, Майра все же отстранилась.

– Сестра мне то же самое говорила, – сказал Возиус. Стряхнув с себя рюкзак, он плюхнулся на землю.

– Ну, значит, это вас обоих касается, – строго произнесла Пейдж. Ее длинные белокурые пряди свалялись, а милое личико было в грязи.

С тех пор как они бежали, Майра еще ни разу не видела своего отражения. И хотя она не могла сравниться с Пейдж в красоте, все же не стоило совсем уж запускать себя. Майра коснулась выступающих скул, свалявшихся кудрей и взглянула на пальцы. Все черные.

– Простите, я не подумала, – извинилась Майра и виновато поковыряла ногой землю. – Я проснулась, а Возиуса нет… запаниковала и бросилась искать. Обещаю, больше не повторится.

– Клянешься Оракулом? – спросил Калеб.

– Оракулом и Святым Морем, – сказала Майра и покрутила ладонью у груди. Они улыбнулись друг другу, но тут Маяк сверкнул ярче, и в голове раздался голос Элианны: «Время уходит, пора в путь».

Велению Маяка было невозможно не повиноваться. Да Майра и не пыталась. Это устройство стало для нее и благословением, и проклятием. Калеб заметил перемену в ее взгляде.

– Дай угадаю: Элианна говорит, что пора идти? – демонстративно вздохнул он. – Она еще хуже учителей в Академии.

– У нее хотя бы план есть, – вмешалась Пейдж. – А мне нравятся планы. Постойте… у нее ведь есть план? – встревоженно глянула она на Майру.

Майра рассмеялась, и тут браслет вспыхнул. Взгляд девушки остекленел, когда перед мысленным взором замелькал извилистый путь к Первому ковчегу, показанный Элианной. Путь этот был далек, очень далек. Пешком они будут идти даже не недели – месяцы.

– План есть. Мы высадились в месте, которое прежде называлось Внешние отмели[6], – сказала Майра, впитав послание Элианны. – Если бы не кракен, я бы подвела нас ближе к Первому ковчегу, а так придется остаток пути проделать пешком. Элианна велит идти на север и держаться берега. Океан – это источник воды и хороший ориентир, не заблудимся.

– Короче, идти, идти и еще раз идти. Черт, – проворчал Калеб, натягивая носки на стертые ноги и морщась от боли, – у меня ноги отвалятся скорее, чем мы доберемся.

Пейдж стрельнула в него издевательским взглядом:

– Ноги вряд ли отвалятся, но если волдыри лопнут, то кожа сойдет.

– Кожа сойдет? – воскликнул Калеб. – Ужас какой.

– Приятного мало, но жить будешь.

– Потрясающе, мне уже полегчало.

– Хватит ныть, – сказала Майра, вскакивая на ноги и сворачивая постель. – Чем скорее тронемся, тем скорее придем. Это я тебе, Сиболд.

– Хорошо, Джексон, – пробубнил в ответ Калеб и добродушно улыбнулся.

Солнце ползло к зениту, а странники продолжили свой долгий путь на север.

Аэро следил, как солнце скрывается за опаленным корпусом спасательной капсулы. Вот ослепительный шар превратился в дрожащий полукруг, а после – в полосу света, которая в конце концов исчезла за обтекаемыми очертаниями корабля. Еще несколько минут мир будет купаться в золотистом свете. Закат – так это вроде бы называется?

Аэро где-то вычитал это, или узнал в Агогэ, или вовсе выудил из памяти Маяка. С тех пор как он стал носителем из Второго ковчега – звездолета, изначально предназначенного для поисков внеземной жизни, – его сознание превратилось в мешанину обрывков и разрозненных фрагментов историй, бесед и воспоминаний. Сложить один с другим, определить, что откуда, у него не получалось. Они стали его частью – как руки, ноги или шрам в форме полумесяца на лбу.

С закатом он двинулся по выжженной земле. Температура, днем поднявшаяся угрожающе высоко, стремительно падала. Ветер нес клубы песка, на зубах скрипело. И хотя пыль тут была черная, а не красная, местность напоминала дно мертвого марсианского моря. Аэро поднялся на высокое плато и обернулся к лагерю, который они не покидали последние семь дней.

Он различил стройную фигуру Рен. Сгорбившись у спасательной капсулы, она пересчитывала запасы еды и распределяла дневной рацион. Рен проделывала это по нескольку раз в сутки, словно некий ритуал. Оружейник склонился над походной плитой и готовил лечебный чай. Вкус у напитка был такой резкий и крепкий, что Аэро не смог бы его пить. Впрочем, предназначалось лекарство вовсе не для него.

Аэро снова посмотрел на Рен. Стоило ей встать, и стало заметно, что она хромает. Можно было различить и шину на лодыжке. Спасательная капсула, на которой они бежали из Ковчега, совершила жесткую посадку, и Рен сильно повредила ногу.

– Брось меня, капитан! – процедила она сквозь стиснутые зубы, когда Аэро вытаскивал ее из-под обломков. – Проклятье! Травма слишком тяжелая… Я вас только задержу…