Когда означенное время истекло, хозяин, окинув их критическим взглядом, буркнул:

– Идём, – и больше не сказав ни слова развернулся и вошёл в темноту бесконечного коридора.

Узкая кривая улочка привела их на набережную. Море было спокойным и умиротворяющим, словно пыталось своим видом вселить в них надежду на успех их безнадёжного дела. Недалеко от берега раскачивалась небольшая рыбацкая шхуна, а доносящиеся из портового трактира запахи еды напомнили им о том, что сыр и хлеб, любезно предоставленные хозяином, так и остались лежать в каморке на лавке. В домах, мимо которых они проходили, зажглись свечи, и семьи собрались за накрытыми к ужину столами.

Наблюдая, с каким трудом молодые люди переставляют ноги в непривычной обуви и без конца одёргивают туники, гигант хмыкал и качал головой.

– Откуда вы такие ловкие?

Подойдя к шлюпке, хозяин сложил руки рупором и прокричал:

– Эй, Тит, ты где?

Долго ждать не пришлось: из темноты неожиданно, как чёрт из табакерки, выскочил препротивный субъект.

– Азим, что горланишь? Я же сказал: ждите у конюшен, а ты сюда приволокся!

Мужчина пытался ему объяснить, но субъект, казалось, ничего не слышал. Незнакомец говорил и говорил, жестикулировал и загибал пальцы, что-то подсчитывая. Молодым людям захотелось заткнуть ему рот кляпом или закрыть тряпкой, как попугая.

– Он на Мюллера похож, – вдруг выдала Ольга, – такой же маленький, лысый и всё время орёт.

Выдержав паузу, с выражением холодного спокойствия и отстранённостью Азим наконец произнёс:

– Ты всё сказал?

Тит прервался на полуслове и полужесте с открытым ртом и выпученными глазами и смотрелся комично в свете яркого месяца и горящих на чёрном небе звёзд.

– Так вот, – удовлетворённо проговорил мужчина, – этих перевезёшь, как договаривались. Не забудь: ты мне ещё с того раза должен.

Опустив голову и поддев носком сандалии моток веревки, Тит пробурчал:

– И что мне за это будет?

Хозяин вложил ему в руку цепочку Игоря.

– Этого надеюсь, хватит?

Жадные глаза владельца шхуны блеснули в свете луны, руки задрожали, ощупывая свалившееся богатство.

– Ну, в общем… – протянул он, зажимая украшение в кулаке, – идите за мной.

Ольга бросила отчаянный взгляд на Азима, но его лицо было по-прежнему непроницаемо. Девушке вдруг показалось, что, шагнув на палубу, она полностью перечеркнёт все надежды на возвращение.

Игорь же, почувствовав её терзание, прошептал:

– Нам что там, что там, всё едино, – он подбородком указал на посудину, а потом на город, видневшийся за кипарисами, – выбирать не приходится.

– Позитивнее, позитивнее, – шептала Ольга, поднимаясь на кораблик, качавшийся на волнах прибоя.

Небо заволокло тучами. Время от времени слышались отдалённые раскаты грома. Казалось, что вся природа была охвачена угрюмой тревожностью, словно страдала вместе с молодыми людьми. Луна уже едва освещала палубу. Откуда-то снизу доносился глухой кашель.

Тит, открыв крышку трюма, буркнул:

– Полезайте…

Оттуда жутко пахнуло пóтом и рыбой. Ольга с ужасом прижалась к Игорю, мотая головой и внезапно онемев.

– Пойдём, – проговорил молодой человек, осторожно нащупывая первую ступеньку лестницы ногой.

– Там темно и крысы, – прошептала девушка, всё ещё не придя в себя.

Но Игорь, проигнорировав замечание, медленно начал спускаться в трюм, стараясь не оступиться. Поколебавшись, Ольга последовала за ним. С трудом преодолев шаткую и жутко скрипящую лестницу, девушка замерла на последней ступеньке. Густая и смрадная тьма её страшила. Холодный пот выступил на лбу, и, казалось, волосы встали дыбом. Живо представилось полчище вездесущих и всепроникающих грызунов, которые тоже замерли в ожидании её ног. Ольга чуть ли не с ностальгией вспомнила свои прочные кроссовки и шмыгнула носом.

– Ну, что задумалась? – произнёс Игорь и погладил её по руке.

