- И как же вам видится наш союз? - спросил президент.

- Мы официально признаем вашу независимость, не вступая, тем не менее в войну с США. Но ежели они ее нам объявят, мы вынуждены будем воевать. В этом случае вы признаете Орегон за империей. Наша атлантическая эскадра поможет оборонить Новый Орлеан от вторжения янки.

- Готовы ли вы воевать на нашей стороне?

- Ваша война с Севером это 'семейной дело' и мы не хотим вмешиваться напрямую. Но мы готовы продавать вам оружие и боеприпасы или частично обменивать их на хлопок. Уже сейчас мы можем поставить вам триста тысяч ружей образца 1852 года. Они прекрасно зарекомендовали себя во время недавней войны. Мы так же можем продать пшеницу, локомотивы, рельсы и вагоны. Все, что вам необходимо для победы. А наш флот поможет прорвать блокаду Севера хотя бы в Мексиканском заливе.

- Мы рады господин Ильин найти в лице вашего императора союзника и друга. Нам требуется обдумать ваше предложение. Я приглашаю вас на ужин в шесть часов вечера. Там мы сможем продолжить наш разговор.

- Господа, я рад, что наши позиции по многим вопросам совпадают. С удовольствием принимаю ваше приглашение.

Мужчины пожали друг другу руки, после чего посланник покинул кабинет. Когда он ушел Дэвис, усмехнувшись, сказал своему госсекретарю:

- Что ж, цена ясна. И признаться не очень высокая. Лишившись выхода к Тихому океану янки ослабнут. А нам это выгодно.

- А что на это скажет император Наполеон? Я надеялся что и он нас поддержит.

- Признание русскими создаст прецедент. Может это наоборот, подстегнет французов. А если и они нас признают, англичане не смогут оставаться в стороне. Вдобавок русские помогут нам прорвать блокаду. Иначе мы не сдюжим.

Поздний сентябрь выдался на удивление теплым. Деревья на крутых холмах лишь начали покрываться желтыми и красными пятнами, сохраняя зеленые летние тона. На этом зеленом фоне выделялся высокий, поросший буреломом мыс, с вырубленной, как будто лысой макушкой. Эту рукотворную плешь венчал правильной формы форт, скрытый за широким земляным валом. Поверху вала шел частокол, скрывая от постороннего взгляда, его внутреннюю часть. Лишь одинокий флагшток со звездно-полосатым флагом возвышался над угрюмым прямоугольником крепости, прикрывавшей вход в устье реки*.

Вереница из дюжины судов, чадя в небо густым, черным дымом, медленно двигалась к мысу, держась неподалеку от берега. Вскоре флотилия и вовсе замедлила ход. Сопровождавшие флотилию два бронефрегата увеличили дистанцию от остальных судов, приблизившись на расстояние выстрела к укреплению. Их появление не осталось тайной. Когда до мыса оставалось километра два, над частоколом взвился дым, а тишину этого сентябрьского утра разорвал грохот дюжины орудий. Впрочем ядра упали с недолетом, вызвав вереницу всплесков над спокойной океанской гладью. Лишь одно из них, ударившись на излете об бронированный борт отрикошетило в воду, не причинив броненосцу никакого вреда. Словно обидевшись, корабли открыли ответный огонь из своих двухсотпятидесятимиллиметровых орудий. Форт представлял из себя отличную мишень, а потому уже первые выстрелы разворотили бревна частокола и вызвали пожар. Имея преимущество в скорострельности, броненосцы успели произвести еще пять выстрелов, прежде чем противник успел ответить. Впрочем, отвечало всего лишь несколько орудий, остальные, по-видимому, вышли из строя после нескольких десятков снарядов, накрывших форт. Через десять минут затихли и они.

Когда над океаном вновь воцарилась тишина, небольшая эскадра, растянувшись змеей, направилась к узкому горлышку устья реки, откуда вверх по течению лежал Портленд. Бронефрегаты остались на рейде, прикрывая вход в пролив. Для них река была чересчур мелководной.

Обойдя стороной песчаную банку, едва выступающую из воды флотилия продолжила свой путь вверх по течению. Места вокруг выглядели безлюдными. Девственный, хвойно-лиственный лес по берегам, отбрасывал неясное отражение на прозрачную, казавшуюся от этого голубой воду. Кое-где среди деревьев слышались трели птиц, а в воде можно было разглядеть красноватых лососей, идущих вверх по течению из Тихого океана. И ни одной души вокруг, что настораживало. Не может быть, чтобы американцы об них не прознали, или на худой конец не услышали грохот машин.

