— Мальчишка, — глумливо заулыбался он, отпуская свою жертву под ноги всё ещё напуганных нападением людей.

Музыка продолжала грохотать, но всё будто замерло на месте.

— Как не стыдно… — проговорил Клостер, обращаясь уже к своим гостям. — Это же дети! Сопливые школьники!

И рассмеялся.

— Винсент Батиста?! — опознала его директриса. Та самая, с затейливой татуировкой на пояснице. — А остальные тогда… Дайте угадаю! Роджер Салливан, Франклин Фруадево, Дэйв и…

— Ах вы мелкие засранцы! — взвился коренастый усатый мужик в одной майке, к которой был приколот вполне себе действительный значок шерифа. — Наручниками к батарее и ремнём! Да вы у меня…

Следом за ним опомнились и остальные. И как-то незаметно те самые мужчины и женщины, что стыдливо прикрывали свои причиндалы, ныкаясь за креслами и шторами, разгневанно двинулись на незваных гостей. Даже с учётом того, что половину вырубили те самые школьники, разгневанных людей всё равно оказалось больше. Первым они накинулись на разоблачённого Винни, и он скрылся за голыми спинами, вскрикивая под ударами. Вместе с этим заглохла и музыка, которая до этого играла на его колонках. Марлин трусливо спрятался за спину Роджера, который пока успешно отбивался.

Но Франклин ничего из этого не видел. С самого начала он смотрел только на сцену, куда запрыгнул через две ступеньки Дэйв и почти сразу же довольно подло исподтишка брызнул в лицо краской из баллончика. Тобиас успел прикрыть глаза, но тут же получил удар в живот. Франклин вскрикнул, как будто ударили его, и бросился на помощь.

— Боб, отпусти! — взвыл он, когда почувствовал, как его рывком отбросили к дверному косяку.

— Ещё рано, Фрэнки, — с какой-то непонятной уверенностью ответил Боб.

На сцене продолжался бой. Дейв с напором наносил удары один за другим, метя в лицо, живот или в пах. Тобиас успевал блокировать через раз, но больше, как в танце, ловко уворачивался. Ударить сам под таким напором он просто не успевал. То, что Тобиас ещё мог защищаться, казалось чудом.

Но когда в очередной раз Дейв снова врезал кулаком по лицу, и Тобиас упал ему под ноги, Франклин испугался настолько, что оттолкнул Боба и подбежал к сцене. Свои снаряды он уже давно потратил, поэтому, схватив с тумбочки какую-то стеклянную статуэтку, швырнул Дейву в спину, точно между лопаток, на что Дейв только злобно оглянулся.

— Фрэнки! — прорычал он. — Ну, конечно! Продажная туша! Боб, скрути его!

Боб и без того уже оттащил его к дверям и перехватил за шею. Франклин ни о чём не жалел, потому что когда Дейв снова поворачивался к своему противнику, прямо в лицо ему ударила скрипка. Дека разлетелась в щепки, и кусок лакированной деревяшки на струнах свесился с грифа.

— После тебя, нигер, — медленно проговорил Дейв, стягивая маску. — Я возьмусь за твоего жирного дружка.

Они снова закружились по сцене. Дейв наносил удар за ударом, а Тобиас пятился и уклонялся, продолжая сжимать своё нелепое оружие — кусок деревяшки со струнами. Их движения становились медленными и расплывчатыми, как будто те полтаблетки снова начали действовать, а держащий его за горло Боб, вкрадчиво и зло зашептал на ухо, как будто всё это было последним, что он сможет увидеть перед смертью.

— Смотри, — приказал он и для лучшего обзора, стянул маску панды. — Смотри лучше, Фрэнки. Видишь? Видишь?