– Я боюсь темноты…

Неожиданно пространство трюма осветилось тусклым и зыбким светом. Висевший на стене фонарь потрескивал и чадил. Ольга с ужасом огляделась. У светильника стоял болезненный и хилый с виду мужчина неопределённого возраста. Лицо его было широким, как у китайца, скуластым, а голова была обмотана какой-то серой тряпкой на манер чалмы или тюрбана. Туника висела мешком и была вымазана в крови. Он зябко кутался в рыбацкие сети, при том, что было довольно душно. В углу лежали старые мешки, служившие постелью женщине и двоим ребятишкам, таким же грязным и замученным. Сон их был беспокойным, но они не проснулись, только женщина жалобно простонала и перевернулась на другой бок, спиной к молодым людям.

– Вы тоже беглые? – спросил незнакомец, надсадно кашляя.

Игорь и Ольга замерли. Они не знали, что ответить, и перебирали в уме варианты, отметая один за другим, а потом хором ответили:

– Да.

– Что-то на рабов вы не похожи, – протянул незнакомец, пристально их разглядывая.

– Мы домашние рабы, – уточнил Игорь.

– Видно, что с вами обращались хорошо, – пробормотал китаец.

– А вы что такие избитые и измученные?

Мужчина зло ухмыльнулся и, прищурив глаз, уставился на бледную луну, видимую в открытом люке трюма. В это время Тит, удостоверившись, что его «гости» подружились, с грохотом его захлопнул. Что-то тяжёлое обрушилось сверху, они поняли: выход наружу закрыт.

– Великие и ничтожные потомки знатных родов, – презрительно проговорил незнакомец, усаживаясь на пол и не ответив на вопрос Игоря, – старые и молодые, жаждущие забав и наслаждений. Правда, среди них есть и вольноотпущенники, мимы и музыканты, достигшие определённых высот. Знатные и удивительно красивые женщины не стыдятся надевать белые парики и отправляться на поиски приключений в тёмные переулки города… – он сплюнул. – Мир, погрязший в грязи! Меня зовут Сато.

– Ольга и Игорь, – представил их молодой человек.

– Имена странные. Варвары? Н-да, у моего хозяина есть несколько рабов, похожих на вас. Прекрасен, наверное, край, где родятся такие люди!

– Прекрасен, – обречённо пробормотала Ольга, вспомнив поле с подсолнухами. Она плакала тихо, но её плечи и живот вздрагивали: приглушённые рыдания сотрясали всё её тело.

– А почему вы избиты? – повторил вопрос Игорь, прижав Ольгу к себе.

– Хозяин взял привычку развлекаться. Он выстраивает рабов у стены и приказывает бить их розгами. Наши стоны усмиряют его огорчения и ярость. Экзекуция может длиться до утра.

– Боже мой, – прошептал Игорь, – какой-то неслыханный садизм!

Ольга надсадно всхлипнула.

– Но как вам удалось бежать?

– Боги помогли, но мы ещё не сбежали. И, кстати, шхуна вышла наконец в открытое море.

– С чего вы так решили?

Он пожал плечами.

– Качка изменилась.

– Похоже на то…

Они надолго затихли. Молодые люди с напряжением прислушивались к звукам, доносившимся снаружи, постепенно осознавая, что жизнь их кардинально изменилась. Самое страшное, что могло произойти с Игорем в той жизни – банкротство. Но в запасе были идеи, способные если не вернуть прежний статус, то хотя бы вытащить его опять наверх, а здесь его знания и опыт – ничто. Он, как и сидящие рядом измученные рабы, опустился на низшую ступень, ниже которой – беспросветная пустота и неизвестность.

Плыли долго. Сколько прошло дней или недель с того злосчастного дня, когда жизнь их развернула на триста шестьдесят градусов, перечеркнув всё, они уже не брались судить. Утлое судёнышко, будто надувной матрас, болталось по морю вверх-вниз. Каждый раз, падая с очередной волны, судно испытывалось на прочность, а у путешественников замирало сердце, и подкатывала тошнота.

Выход на палубу не приносил облегчения. Разбушевавшаяся стихия грозила смыть их в море, обрушивая на измученные головы шквал солёных брызг. Им оставалось сидеть в трюме и ждать избавления. Молодые люди зависли, как перегруженные компьютеры: почти не ели, не разговаривали, перестали даже думать.