Вице-адмирал Крафт, настороженно оглядывал берега в бинокль со своего флагмана, канонерской лодки 'Диана'. Его корабль шел первым в ордере, а за ним растянулся десяток незащищенных транспортов с десантом, которые замыкала еще одна бронированная канонерка 'Артемида'. Артиллеристы стояли наготове за барабетами четырех стомиллиметровых орудий. Тем не менее вокруг не было ни души. Лишь деревья, да облака мелькавшие в просветах высоких стволов. 'Вот таким, должно быть выглядел мир на шестой день', подумалось адмиралу. Шли медленно. Дабы не сесть на мель идти приходилось на пяти-шести узлах, постоянно замеряя глубину.

Вдруг окрестную тишину разорвал рокот орудий и неподалеку от идущего третьим транспорта выросли фонтаны воды. Команда на 'Диане' пришла в движение. Расчеты лихорадочно наводили орудия на предполагаемое нахождение противника и дали залп чтобы припугнуть и затруднить прицеливание. Но противник оказался не из робких и через несколько минут с южного берега вновь раздался грохот. На этот раз удалось засечь их местоположение. Как показалось Крафту, с берега стреляли четыре орудия и на этот раз одно из ядер попало в палубу несчастного транспорта, прошив осколками трубу и убив нескольких солдат. В ответ с 'Дианы' и 'Артемиды' открыли прицельный огонь по засеченной позиции. Три десятка снарядов перепахали все вокруг и казалось, что противник повержен, но через пять минут раздался еще один залп. На этот раз стреляли всего две пушки, видимо остальные вышли из строя. Еще одно ядро попало в борт транспорту идущему пятым в ордере, благо выше ватерлинии. Канонерки вновь огрызнулись огнем, а к берегу пошли четыре лодки с пехотой для подстраховки. Но следующих выстрелов не последовало. То ли противник отошел вглубь леса, то ли прямиком к создателю. Вернувшиеся солдаты доложили, что за завалом из бревен на берегу действительно обнаружились четыре раскуроченные пушки и десяток мертвых северян. Видимо остальным синим мундирам* удалось уйти.

Удостоверившись, что путь свободен, эскадра продолжила свой путь. За два часа до заката солнца адмирал решил встать на якорь. Хотя до Портленда оставалось километров двадцать, он рассудил, что лучше переждать ночь подальше от города. На оба берега высадились небольшие партии десанта и укрылись в густых зарослях, на случай ночной атаки. Перед колонной натянули импровизированные боны против брандеров. Ночь, тем не менее, прошла спокойно и с восходом солнца флотилия двинулась далее.

С утра моросил мелкий дождь, затрудняя видимость, и потому лишь к полудню за очередным поворотом реки возник небольшой город. По размеру он походил на Ново-Архангельск, только у того дома уступами карабкались по холму, а здесь раскинувшись на ровной, как поверхность стола, равнине, образовавшая прямоугольную сетку улиц и улочек. Город выглядел неживым. На улицах ни души. Ставни домов оказались закрыты, а некоторые и заколочены. У неказистого деревянного причала одиноко стоял колесный пароход, покинутый экипажем. Несколько дырявых рыбачьих лодок лежали на берегу, да запутанные снасти колыхались на вбитых в землю кольях. Как будто все жители впопыхах покинули ставшее опасным место.

И действительно, за фортом, стоявшим в десяти километрах восточнее Портленда, адмирал усмотрел облако пыли, которое образовывал поток из телег и фургонов. Видимо местные жители ушли на восток, под защиту небольшого гарнизона - подальше от канонерских орудий. Правда форт, служивший препятствием против индейских набегов не представлял достойной цели для полевой артиллерии. Типичное строение призванное укрыть небольшой гарнизон на случай внезапной атаки. Деревянный частокол в человеческий рост с вышками по углам и артиллерийскими рампами. Внутри полдюжины бараков, один из них даже двухэтажный. Как стало известно из донесений союзных индейцев, гарнизон в мирное время насчитывал двести человек, а учитывая ополчение, синих мундиров могло набраться до полутысячи.