Двадцать второго июня одна тысяча девятьсот девяносто первого года, ровно в четыре часа утра, к железнодорожному вокзалу города-героя Бреста приближался, слегка неуверенным шагом, молодой человек высокого роста, спортивного телосложения, с голубыми глазами, двадцати пяти лет от роду. Он имел при себе паспорт гражданина СССР, но не «дубликатом бесценного груза», как у Владимира Маяковского, а пропуском в новую жизнь. Несмотря на то, что в его серпасто-молоткастом не было никаких визовых разрешений других стран, кроме вкладыша-приглашения в Польшу, наш герой, назовём его Борисом, решил обойти весь мир пешком. При этом он особо и не задумывался о том, что его ждёт в туманном будущем, ибо привык решать проблемы по мере их поступления. Несмотря на такую рань, около здания Брестского вокзала уже толпилось изрядное количество людей, обвешанных и обставленных со всех сторон многочисленными тюками и котомками. «Мешочники», – подумалось ему. Внезапно Аврора осветила своими нежно-розовыми лучами тёмную массу людей с их мужественными лицами, в которых читалась особая решимость пройти таможенный контроль, чтобы накормить вечно голодных поляков шоколадом фабрики «Красный Октябрь» и напоить их лучшей в мире русской водочкой «Столичная». Ему вдруг вспомнилось его пионерское детство, когда они, сидя у костра, дружно пели под гитару:

Тогда как в отличие от них Борис имел за душой всего две бутылки «Пшеничной» для личного употребления, данных на дорогу его сердобольной матушкой, с напутствием в виде чуть ли не похоронных стенаний. Внезапно дубовые ворота с вывеской: «Таможенный контроль» со скрипом широко распахнулись, и огромная масса обезумевшего народа хлынула в дверной проём, словно в хищную пасть мифического дракона. Какого-то здорового мужика с козлиной бородкой, ростом не менее двух метров, наши бойкие бабушки так поприжали со всех сторон, что он взвыл нечеловеческим голосом: «Человече, да шо вы робытэ?!» Когда неприступный бастион был взят, Борис стал понемногу приходить в себя в переполненном вагоне поезда «Брест – Варшава». Железнодорожный состав, отдав прощальный гудок, медленно, но верно стал набирать свой ход. Правда, чуть позже он резко остановился в чистом поле, среди рядов из колючей проволоки, откуда вдаль убегала та самая свежевспаханная полоса – граница! Было удивительно то, что польские пограничники в странных головных уборах, известных ему по фильму «Четыре танкиста и собака», никакого «шмона» не проводили и лишь бегло проверяли проездные документы у плотно стасованных в каждом купе пассажиров. Со стороны это зрелище напоминало избалованных покупателей рыбного отдела, небрежно разглядывающих сваленную до кучи сельдь иваси. К счастью, уже на первом полустанке сотни мешочников, покидая вагоны, бросились в объятия братского польского народа, поджидавшего своих дорогих советских гостей в надежде обменять свой ширпотреб с этикетками от западных фирм на их продовольственные товары. Свободные места в вагоне стали постепенно заполняться поляками, которые ехали в Варшаву по своим делам. «Люди как люди, ничем не лучше нас», – подумалось нашему герою. Тогда как их хутора, что пробегали мимо него в окне вагона, отличались особой ухоженностью и крупными размерами. Победным гудком тепловоз известил пассажиров о своём прибытии на столичный вокзал.

