Эдсвил так часто кивал, что накрахмаленный воротник натёр шею; щёки болели от постоянных улыбок. Внутри царапалось отчаяние.

Не его Эссари назовёт мужем, не с ним придумает традицию, не в его домом войдёт на правах жены.

Они стояли рядом, сияющие и счастливые: ослепительно красивая, в венке из белых лилий — она и гордый, облачённый в строгий чёрный — он.

Эдсвилу хотелось растерзать Гермиона, отплатить за все унижения, которые он вытерпел по его вине, за все насмешки и издевательства, за украденное сердце Эссари…

Он слишком любил одну и ненавидел другого, чтобы пережить их союз.

***

Годы тонули в темноте. Эдсвил — правая рука Асандра; через его руки проходят все документы, ни одно заклинание не свершается без его ведома. Но никто не знал, что глухие ночные часы он проводил далеко от резиденции Ордена, в Живом Замке, пристанище Грешной Тройки и легиона Бессмертных.

Эдсвил смутно помнил, как это произошло. Стояла слепая мокрая полночь, дождь неистово хлестал землю водяными кнутами. Кабинет освещали несколько осевших восковых свечей.

Он исследовал зеркальце-коммуникатор, изъятый у пойманного шпиона, и размышлял. Внезапно стекло вспыхнуло, обдавая пальцы холодом, из него донёсся голос, уверенный и властный, берущий контроль над сознанием.

Разум Эдсвила затуманился. Он что-то говорил, с чем-то соглашался, в чём-то клялся… Эдсвил понимал, что у него хватит сил сбросить тягучую пелену, но не хотел этого. Ему нужно было хоть кому-нибудь выговориться.

Наутро он проснулся с гудящей головой и чёрным гербом на плече. Эдсвил знал, что теперь он в полной власти Ассахира и вариантов всего два: либо подчиниться, либо умереть. Он выбрал первое.

Эдсвил никогда не считал себя храбрецом, хотя в юности бесстрашно налетал на врагов и всегда шёл в атаку первым. Но те времена прошли, и он устал от жизни, в неполные двадцать три ощущая себя стариком.

Свадьба Эссари стала последним ударом. Было невыносимо видеть её в компании мерзкого Гермиона, улыбаться и шутить как ни в чём не бывало, спрашивать, как у них дела и вежливо отказываться от приглашения на обед. Эсси всё ещё считала его своим другом, а он сгорал в безумном пламени страсти, с каждым днём сходя с ума всё больше. Ему необходимо было выместить на ком-то свою злость, иначе она бы задушила его изнутри.

Эдсвилу доставляло какое-то порочное удовольствие сражаться на той, тёмной стороне. Он нападал на тех, с которыми неделю назад пил чай, хладнокровно произносил заклятия и смотрел, как мучились в агонии его вчерашние соратники. И на месте каждого он видел Гермиона.

Эдсвил мечтал однажды сомкнуть руки на его шее и своими глазами увидеть, как жизнь покинет тело мужа Эссари. Ненависть и любовь раздирали душу на части, и Эдсвил уже почти разучился отличать одно чувство от другого. Разум плавился под натиском бешеного огня.

Орден Скрытых и Грешная Тройка считали его своим, но Эдсвил нигде не ощущал себя дома. Он был словно двойной агент, так и не определившийся, какой организации на самом деле служит.

Потом он узнал, что Эссари ждёт ребёнка.

Мир развалился на части. Перед глазами висела кровавая завеса, Эдсвила обуревала жажда рвать на куски, он метался по полю битвы и дико рычал. Ребёнок! Ребёнок, который мог оказаться его сыном или дочерью! Он всегда хотел дочку, как и Эссари. А Гермион ждал сына.

Но это оказалась девочка, прекрасная, как молодая луна, потому что в ней текла кровь его Эсси. Однако вместе с ней по жилам малютки разливалась и другая кровь, чёрная, проклятая — кровь её отца. Эдсвил одновременно и любил, и ненавидел это дитя.

Новость о том, что Гермион лишился прав наследования и позже бежал в Преисподнюю, Эдсвил воспринял с мрачным удовлетворением. Теперь-то Эссари поймёт, за кого вышла замуж, поймёт, что он был прав все эти годы — Гермион никогда не изменится. О, если бы она признала это и пришла, если бы бросила этого взбалмошного идиота, если бы сказала, что всё ещё любит своего Фила!.. Он бы ей всё простил.

