Смолк, опустился на своё высокое место Ефрем.

Заговорил Дионисий:

— Именем Господа Спасителя, Распятого за ны, — благословляю вас, чада мои возлюбленные! Да будет здесь незримо послан вам дух мудрости и чистоты душевной!

За Дионисием заговорил Пожарский:

— Уж, почитай што, месяц мы толковали, ни на чём сойтися не могли! Пора и конец положить разнотолкам да разномыслию. Время не терпит. Хоша и не ото всех городов и царств съехались послы на собор наш Земский, — да ждать уж более и не можно нам! Распутица большая вешняя приспела больно рано! Из Сибири дальней али из иных углов и к лету не дождёмся мы выборных! Так будем и решать, как Бог пошлёт!.. Вот начертили мы тута три статьи, как дело показало. Я их оглашу пред вами, люди добрые. А вы решайте, с Богом! Первое. Отколе мы царя себе хотим?.. Из чужих ли краёв, как уж не раз и толковали… Как многие того желают, штобы не почалося ремства и пререканий между своими боярами… Алибо у себя искать государя? Второе теперь. Ежели здесь обирать кого на царство, — каков быть должен избранник Бога и народа?.. Из старинных княженецких ли родов, али из своих бояр московских, алибо изо всего служилого дворянства искать можно?.. И выкликать нам должно поимённо: ково мы волим. И третье. Как при новом царе земле стоять? По-старому, на его полную волю… Али и порядки новые завести надобно… Штобы и сама Земля через послов своих да выборных и с думой боярскою и со властями духовными бесперестанно тута, на Москве промышляла о делах по государству?.. Так, первое: свой царь нам надобен либо — чужого можно звать, лишь бы веру принял православную да дал присягу не нарушать Земли обычаев и законов. Штобы с нами думал заодно да с собором с Земским непрестанным… Как скажете?

— Свой… Свой!.. Свой! — раздались сначала отдельные, редкие крики. Потом они стали чаще, сильнее… Слились в один общий гул: — Своегоооо!..

— Не надобе чужого! Попутались и то мы с «чужаками»! Буде!..

— Сдаётся, все стоят против чужого! — громко крикнул Трубецкой, когда стихли общие голоса.

— Ну, где же все!.. Так, кое-кто!..

— Считайте голоса!..

Это Шуйский, Палицын, Вельяминов, видя крушение своих замыслов, потребовали долгого, утомительного подсчёта голосов, желая затянуть дело.

— Приставы, слышьте вы, считайте голоса! — дал приказ Пожарский. — Возьмите дьяков поболе себе на подмогу… Скорее бы это было…

— Чаво считать! Чужова не желаем! — грянуло в эту минуту под сводами храма из всех почти грудей.

— И то! Считать не надо! Ни к чему! Видно и так: все люди, как один, свой голос подают! — обратился к Пожарскому Шереметев.

— Да всех-то больно мало! — громко отозвался голос какого-то сторонника Владислава.

— Немного, да! — подхватили его единомышленники. — Пообождать бы с таким великим делом. Ошшо подъедут…

— Чего ждать ошшо! — не вытерпя, поднял голос Савва. — Бог нас вразумит! Где двое собралися во Имя Христово, — тамо и Он Сам-Третей! — забыли, што писано есть!..

— Добро! — решительно заговорил Пожарский, обращаясь к Лихачову. — Пиши! Речь первая. «За своево все голоса подавали». Супротив иноземца общее решенье… А я, признаюся… сам было в уме полагал… Штобы не было своим обиды: «Тово-де взяли, а меня-де — нет!» Думалось, из Свеи Филиппа вызвать… Карлусова сына. Алибо есть ошшо у швабов… Их преславный император Рудольф послал бы нам каково пристойного из прынцев, сыновей своих… Но ежели земля тово не пожелала…

— Нет… Нет!.. Не надоть!..

— Так и запиши!.. Ну, а кого же из своих мы волим?.. Надумано уже?.. Али в сей час ошшо учнём гадать да думать?.. Просить наития у Господа… Все молчите вы, люди добрые… Никто не назовёт… Да, надо называть с умом да и с опаской… Штобы лишней свары не поднялось снова!.. Так, я спрошу у вас, отцы честные, святители… И у вас, князья-бояре, синклит весь царский… Скажите, поведайте вы мне: есть ли у нас царское прирождение алибо вовсе нету! Подайте мне ответ благой!