Последние из мешочников нетерпеливо ринулись к выходу из вагона, давя на своём пути бедных поляков, которые со страху прижимались к стенам купе, чтобы не попасть под ноги нашим резвым старушкам. По сравнению с польской деревней сама Варшава с её привокзальным районом из панельных домов не произвела на нашего героя никакого впечатления. Особенно в глаза бросалась вычурная сталинская высотка, похожая чем-то на Вавилонскую башню с картинок. У её подножия было столпотворение людей, в изобилии продававших джинсовые изделия и кроссовки. Это яркое зрелище реально возбуждало ещё неокрепшее сознание советского человека. Народ же всё прибывал и прибывал со стороны вокзала, что невольно напоминало раскалённую магму из жерла вулкана Везувий. Нашему герою подумалось: «Все дороги ведут не в Рим, а в Варшаву». Побродив по многолюдной барахолке и по ближайшей улице, Борис купил бутылочку заветной кока-колы. Затем вернулся в здание вокзала, где велась своя бойкая торговля всякой всячиной. Ощущение Запада ещё присутствовало в нём, но тем не менее эйфория, испытанная им при пересечении границы, очень быстро иссякла. Его стали посещать назойливые мысли: что делать дальше? Вспомнился анекдот о том, как два мужика решили повеситься. Когда один из них увидел на шкафу бутылку водки, они решили пропустить по стаканчику и поняли, что жизнь стала налаживаться. Следуя их примеру, наш герой выпил почти залпом одну бутылку водки, а вторую продал первому встречному поляку. Внезапно его рюкзак, наполненный под завязку гречкой, сухим молоком и прочими концентратами, оказался реально неподъёмной ношей. Поэтому он, не отходя от кассы, тут же и заснул богатырским сном! Перед его затуманенным взором какое-то время ещё протекала обычная жизнь, и тянулись всё новые партии мешочников, и какие-то местные поляки пару раз будили его, спрашивая: «Пан! Водку и злато маешь?» Он пытался бороться со сном, явно желая дождаться пения петухов, и, чтобы не уснуть, стал вспоминать занимательные истории из его прежней жизни. В частности, ему пришла на ум статья из газеты, в которой журналист опрашивает еврея, только что присягнувшего на верность США, около статуи Свобода, о его первых впечатлениях от Запада и получает ответ: «Запад как Запад, но всё дорого». На что корреспондент парирует: «Здесь чтобы хорошо жить, надо иметь много денег!» Последовал ответ настоящего одессита: «Будь у меня деньги, то я бы и в Одессе неплохо жил».

На дне кармана у Бориса после покупки кока-колы в местной валюте с её многочисленными нулями было как будто много денег, но в переводе на доллары всего лишь десять у. е. На роскошную жизнь ему явно не хватало! Он пришёл в себя от какого-то гула и, открыв глаза, увидел перед собой много шаставших туда-сюда людей в помещении вокзала, буквально залитым солнечным светом. Машинально схватившись за рюкзак, он печально констатировал, что ноша пропала, а вместе с ней и заграничный паспорт. Путник был одет в японскую куртку аляска – видимо ночью ему стало холодно, и он достал её, чтобы согреться. Правда, этого он уже не помнил, как и то, что надул большую резиновую подушку, на которой и провёл эту ночь.

Первое утро на свободном Западе он встретил освобождённым от поклажи и паспорта, но зато в кармане модных брюк нащупал кучу польских денег со многими нулями. Этих денег ему хватило лишь на покупку карты Польши с кусочком Словакии, на четыре фотографии к справке из посольства СССР для обратного возвращение на Родину и на три большие булки чёрного хлеба с тмином, местного производства. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Местный блюститель порядка довольно сносно говорил по-русски, поэтому благодаря его стараниям в конечном итоге был составлен «акт о краже документов и имущества», и получены ценные указания, как добраться до нужного заведения. Через какое-то время наш горе-путешественник был уже перед дверью красивого особняка с вывеской на стене: «Посольство СССР». Здесь уже собралась довольно большая толпа. Мужики имели хмурый вид, а женщины просто горько и безутешно проливали слёзы! Можно было догадаться, что это были его товарищи по несчастью. Таким образом, оказавшись не в одиночестве и видя всех этих глубоко несчастных людей, потерявших не только паспорта, но и крупные суммы денежных знаков, наш герой и вовсе возрадовался, так как меньше других пострадал. Всем этим людям предстояло выбираться из сложившейся сложной ситуации, особенно по возвращении на Родину, тогда как ему оставалось выполнить задуманное, продолжив свой путь и к тому же явно налегке. И чего, спрашивается, было печалиться, когда неподъёмный рюкзак с плеч долой? Он мысленно отметил высокую оперативность работников Советского посольства в Варшаве, ибо через пару часов ожидания ему выдали бумагу в виде фотокопии бланка с приляпанной скрепером его фотографией. В документе помимо его данных также оговаривался крайний восьмидневный срок пересечения границы в обратном направлении. Но ни о каком возврате в СССР не могло быть и речи! Вернуться голым домой, без единой копейки в кармане, курам на смех и вообще, это было бы большим безумием по сравнению с движением вперёд! Ведь он уже в Европе, т. е. по ту сторону бугра! Чего же больше? Осталось лишь выбрать добрый путь или хотя бы его верное направление. Как в сказке: «Пойдёшь налево – голову потеряешь», тогда как идти «направо» в тогдашнюю ГДР его тоже особо не тянуло, ибо он свято помнил «Информацию к размышлению» из фильма «Семнадцать мгновений весны» о том, что немцы – это доносчики! В общем, иного выбора не было, как двинуть прямо на Юг, вдоль реки Висла в сторону Чехословакии. И, смахнув со своей небритой щеки случайно набежавшую скупую слезу, он, мысленно навсегда простившись с печальными соотечественниками у парадного подъезда Посольства СССР, бодрым шагом зашагал в данном направлении.