– Спасибо, тётечка Лизочка! – бросилась ей на шею Ольга.

– Ну, будет, будет! – глаза её увлажнились, и сейчас на месте энергичной, приветливой и хлопотливой хозяюшки стояла уставшая женщина с добрыми материнскими глазами.

Наконец прощальные слова были сказаны, напутствия получены, носовые платки спрятаны, и молодые люди со спокойной душой уселись в большую машину.

– Не разгоняйся, нам надо заехать к тёте Ашхен, – напомнила Ольга, – через тот переулок быстрее будет.

– Слушай, а может, ну её… – со слабой надеждой предложил Игорь.

За окном воздух, казалось, плавился от нестерпимой жары, а ведь ещё даже полдень не наступил, в салоне машины же, напротив, прохладно и уютно – даже выходить не хотелось.

– Ну, подумай: что она может сказать? – продолжал увещевать он. – Если бы она была реальным экстрасенсом, к ней очередь стояла бы километровая! А хочешь, я сам расскажу, что тебя ждёт? А?

– Ну, чего тебе стоит? Я сбегаю, а ты посидишь, – сморщила носик Ольга.

– Нет уж, я должен знать, что она тебе наплетёт!

Они ехали по главной улице, а Ольга, как штурман, подсказывала дорогу.

– Здесь сверни направо, потом сверни ещё один раз… стой, – скомандовала она.

Машина остановилась, обдав бегающую ребятню и всю округу клубами серой пыли. Когда завеса рассеялась, они увидели яркую свежевыкрашенную калитку и за ней большой двухэтажный дом, крытый тёмно-бордовым шифером. Игорь ещё раз с надеждой посмотрел на Ольгу, но она, проигнорировав просительный взгляд, решительно открыла дверь машины. Если бы не твёрдая уверенность молодого человека в том, что девушка наслушается глупостей и у неё «заведутся в голове мысли, которые она будет думать», он со спокойной душой остался бы в машине, но сейчас ему оставалось лишь вздохнуть и последовать за ней. Ольга настойчиво несколько раз нажала на кнопку звонка, и через долгую минуту дверь с лёгким скрипом отворилась.

– Привет, Таня! – с улыбкой поприветствовала Ольга черноволосую девушку с тёмными и блестящими, как у лани, глазами.

Та же смотрела на молодых людей как-то томительно долго, словно решая, пускать их на порог или нет.

– Тётя Ашхен вчера разрешила нам прийти, – настойчиво проговорила Ольга. – Она должна была сказать нам что-то очень важное.

Таня чуть кивнула и жестом пригласила следовать за собой. Какое-то смутное, непонятное беспокойство, словно плотным покрывалом, начало окутывать их всё больше и больше. После недолгого замешательства Ольга и Игорь последовали за ней вглубь дома. Здесь было прохладно и сумрачно, от дневной жары окна были плотно закрыты ставнями. В доме стояла какая-то глубокая, торжественная тишина, словно вокруг них сомкнулась тайна, дверь в которую будет скоро приоткрыта, и с этой приоткрытой дверью в жильё опять войдут звуки жизни. Таня, словно кошка, мягко двигалась в полутьме, легко ступая по деревянным, аккуратно выкрашенным полам. Зайдя в дальнюю комнату, девушка тихо буркнула:

– Посидите, подождите, – вышла в коридор.

Молодые люди уселись на стульях друг против друга и безмолвно, боясь нарушить это странное безмолвие, огляделись. Комната была большой и чисто прибранной, а простенькая мебель создавала особую атмосферу уюта. У дальней стены стояло старое пианино, которое никак не вязалось с иконостасом и лампадкой перед ним, горевшей голубым огнём. Они ждали, как им показалось, довольно долго. Но при всём этом умиротворении, у Ольги трепетало и замирало сердце. Она, словно потерявшийся ребёнок, прислушивалась к звенящей тишине и вздрогнула, когда её нарушили лёгкие шаги. Таня вошла в комнату и протянула Ольге небрежно свёрнутый листок.

– Мама срочно уехала и просила передать вам это…

Ольга, переглянувшись с Игорем, с волнением развернула послание. Создавалось впечатление, что тётя Ашхен действительно собиралась второпях. Оторвала бумажку из какой-то книжки, причём из очень старой, пожелтевшей от времени. На свободном от книжного текста пространстве было криво начеркано: «Ольга, прости: нужно было срочно уехать к заболевшему родственнику. Забудь наш разговор – я была очень расстроена известием о его болезни. До свидания».

