Он пришёл сам, как тогда, когда она ждала его в доме портного на улице Гариадо... Может, ещё не поздно переиграть и начать всё сначала? Снова щекочущий страх по венам, весельё и азарт в крови, и всепобеждающая страсть, заливающая огнём нутро и затмевающая взор. Но что сделать на этот раз: отказаться от него навсегда или...

Будто во сне он хрипло произнёс:

— А ведь ты могла бы уйти со мной...

Уйти с ним, убежать от всего, к чему её готовили с рождения, зато быть такой же свободной, как ветер. Бедной, ничего не имеющей, скитаться по миру и вечно скрываться ото всех. Только как быть, если он внук проклятого и колдун с чёрными чарами?

Как можно принять это... как можно это понять?

Он шагнул ближе. Талира смотрела на его лицо: тень падала так, что скулы казались широкими и низкими, глаза не светло-серые, а зеленоватые, тёмные волосы короче и выправка не военная. Сердце пропустило удар. И это не Алекс.

Мгновенное облегчение пронеслось по коже. Она не убьёт его! Нет! И тут же будто стиснуло сердце железным обручем, сдавило грудь жесточайшее осознание. Она убьёт не его...

— Это он, — произнесла она вслух.

Талира через силу огляделась, будто шея плохо слушалась, убедилась, что среди собравшихся гвардейцев и слуг нет никого, кто бы мог видеть Алекса в лицо. Тем проще. Гарлис — один из тех верных гвардейцев, которого она перекупила из людей Эвана — подтолкнул мужчину вперёд, заставив упасть на одно колено.

— Что происходит? За что меня задержали?! — возмутился мужчина. Потом поднял голову, наконец признал в ней императрицу и тут же низко поклонился, изумлённый: — Ваше Величество...

Подошёл Мэсси и доложил:

— Обнаружили его в одном дне пути. Девчонки не было, от всех обвинений отказывается. Может, пригласить ещё Служителей, Ваше Величество?

— Это бесполезно, Мэсси, — покачала Талира головой и сиплым шёпотом добавила: — Верховный Служитель Эван предупреждал, что его силы настолько велики, что никто из Служителей не сможет его проверить, поэтому он будет сопротивляться до последнего...

— Я не понимаю, в чём меня обвиняют!

— Капитан Алекс Дельгар, — громко продолжила она, — вы обвиняетесь в запрещённом колдовстве, в убийствах мирных граждан Ивварской Империи, краже и ещё десятке преступлений. Именем закона я приговариваю вас к казни. Привести в исполнение сейчас же.

— Помилуйте, Ваше Величество, я вовсе не...

— Конечно, он не признает! — Талира расхохоталась. — Капитан, я слишком хорошо знаю вас в лицо. Увести его!

— Нет! — закричал несчастный.

Огни свечей и ламп разгорелись ярче, заходили по комнате сотней отбесков. Кровь ударила в голову, и Талире на мгновение представилось, что она — древняя душа — возродилась в ином времени, дабы принести жертву богам. Кто были её предки? Каким языческим идолам поклонялись, что за молитвы пели, совершая жертвоприношение ради благополучия своего рода и всего племени?

— Вы убийца и исчадие Тёмного!

Она почти слышала упругий бой барабанов под десятком ладоней. Громыхала кровь у висков.

— Вы не посмеете, нет! Я не виновен, — мужчина бросился к ней, чтобы ухватиться за подол и молить о пощаде.

Гарилис шагнул вперёд, выхватив шпагу, ещё один гвардец кинулся на подмогу.

Талира с трудом увернулась от мужчины, испуганно вскричала:

— Помогите, он хочет меня убить! Он знает, что я его выдам!

Ещё шаг, у неё подкосились ноги.

— Нет! Убейте его, — крикнула она ещё раз, чувствуя, как мужчина схватил её за руку.

Было поздно. Гарлис, не сомневаясь в его намерениях, откинул мужчину в сторону. Тот захрипел по-страшному, попытался сопротивляться, но в этот миг второй солдат подсёк его под колени и не думая перерезал горло. Тот, чьего имени она так и не узнала, захлебнулся собственной кровью. Он ещё пытался что-то сказать, может, обвинить её во лжи, но только предсмертный хрип рвался из его груди. Зато глаза говорили многое; сплелась в них ненависть, непонимание, боль и гнев.

