Этот шаг глубоко возмутил канадцев, которые чувствовали себя незащищенными после рейдов фениев и временной оккупации части Верхней Канады. А потому в 1867 году, как и в известной мне истории был принят Акт о Британской Северной Америке, создавший на территории Канады независимый доминион, под номинальным правлением Британской короны, а к 1869 году Компания Гудзонова Залива продала свои западные земли Канадскому доминиону, сделав новое государство трансконтинентальным. Наподобие США, осознавших важность заселения пустынных западных территорий, Канада приняла Homstead Act, и здесь сумела получить более значительный поток иммигрантов, чем в известной мне истории. Из-за кризиса, разразившегося в США после окончания неудачной войны и отсутствия у них западных территорий, бывших под русским контролем, меньше иммигрантов стремилось попасть в страну некогда неограниченных возможностей. Ирландцы, англичане и шотландцы предпочитали Канаду или Австралию, сохранившие тесные связи с метрополией и в достатке имеющих землю для заселения. Вдобавок КША, лишившиеся сотен тысяч молодых людей в результате войны, отчаянно нуждались в рабочих руках и начали привечать иммигрантов, тоже приняв подобие того же Homstead Act. Влияние традиционных плантаторских элит значительно уменьшись. Многие семьи разорились или попросту канули в небытие, потеряв всех наследников на войне. А потому к власти начали приходить новые люди из нажившихся на поставках спекулянтов, промышленников и контрабандистов. Они не были заинтересованны в рабах, но отчаянно нуждались в дешевых рабочих руках для дальнейшего обогащения. Таким образом произошло некоторое 'оянкивание' более консервативного Юга.

Между тем война между империей и США продолжалась и прибавила обороты. До сих пор активность Союза сдерживалась Гражданской войной, но к началу 1866 года американцы попытались взять реванш, собрав двухсоттысячную армию, для войны с нами. Еще с 1863 года началось строительство железной дороги от Омахи* на запад, в сторону Скалистых гор. И хотя к началу 1866 года им удалось проложить лишь пятьсот километров пути, все же из тыловые службы и депо значительно приблизились к границе Русской Америки. У генерала Шермана, возглавившего Западную армию, не оказалось много возможностей для маневра. Из всех перевалов через Скалистые горы, Южный перевал, через которые вела Орегонская тропа, считался наиболее удобным и благоустроенным. Недаром именно через него и шла основная волна переселенцев на запад.

Благодаря союзным индейцам мы засекли передвижение массы вражеских войск задолго до того как они приблизились к перевалу. Эти ворота на запад, шириной километров пятьдесят, охранялись двумя недостроенными крепостями, имевшими по полку гарнизона каждая. Между ними за четыре годы мы успели возвести две линии обороны, состоявшие из траншей с ходами сообщения, подготовленных и пристрелянных артиллерийских позиций и тыловыми складами. Все четыре года войска поочередно, как кроты, рыли укрепления и подготавливали позиции. Таким образом, используя благоустроенный тракт, ведущий к проходу, мы могли оперативно перебросить четыре-шесть дивизий чтобы намертво закупорить янки путь на запад. Сами позиции подразделялись на отдельные участки, чтобы в случае прорыва иметь возможность вести круговую оборону.

Приготовления северян не стали для нас секретом, да и они сами не скрывали своих намерений. Ничья в Гражданской войне и подписание договора под дулами союзных кораблей сильно повлияли на настроения масс, и общественности требовалась победоносная война, дабы поднять упавшую мораль. Газеты описывали тяготы изгнанных из Орегона переселенцев, погибших от мороза женщин и детей, хотя переход происходил в основном летом. Заголовки призывали к отмщению и изгнанию азиатских орд из благословенной американской земли. Впрочем, Союз располагал сильной, закаленной в боях армией с опытными и инициативными офицерами и шансы справиться, пусть с европейской, но малочисленной армией у них имелись весьма значительные. По крайней мере многие на Севере так думали и жаждали реванша. Закон больших батальонов был на их стороне.