– И это всё? – растерянно проговорила девушка, подняв на Таню взгляд.

Та только флегматично пожала плечами, словно говоря: «Всё, что могла».

Им ничего не оставалось, как, покрутив в руках странную записку, попрощаться. Игорь, улыбнувшись уголками губ, молча сел в машину. Дьявольские огоньки весело заплясали в его глазах:

– И что я тебе говорил?

– Что, что, – передразнила она его с уморительной гримасой, – неприятности у человека. Бывает!

– Теперь ты довольна? – с иронией произнёс он, опять ухмыляясь.

«Забудь наш разговор», – надулась Ольга, мысленно возвратившись к посланию, – как же… забудешь…

– Ну-ну…

Ольга показала ему язык, удобно уселась и, пристегнувшись, озадаченно начала вертеть в руках клочок бумаги, словно пытаясь прочесть между строк.

– В книжном листке какой-то рисунок, – Игорь ткнул пальцем в полустёршийся символ. – Интересно, что это была за книга?

– Да, какой-то символ, – пожала плечами Ольга, – а текст совсем затёрт, почти до дыр. Ничего не разобрать. Трис… трискел… абракадабра.

– Где-то я видел такую фигуру… – задумчиво проговорил он, пытаясь что-то вспомнить.

– Ашхен просто выдрала листок из старой книжки, чтобы написать нам послание, – зло проворчала Ольга. – Как будто в доме чистого листка не нашлось!

Она очень медленно разорвала письмо пополам, потом ещё раз, а после на мелкие клочки.

– Вот так вот! – она фыркнула и открыла окно. – Летите, пророчества тётушки Ашхен!

Предстоял ещё долгий обратный путь, но день обещал быть ясным, солнечным, и настроение как-то само собой поднялось до безоблачных высот. Игорь задумчиво пробегал взглядом по мелькавшим за окном деревням и лесополосе и незаметно для себя всё сильнее давил на газ. Быстрая езда сейчас доставляла ему острое наслаждение, а желание поскорее оказаться дома пересилило всегдашнее здравомыслие.

– Я никогда ещё так не хотел домой, – задумчиво проговорил он.

– А я тебе говорила, что не стоит ехать за тридевять земель к моим замечательным родственникам! – не удержалась от комментария Ольга. – Я спокойно бы съездила на поезде.

Игорь скривил губы в ироничной ухмылке, а вслух произнёс:

– На нашей трассе серьёзная авария. Водители вынуждены стоять в многочасовом заторе и, возможно, к вечеру пробка не рассосётся, а мне на работу надо срочно. Я покопался в навигаторе и нашёл более короткий путь. Мы сможем приехать раньше, как минимум на несколько часов.

Ольга скептически протянула:

– Так вот куда ты торопишься! Может, не стоит рисковать?

Он слушал её вполуха, размышляя над новым маршрутом, а потом решительно свернул с трассы.

– Ну, как знаешь, ты уже взрослый мальчик! – пробубнила Ольга и уставилась в экран планшета.

Узкая, плохо заасфальтированная дорога простиралась до горизонта и растресканным полотном стелилась под капот, а встречных и попутных машин попадалось намного меньше, чем на трассе.

Ольга, напевая под нос, лениво бродила по просторам Интернета.

– Удивительно, сеть ещё ловит. Слушай, вот, нашла! – радостно воскликнула она, тыча пальцем в дисплей.

– Интересно послушать, – задумчиво проговорил Игорь, не сводя глаз с просёлочной дороги.

– Рисунок из книжного листка.

А потом с воодушевлением начала зачитывать:

– «Этот знак называется трискелион, что в переводе с греческого означает “треножник”. Изначально изображал движение Солнца в его трёх основных стадиях – восход, зенит и закат. Олицетворяет “бег времени”. Трискелион – кольцевая система знака – содержит элемент переплетения трёх стихий: огня, воды и воздуха, уходящих в бесконечность, амулет равновесия с природой. Равновесие трёх стихий в природе даёт спокойствие, защиту и энергию жизни, а симметрия положения в амулете – независимость от смены обстоятельств и самодостаточность. Этот символ был стилизован под нацистскую свастику».