Комната и всё происходящее окончательно померкли. Франклин видел бушующее пламя. На фоне пожара стоял Боб, а может, Дейв. Но это оказалось неважно, потому что они разделились надвое. И настоящий Дейв упал куда-то мордой вперёд, а на его месте остался тот старый, ещё кудрявый Боб и, пятясь назад, скрылся в стене огня. Пламя затухало, только как-то неправильно, будто кадры шли в обратном порядке. Вместо оранжевой ревущей стены огня замелькали чёрно-белые немые кадры старого кино. И стало видно, что это та самая часовня, а перед ней на кованой ограде, на острых пиках нанизано тело какого-то мужчины. Всё так же в обратной перемотке он снялся с решёток, подлетел вверх и шагнул назад.

Это уже был не Боб, а Рассел Грин, такой же чёрно-белый, как на старых фотографиях, и кудрявый, как Боб. Очутившись в колокольне, он уже спокойно спустился вниз, как будто ничего не случилось, и вошёл через парадные двери, которые были густо украшены белыми цветами и лентами. Как только он скрылся за дверями, по улице прошёл Бенджамин Пирс. Всё вокруг него потемнело, часовня пропала, а Пирс остановился среди шеренги бедных надгробий и упал на колени перед одной из них, с именем Луизы Джонс. Откуда-то появилась троица чернокожих парней в рабочих спецовках и прошла мимо. Бен беззвучно окликнул их, но они только отмахнулись. И тогда Бен расстегнул штаны и стал мочиться на чью-то могилу. Рабочие избивали его ногами, кто-то подобрал камень и замахнулся.

Так страшно оказалось услышать в немом фильме звук ломающихся под ударами костей, что Франклин вздрогнул и на мгновение выпал из видения. Он снова наблюдал мечущихся людей, Дейва и Тобиаса на сцене, но почти сразу провалился в тёмный колодец прошлого.

Над телом Бенджамина на коленях стоял Рассел Грин, вцепившись дрожащими руками в свои волосы, и полубезумно смотрел в никуда. А рядом с ним сидела чернокожая девушка и гладила Бенджамина по окровавленной голове. Чернота кладбища вокруг неё вспыхнула оранжевым светом, и она очутилась в какой-то тесной комнатушке в окружении пятерых мужчин. Шестой вколачивался в её распростёртое на полу обнажённое, изувеченное тело. Когда он встал, застёгивая штаны, Рассел Грин хлопнул по спине своего лучшего друга — Бенджамина — и что-то ему сказал. И Бен, трясясь, и с ужасом глядя то на девушку, то на своих друзей, упал перед ней на колени и непослушными руками принялся расстёгивать себе штаны. Кто-то из друзей нетерпеливо толкнул его в спину. Бенджамин повалился на девушку всем телом, и, ещё раз затравленно оглянувшись на Рассела, заёрзал и задвигался. Девица, Луиза Джонс, его несостоявшаяся невеста, зажмурившись от муки, всхлипывала и что-то беззвучно повторяла разбитыми губами. Она повторяла одно и тоже.

«Будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты! И вы и все вам подобные! Прокляты!»

В тишине немого фильма в руке Рассела Грина щёлкнул курок, прогремел выстрел и Луиза Джонс замолчала навсегда.

***

Франклин снова очнулся в особняке мистера Клостера. Его хозяин, уже давно успевший изобличить хулиганов, держа в руке опасную бритву, собирался защищать свою собственность.

— Пора, Фрэнки, — мрачно сообщил Боб. — Мне пора.

Франклин ничего не понял, особенно после всего увиденного. Выйдя вперёд, Боб зажёг римскую свечу и окатил нестройные ряды голых королей и королев выжигающим столбом искр, как какой-нибудь злой волшебник.

— Стоять, ублюдки! Назад! Морды сожгу! Да! Пиздуй назад, сука!

— Давай, Боб! Так их! Подпали им жопы! — заорал Марлин, продолжая снимать. — Дай мне больше огня!

— Ну, всё! Вам пиздец!

Роджер отбросил свою дубинку, поджёг свои три свечи и одну передал Марлину.

В толпу ударили новые столбы искр. Давешний усач катался по полу, пытаясь сбить пламя. У нескольких человек загорелись волосы, и они бестолково забегали, сталкиваясь друг с другом и мебелью, поджигая обивку и шторы. Но этого как будто никто не видел. Драка продолжалась.