Они бы поженились, вырастили вместе ребёнка… Как они могли быть счастливы!

Но Эссари не пришла, и Эдсвил понял, что она никогда не бросит Гермиона, каким бы он ни был. Никогда. А значит, напрасно надеяться и ждать. Нужно смириться с действительностью.

Но он не мог забыть Эсси и, чтобы перестать любить, попытался возненавидеть.

Орден Скрытых знал, что Ассахир обязательно нападёт на малышку Астори, и всеми силами старался этого избежать. Для защиты матери и дочки решено было использовать заклинание сокрытия. Но магия простых волшебников, даже самых сильных, не могла противостоять энергии демона. Заклятье обычного человека не принесло бы пользы.

И тогда достали Сердце Луны.

Шесть магов должны были поклясться на нём, что не выдадут тайну местонахождения Эссари с дочерью. Плата за предательство — вечные муки на том свете. Если никто не проговорится, ни одна живая душа не найдёт наследницу Пятого Мастера и её мать.

Эдсвил не хотел в этом участвовать, но его уговорила Эссари.

— Я доверяю тебе больше всех, Фил, — сказала она, открыто глядя ему в глаза. — Если не тебе поручить клятву, то кому?

Эдсвил поклялся.

А потом рассказал обо всём Ассахиру.

Ему казалось, что со смертью Эссари жжение в груди утихнет, и он перестанет страдать. О том, во что превратится жизнь без возлюбленной и какие пытки ждут его после смерти, Эдсвил старался не думать.

Когда преступление обнаружилось, выяснять, кто оказался предателем, не было времени: на Забытом Острове разразилась битва. Эдсвил помнил всё как во сне: поединок братьев, взрыв, вмиг изменившийся Вэй… остальные принёсшие клятву волшебники, и в их числе Асандр, погибли.

Эссари принесла себя в жертву, чтобы спасти дочь.

Её смерть будто сорвала с глаз пелену. Эдсвил осознал, что натворил, и пришёл в ужас. Ему было противно и стыдно, сердце горестно ныло, в воображении встал укоряющий и грозный призрак любимой.

Он разрушил столько жизней, стольких обрёк на страдание… Трус, подлец, предатель….

Орден был разбит, и Эдсвил взялся за его восстановление. Он поклялся навсегда порвать с прошлым, начать новую жизнь, сделать всё, чтобы восстановить былое величие Мастеров и родного Ордена.

А впереди виднелась бесконечная череда лет, наполненных раскаянием и чувством вины.

Все эти годы, день и ночь трудясь не смыкая глаз, он думал об исчезнувшей девочке. Астори… Он обязан был её найти и защитить, чтобы хоть как-то оправдать то, что оправданию не подлежало.

Всю жизнь он извинялся перед Эссари за причинённое им зло.

«Прости меня… Пожалуйста, прости».

***

Кабинет директора… Это многое объясняло. Ведь ещё в самый первый день учёбы Астори почувствовала там присутствие какой-то непривычной энергии. Теперь ясно, почему кружилась голова и искрились камни.

Сердце всё это время было спрятано у них под носом.

Впереди показался Андерфил, неприступной крепостью возвышающийся в ночи. Луна круглым белым глазом выглянула из-за спящих облаков; казалось, даже ей стало интересно понаблюдать за сражением Мастеров и Ассахира.

Очередным сражением в нескончаемой цепи таких же вечных битв и стычек.

Декс дёрнул подругу за рукав, кивком указывая на окно директорского кабинета. Астори без труда узнала его: за стёклами сверкали два зловеще-голубых огонька.

— Рон, окно на тебе, — сухо бросила она. — Окружайте Ассахира. Эдсвил мой.

Ребята что-то промычали, напряжённо похлопав по спинам Акроснахов; Рон сжал охваченный языками пламени кулак. Секунда — и в окнах отразилось яростно-алое сияние, слившись с молочными лунными отражениями. Взрыв, звон стекла, крик.

Астори золотым росчерком метнулась в кабинет, приземлившись на усыпанный мелкими осколками пол. Под ногами захрустела стеклянная крошка.

— Стойте где стоите! — не своим голосом крикнул Эд.

Ассахир сделал лёгкое, почти незаметное глазу движение, но Декс и Джей оказались быстрее — первый оттолкнул демона воздушной струёй, а второй впечатал в глыбу синеватого льда.