Франклин уже хотел вернуться домой, когда на втором этаже зажёгся свет и в окнах промелькнули два силуэта.

А ведь он никогда не слышал, как Тобиас играет. Так может, выйдет хотя бы посмотреть?

Франклин огляделся по сторонам. У здания рядом были заколочены окна, зато одно из чердачных окон выходило на крышу и с него, как раз был отличный вид сверху. Одна из досок на двери была расшатана и легко отодвигалась, так что Франклин с трудом, но смог протиснуться. Внутри было темно и грязно, но подсвечивая себе дорогу экраном телефона, он кое-как нашёл лестницу и взобрался на чердак, а оттуда на крышу. Всё-таки, в своей старой компании он хоть чему-то полезному научился.

Франклин не ошибся. Это был самый лучший вид.

Стараясь не шуметь осыпавшейся черепицей, он спрятался за выступающее фальш-окно и замер. Там, чуть ниже в большом окне, подсвеченный жёлтым светом ламп или свечей, стоял Тобиас и что-то наигрывал. Через стекло не было слышно ни звука, но тягучие и точные движения скрипача уже завораживали. Жаль, что в старый телефон Франклина нельзя было загрузить музыку. Он бы подобрал что-нибудь такое, симфоническое. Но всё равно было здорово видеть Тобиаса таким спокойным и красивым. Периодически к нему подходил какой-то мужчина в костюме, не старик, но явно за сорок. Лощёный.

Ёбаный эстет, как назвал бы его Винни.

Он что-то говорил Тобиасу, показывал руками движения смычка и отбивал ритм пальцами по деке. А потом и вовсе стал поправлять его осанку, прикасаться к плечам и затылку, как будто Тобиас был не скрипачом, а танцором и его поза была важнее, чем игра. Франклину он не понравился. Этот пижон слишком часто и привычно всё это проделывал. Урок длился почти час. Франклин успел себе отсидеть задницу и замёрзнуть, но оторвать глаз всё равно не мог.

Постепенно Франклин стал замечать какие-то странные тени. Он не понял, когда они появились, но они довольно кучно колыхались по полу вокруг Скрипача, и их было больше одной. В комнате был ещё кто-то. Не один учитель, как думал поначалу Франклин, а ещё какие-то зрители. Но в обзоре окна их было не видно, а к Скрипачу они не подходили.

В какой-то момент Тобиасу видимо что-то сказали, потому что он прекратил игру и на какое-то время пропал из вида. Франклин подумал, что на этом урок окончен, и ему тоже стоит отсюда уходить. Он едва успел размять затёкшие ноги, когда Тобиас снова показался на прежнем месте, снова со скрипкой на плече, но на этот раз совсем без одежды. Он блестел в жёлтом свете ламп, как лаковая статуэтка. Можно было рассмотреть каждый мускул под тёмной кожей, круглую задницу, тонкую талию, стройные длинные ноги и аккуратный невозбуждённый член.

Франклин замер, забыв, как дышать, будто его снова ударил Дейв. Он не верил себе. Он никогда о таком не мечтал, даже когда дрочил. Потому что всё это было не так, неправильно. Красивый, стройный Тобиас играл на скрипке и от него по-прежнему нельзя было оторвать глаз. Но он был там не один, не наедине с учителем, что тоже звучало довольно херово. Он играл в таком виде для невидимых зрителей, чьи тени серыми призраками так и норовили достать до его ступней. Прекрасное видение поджарого чернокожего силуэта в золотом свете ламп тут же превратилось в кошмар.

Франклин поёжился и сполз чуть ниже по крыше, чтобы разглядеть этих ублюдков, но смог увидеть только носки ботинок учителя. Тобиас продолжал играть, прикрыв глаза и, кажется, был не здесь. Он уже не стоял на месте, игра на скрипке постепенно превращалась в танец. Тобиас тягуче изгибался на месте, так что мускулы перекатывались под кожей, как нефть. Он нарочито медленно выводил рукой со смычком, и откидывал назад голову, обнажая беззащитное горло. Выгибался и крутил бёдрами плавно и развратно. Франклину даже почудилось, что он начал слышать эту музыку или её так просто стало прочесть по движениям Тобиаса?