Палицын поднялся. Видя, что все стоят за «своего» царя, чутьём прозорливого политика угадывая, чьё имя прозвучит сейчас, он пожелал первым назвать это имя, первым оказать сильную поддержку безусловному «избраннику» Земли.

— Дозволишь ли сказать, князь-воевода…

— Пожалуй, говори… Ждём… Назови нам имя!..

— Нет… Я не про то, сперва… Назвать, пожалуй, дело лёгкое. Да тут на ветер называть нельзя. Много уж ныне поминалось имён… А мне так сдаётся: сперва бы поразобраться надобе, какого нам пристало избирать себе царя?.. Имя тогда само найдётся, выявится, как солнце из-за чёрной тучи!.. Да уж тогда все разом подхватим это имя и по всей Земле разгласим, вознесём к престолу Божию! Никто уж того имени отринуть не посмеет!..

— Пожалуй, так. Ин объяви, отец честной, што думаешь?..

— Какой нам царь пригоден есть?.. Ещё гремит над головами гроза и не утихла брань в пределах царства… Сдаётся, попервоначалу воеводу нам смелого надобно… Штоб был отважный, мудрый… Штобы покой и силу и славу уготовил всей Земле и царству нашему!..

— Воеводу!.. Вестимо!.. Царь-воевода должен быть!.. Князя Пожарского царём! — послышались возгласы с разных сторон.

— И думать нечего о том! — громко, негодующим голосом отозвался Пожарский. — Тише вы там!.. Дайте говорить честному иноку… Молчите все!..

Передохнув во время перерыва, плавно, ровным, сильным голосом привычного к своему делу проповедника дальше повёл речь Авраамий.

— Да, тогда же мне и пришло на мысли снова: «Мало ль воевод преславных найдётся в нашем царстве!..» Уж ежели лучших выбирать, так придётся сразу двоих алибо троих нам выбрать… не то и четверых… Вот как бывало у римлянов… И пусть все они будут — цари!

— Нет! Нет! Один!.. Нам — одного лишь надо! — послышался общий взрыв голосов.

— И я скажу: нам надоть одного! Так, скажем, самого мудрого?.. Знатнейшего из всех иных по роду, по породе?.. Но мало ли в совете царском наберётся разумных и знатнейших князей, бояр… Вон к Жигимонту только мы послали их почитай што сотни три с людьми служилыми, с дворянами считая… Отборные все люди! Пошли они, седые, разумные, высокие породой. И, слышь, доселе назад ни с чем и не вернулись!.. Так, видно, породы и ума, всё это — мало для царя!.. Когда Земля сама себе державца выбирает… Старого взять?.. Гляди, он больно стар… Не одолеет тяготы великой, сану царского… А ежели взять помоложе?.. Братие, поведайте! Што, ежели да взять нам молодого!.. Разумные, седые советники послужат ему своим разумом и знанием… Могучие воеводы ему силою своею послужат… А царь послужит Господу за нас своею юной, чистою душою, далёкою от всякого греха и скверны житейской!.. Да сам — расти и поучаться будет делу царскому… Юноша-царь и народ свой любить сумеет больше, горячей, чем человек немолодой, усталый от годов…

— Ну да… вестимо!.. Стариков не надо! — откликнулась ритору громада людская, захваченная умной, вкрадчивой, красивой речью инока.

— А коли так… Я, пожалуй, теперя имя назвать могу! — сильно начал Авраамий. — Приходили ко мне люди многие… Со слезами просили назвать… Галичане, ярославцы, костромичи, да и казаки были… И все в одно… Все бажают: взять Михаила Романова!

Оборвал речь умный оратор.

Но весь простор, заполненный людьми, подхватил и закончил её:

— Михайлу!.. Сына Филаретова!.. Его мы волим!.. Пусть Михайло будет царь!

— И мы все — за Михайлу Романова! — врезали свои сильные голоса есаулы казацкие.

— Мы — Трубецкого волим!..

— Владислава…

— Царь — Воротынский!..

Так надрывались редкие голоса.

Но их покрыл, затопил общий гул:

— Нет!.. Михаила!!!

— Гляди, так разом и пройдёт отродье Филарета! — зашептал Шуйский Грамматину, сидящему рядом. — Поотложить бы дело хоша на короткий час… Да посулить ошшо послам посулы и дать наличными… Ещё сейчас смутить всех можно… А, как мыслишь?..

— Да, можно, княженька… как ни толкуй, а для такого дела — мало нас! Послов ещё не съехалося чуть не половина из тех, што были званы… Ты объяви, да потвёрже!