Отдаленность Русской Америки и малонаселенность территории между Миссисипи и Скалистыми горами диктовали генералу Шерману совершенно определенный тип действий. Малыми силами русских ему не одолеть, а большие батальоны могли пройти лишь через несколько широких перевалов. А учитывая, что железная дорога на запад имелась лишь одна, ему оставалось лишь идти напролом через Южный перевал. Из двухсот тысяч солдат выделенных для этой компании, под рукой у генерала находились лишь восемьдесят тысяч человек, но все отборные, закаленные четырехлетней войной ветераны. Остальные находились в тыловых лагерях, разбросанных вокруг Омахи.

Поначалу американский главнокомандующий попытался взять перевал наскоком, направив вперед кавалерию генерала Граерсона, но наткнувшись на первую линию укреплений и потеряв десятую часть своих людей, они отпрянули назад. Через два дня к проходу подошли основные силы северян. Несмотря на неудачу, генералу Граерсону удалось разведать первую линию нашей обороны, а потому у Шермана перед боем имелось весьма ясное представление о противнике, то есть о нас. Не рисуя атаковать фланги, которые опирались на систему фортов, он повел своих ребят в центр русских позиций. Американцев подвела тактика, мало изменившаяся со времен Наполеоновских войн. Даже Гражданская война не поменяла привычку двигаться плотными колоннами, кое-где пытаясь маневрировать, но если не оставалось выбора, атаковать в лоб, под убийственным огнем противника.

И в этот жаркий и сухой июньский день американцы батальон за батальоном пошли в атаку на русские позиции. Синие мундиры шагали бодро, соблюдая строй. Между колонными двигалась полевая артиллерия, дабы заняв подходящие позиции открыть огонь по окопам где, как тараканы, затаились русские. Странное дело, солдат противника почти не было видно. Лишь редкие всадники, пресловутые казаки, скакали в нескольких милях поодаль. Остальные, как рассказывали кавалеристы, сидят в вырытых окопах, едва заметных на гладкой, как стол равнине, меж двух горных хребтов. Но за два километра до вражеских позиций в рядах синих мундиров начали раздаваться хлопки взрывов. Русская артиллерия оказалась на удивление точной. Впрочем, по густым наступающим колоннам невозможно было промахнуться. Но, несмотря на разрывы снарядов, делавших 'просеки' в синих рядах, солдаты вновь смыкали строй и упорно шагали вперед. Раненные, те кто мог двигаться, сами выходили из рядов и прихрамывая, или зажимая раненную руку брели в тыл. За передовыми шеренгами двигались полевые санитары и оказывали помощь тем, кто остался лежать, хотя многим уже требовался не врач, а священник.

Генерал Веревкин, командующий центром русской обороны, нарочно медлил с приказом открыть огонь, дабы не раскрывать заранее реальную дальнобойность русских орудий. И лишь когда передовые ряды противника приблизились на два километра, заговорила богиня войны. Более двухсот стволов висьмидесятимиллимервовых орудий обрушили огненный шквал на ряды северян. Позиции перед окопами были давно пристреляны и сейчас орудия вели частый огонь на знакомую дистанцию, накрывая основные силы вражеской пехоты. Не выдержав такой плотности огня и успев потерять до пятнадцати процентов личного состава, северяне подались назад, спеша выйти из-под убийственного огня. Самым досадным для них являлось то, что 'Наполеоны'* не успели выйти на дистанцию эффективного огня и враг практически остался безнаказанным.

Недаром генерал Кауфман возлагал большие надежды на огневую мощь. Ведь восьмидесяти тысячам янки противостояли сорок тысяч русских, из них десять тысяч резервистов, разбавивших кадровые дивизии. Остальные силы были разбросаны вдоль границы, прикрывая иные направления, или все еще находились в пути. Но даже все наличные силы Русской Америки в количестве ста тысяч штыков и сабель в два раза уступали США по численности. А потому расчет строился на лучшую тактику и более современную огневую мощь, купировавшую численное преимущество врага. Ну и география играла нам на руку, не давая американцам возможности атаковать на нескольких направлениях широким фронтом.