Перед ним заворачивалось петлёй совершенно безволосое и двуполое существо, которое будто совсем не имело костей — настолько плавными и неестественными были его движения. А потом Дэйв несколькими ударами биты сделал это существо ещё более гибким и неестественным.

В другой комнате пара жонглёров, одетых в нарисованные сине-золотые трико, перебрасывали друг другу разнокалиберные чашки. Они тут же их все расколотили, но счастья им это отчего-то совсем не принесло. Франклин со смехом кидал в них уцелевшие кружки и петарды, пока этих двоих куда-то не утащили Роджер и Винни.

Потом были красные балерины, девочка с книжкой на высоком стуле, тощая старуха в бинтах, а может это был старик? А ещё трое здоровяков со свиными головами в чёрных ремешках. Все они казались такими уморительными среди бегающих голых людей и бабахающих петард.

Голове было легко, а тело стало таким невесомым, что Франклин подумал, что смог бы взлететь. Мысль показалась ему достаточно здравой, поэтому он тут же залез на подоконник и открыл щеколду. Ставни распахнулись наружу, и он почти сделал шаг к тому, чтобы воспарить над землёй, когда сзади его кто-то рванул за шиворот и бросил на бесчувственные тела, которые немного смягчили падение.

— Ты совсем ебанулся, Фрэнки? — злобно вопрошал его носатый весельчак, похожий на цветную ворону. Кажется, его звали Бобом. — Полетать захотел?

— Но я лёгкий, как пёрышко!

— Очнись, идиот, — зашипел Боб и отвесил пощёчину, которая из-за маски оказалась совершенно безобидной. — Или следующим за тобой полетит Скрипач.

Вместе с напоминанием о Тобиасе вернулась давешняя тяжесть. Она упала бетонной плитой и размазала по полу.

— Пожалуйста, не надо! Отпустите!

— Нет! Не надо! — продолжали голосить кругом люди.

От их визгов и криков, и грохочущей музыки раскалывалась голова. Франклин никогда не любил компьютерные стрелялки, а сейчас особенно. Потому что больше всего это и напоминало крайне херовый шутер от первого лица. Хотелось убавить музыку и покинуть эту локацию. Но он всё ещё был ослом, которого погоняли от комнаты к комнате, а он послушно плёлся. Ему досталась не та маска.

С трудом Франклин перевалился на четвереньки и встал. Как на поле боя на полу и друг на друге лежали вповалку полуголые люди. Другие висели вниз головой на цепях и были распяты на стенах, и Франклин честно не мог сказать, висели они здесь раньше, или это ребята примотали их на скотч.

Какой-то тощий мужичок, прикрывая уши от грохота петард, попытался проскочить к двери, но Боб схватил его за горло и толкнул к остальным, пнув напоследок под зад.

— Летать больше не хочется? — спросил он Франклина.

— Нет.

— Тогда смотри, чтобы никто не свалил!

И как специально на него налетела грудастая тётка заляпанная вонючими кляксами и кровью. Франклин сам больше испугался и оттолкнул её скорее просто от неожиданности. Тётка не потеряла надежды и кинулась к Дэйву, умоляя отпустить, если она ему отсосёт. И Дэйв расстегнул ширинку на джинсах, засунул в накрашенный рот два больших пальца и позволил ей это сделать. И Франклин поторопился отвернуться.

Ему стало противно. Вообще от всего этого. Что было более неправильным? Быть среди этих людей и придаваться извращениям или врываться к ним, чиня панику и насилие?

Марлин совался во все углы, чтобы снять с лучшего ракурса каждое перекошенное в панике лицо, каждый оголённый зад и выставленную на показ мерзость, вот уж кому эта вакханалия действительно нравилась. Сколько таблеток съел он сам? Боб время от времени без особого куража свистел, подкидывал петарды в закоулки, куда сбивались перепуганные гости, и не забывал напоминать Франклину, зачем он сюда пришёл. Женщины и мужчины продолжали визжать, как резаные. Даже довольно красивые девушки в этой возне выглядели совершенно омерзительно. Что говорить о других. Становилось душно от дыма и вонючих бомб.

Дейв кончил, но вместо обещанной свободы заставил свою жертву проглотить презерватив с краской. Тот лопнул у женщины в зубах, облив её всю вонючей жёлтой жижей, и Дейв стал пихать ей в глотку следующий, пока та не начала задыхаться, завалилась на пол, дрыгая ногами и закатывая глаза.

К горлу подкатил ком горечи и Франклина вывернуло на ковёр.

— Она чо, сдохла? — спросил Винни, пнув толстую ляжку.

— Нет. Переваривает ужин.

— Здесь уже нечего делать, — скучающе заметил Боб.

— Валим! Валим! — заголосил Марлин. — Скоро Золушка превратится в тыкву!

— Карету, дубина! — угрюмо буркнул Роджер.

— У меня почти не осталось петард! — жаловался Винни.

— Возьми мои, мне всё равно с камерой неудобно поджигать, — щедро предложил Марлин.

Ещё в пару комнат они практически не заходили. Роджер просто распахивал дверь, а Винни поджигал и забрасывал самодельные дымовухи или связки петард, а после блокировал замки канделябрами или кусками мебели.

Музыка продолжала грохотать. Одна песня сменялась другой. Взрывались петарды и пыхали искры. Кричали люди. Франклину становилось сложнее воспринимать происходящее. Может, стоило всё-таки попросить у Марлина ещё таблетку? Целую.

Но впереди оставалась последняя комната. Та, в которой играл Тобиас.

***

В роковую комнату Франклин вбежал, подгоняемый Бобом, как барашек на заклание. Скрипка сначала затерялась под звуками электрогитар и басов из динамиков, а потом и вовсе стихла. Всё повторялось. Застигнутые врасплох людишки предсказуемо кинулись врассыпную, пытаясь прикрыться или удрать из-под обстрела. Не сделали этого только двое. Скрипач и стоявший у окна мистер Клостер.

Тобиас только отложил в сторону свою скрипку и встал, чуть расставив ноги, готовый как дать отпор, так и напасть самому. Почему-то вот так, нагишом и с пустыми руками, он казался опасней, чем вся их шайка. А ещё Франклин мог поклясться, что Тобиас его узнал среди прочих. Что смеяться, даже в маске его можно было в лёгкую вычислить по комплекции. Только бы он не подумал, что Франклин его предал.

— Что происходит? — перекрикивая музыку, спросил мистер Клостер, с поистине титаническим спокойствием наблюдая, как хулиганы с улюлюканьем и смехом избивают его гостей.

— Улыбнись, мудак! Завтра ты будешь звездой инета! — выпалил Марлин, чуть ли не тыча в лицо объективом.

Остальные как будто не видели Клостера. Роджер как дубинкой орудовал ножкой стола, а Винни устроил себе игру в вышибалу, пытаясь вырубить как можно больше народа, швыряя по ним вазами, статуэтками и прочим помпезным хламом, призванным украшать комнату.

— Молодые люди, кому я обязан столь несвоевременным визитом, и почему вы бьёте моих гостей и работников? — уже более обеспокоенно вопрошал хозяин дома.

— Эй! Лощёный хер! Схуяли ты такой резкий! — окрикнул его Винни и швырнул здоровенным канделябром.

Клостер довольно ловко уклонился и, перепрыгивая через изломанную мебель и бесчувственные тела, стремительно подлетел к Винни и вывернул за спину руку с зажатыми в ней настольными часами.

— Ах ты, сука…

Винни замолчал, но не от боли в заломленной руке, а потому что Клостер просто взял и сдёрнул с головы его обезьянью маску.