От этого зрелища невозможно было не возбудиться. Франклин заскулил и расстегнул ширинку брюк. Это всё ещё было неправильно, дрочить на парня, который в это время танцует для каких-то извращенцев. Чем он сам лучше них в этот момент? И ограничится ли всё это только танцем?

«Пускай всё закончится на этом, — мысленно взмолился Франклин. — Пускай он дотанцует, оденется и уйдёт оттуда. И больше никогда не приходит в этот дом. Лучше бы это были наркотики».

Тобиас всё играл. Движения его снова замедлились, а тени под ногами стали всё ближе. Они уже пятнали его колени. Но ближе всех стоял тот лощёный учитель. Он протягивал руки, чтобы забрать скрипку. И завершив игру, Тобиас её отдал, став без неё каким-то маленьким и совсем беззащитным. А потом он развернулся лицом к окну и прежде чем задёрнуть плотные шторы, посмотрел вверх, так что сердце Франклина снова пропустило удар, потому что ему не могло показаться, Тобиас посмотрел прямо на него. Франклин до боли закусил костяшки пальцев, чтобы не закричать, потому что всё это окончательно стало кошмаром.

Он так и сидел на скате крыши, не в силах подняться. Он не кончил, член давно опал и, наверное, это было к лучшему. На душе было гадко и тошно. Вот о чём в тот раз говорил Тобиас.

«Я всем нравлюсь. Чертовски популярен».

Сидеть на крыше уже не имело смысла, а спускаться и видеть Тобиаса после всего этого — не хотелось. Как будто его прекрасного принца опорочили, грязно надругались, а он только сидел, как дурак, и ничего не сделал, чтобы этому помешать.

Тобиас… Ведь сегодня он не в первый раз всё это проделывал. С ним проделывали, поправил он тут же. Каждую пятницу после школы. Уже много лет. Когда Франклин только переехал. Он уже тогда ходил со скрипкой.

— Что это за херня? — спросил Франклин вслух и огляделся.

Вокруг стояли безмолвные дома, по улицам шли по своим делам горожане и никто из них не знал, что прямо тут за этими чёрными шторами происходит ужасная несправедливость. Франклина затрясло от своей беспомощности. В руку попался кусок черепицы, и он со злостью запустил его в занавешенное окно. Не попал, конечно, а жаль. Но край шторы всё ровно колыхнулся, и на секунду в проёме показалась прилизанная голова учителя и на этот раз Франклин успел спрятаться быстрее, чем понять, что вообще нужно делать. И

Так же быстро он спустился вниз и бросился прочь от дома. Остановился за поворотом, потому что запыхался и так и остался сидеть прямо на бордюре перед проезжей частью.

***

— Насмотрелся?

Франклин вздрогнул. Сколько он уже так просидел? Тобиас стоял перед ним, как ни в чём ни бывало, снова в белой рубашке и со скрипичным футляром в руках. И снова ни одной улики, чем он занимался минутой ранее. Франклин хотел что-то сказать, но вместо этого просто кивнул. Он чувствовал себя раздавленным и больным. Тобиас сел рядом и положил скрипку на колени.

— Я видел, как ты следил за мной ещё от школы.

— Ты специально встал у окна.

— Понравилось?

— Нет.

— Странно. Я думал, ты только об этом и мечтаешь.

— Я… я-я не о таком… не так! Это… сначала было так красиво, а потом… Зачем ты это делаешь? Тебя заставляют?

— Меня никто не заставляет, — ответил Тобиас, как будто те, кто только пытались, уже мертвы. — Это плата.

— Но ты… ты же с самого детства.

— Франклин, — Тобиас устало закатил глаза. — Ничего не было. Они всегда только смотрят. Пятничный клуб эстетов. За это хорошо платят.