В голове всё шумело и плыло. Оглушительный бой барабанов стих. С помощью Мэсси Талира осторожно поднялась на ноги и замерла, глядя на истекающего кровью незнакомого мужчину с уже потускневшими глазами. Невинного мужчину, которого она приговорила к несправедливой смерти. Спасла одного, заплатив за его жизнь жизнью другого. А может, спасла и других — пробуди Алекс тогда свою силу?.. Но, так или иначе, она покончила с этим...

Осуждающий предсмертный взгляд станет её новым кошмаром.

— Покровитель, прими эту несчастную душу и очисти её от грехов — произнесла она дрогнувшим голосом, схватившись за деревянную опору у кровати, пока убитого оттаскивали из комнаты, а слуги испуганно охали, переживая за свою императрицу. Хотелось беззвучно кричать. «И меня — прости и прими». — Да будет твой свет милостив ко всем заблудшим, потерянным и заплутавшим. Под твоей защитой вернуться им в вечный покой.

На рассвете снаружи уже распогодилось. Этой ночью Талира не спала. В горле по-прежнему саднило и першило, и ноги ещё держали слабо. Поднявшись в лучах неяркого солнца, она подошла к окну и посмотрела вдаль: оказывается, отсюда, когда нет дождя и тумана, видно огромное изумрудно-зелёное — её любимого цвета — поле и холмы впереди, за которыми в одном дне езды скрывается море.

Море... может, оно уже забрало Алекса к себе?..

А раскинувшиеся перед ней родные просторы вернули к размышлениям о будущем. Бред спал, слабость понемногу уходила, и голова прояснилась. Снова и снова Талира обдумывала всё произошедшее и то, что ещё предстоит впереди. Мысли о делах отвлекали и были единственным спасением сейчас... Нотэри нельзя допускать к власти: он слишком своенравен, распущен и глуп; он не думает о будущем и хочет делать только то, что доставляет ему развлечение. И этот юнец собирается сесть на трон! Если, конечно, не погибнет во время войны, на которую рвётся, точно мальчишка. Талира должна защитить эти земли от такого правителя и взять ответственность на себя.

Даже если эта ответственность и власть порой заставляют делать чудовищный выбор. Чудовищный... Но чтобы вершить судьбы, надо быть готовым идти по головам.

В дверь постучали. Вежливо, но твёрдо: это Мэсси. Талира накинула на плечи тёплую накидку и закуталась поплотнее. Вчерашний озноб ещё не прошёл, и вид у неё явно усталый и нездоровый.

— Входите, — она слегка прокашлялась.

— Доброго утра, Ваше Величество. Как вы себя чувствуете? — с искренней тревогой в голосе спросил советник.

— Бывало и получше, мой друг.

Как бы не был её старый знакомый и ближайший сподвижник заботлив и верен, сейчас она не может довериться даже ему. Она не может по-настоящему довериться никому.

Однажды Мэйвис, незадолго до своей смерти, обронил фразу, тихо переговариваясь со своим ближайшим соратником: «Чем большей властью наделён человек, тем более он одинок.» И сейчас Талира осознала это как нельзя лучше.

Неважно! Она покончила с этим. Эта ошибка с Алексом будет последней, которую она позволила себе допустить.

В гостиной висела тишина, только изредка нарушаемая бормотанием брата Алекса. Сошёл с ума, а с виду и не скажешь… Джейне захотелось распахнуть окна, чтобы впустить шум ветра и развеять эту тяжесть. Бормотание вскоре стихло, и тишина вволю развернулась и душно расползлась по комнате. Душно и пыльно. Только стучит на улице ветка, царапая окно.

День ещё был в самом разгаре, хотя казалось, с утра уже столько произошло. А время всё не идёт. Остановилось и выжидает, что они придумают на этот раз. Будто удивляется, что они ещё живы, и отмеряет им последние часы.

Джейна сперва не решалась пойти за Алексом на улицу, но и угрюмое молчание Эрика долго выносить не смогла и наконец выбралась во двор. Ей тоже хотелось бессильно злиться на весь мир. И Алекс разозлился, но его можно было понять. Он действительно пытался что-то сделать!.. Но всё впустую.