Апрельская ночь прозрачными звёздами подмигивала из окон, восторженно шелестела листва в прохладном мраке. Замок дремал. В гостиной сидели ребята и, высунув от усердия языки, корпели над переводами.

— Где лорд Эдсвил? — спросила Астори, прислонившись к дверному косяку. Глава Ордена в последнее время бился над подсказкой вместе с ребятами, не вставая из-за стола по нескольку часов. Он осунулся ещё больше, глаза впали, лицо посерело. Это начинало беспокоить.

— Не знаю, — пожал плечами Декс. — Вышел за минуту до тебя. О, и записку какую-то оставил.

— Правда?

Астори взяла в руки узкую полосочку бумаги и пробежала глазами по первой строке.

— Это всем нам.

— Тогда читай вслух, — кивнул Эд.

Она внимательнее вгляделась в текст, но первые же несколько слов заставили её пошатнуться и судорожно нащупать тумбочку. В глазах потемнело.

— Простите меня, — глухо проговорила она. — Простите, хотя я этого не достоин. Ассахир узнал, где Сердце. Я постараюсь задержать его, как могу. Переведите на укутахский. Ваш лорд Эдсвил.

Астори подняла глаза. Голова раскалывалась.

— Декс, переведи.

Нет, она не поддастся панике. Её не сломить. Даже когда предателями оказываются самые близкие…

— Ничего не ясно, — отозвался друг, сдерживая дрожь в голосе. — Просто иероглифы.

Эдсвил, Эдсвил, Эдсвил… Как же вы могли? За что?

— Сдвинь их, — внезапно предложил Эд.

— В смысле?

— Соедини слова! — раздражённо крикнул Мастер земли, не в силах сдерживаться. — Образуй в одно, понял?!

Декс кивнул.

— Север, вечность, смерть, — бормотал он себе под нос. — Не знаю, что может по… Стоп!

Он даже привстал от волнения.

— Ну, как там? Не томи! — Рон стукнул кулаком по столу.

— Школа… Выходит «школа».

Повисла тишина. Каждый напряжённо обдумывал услышанное. Нужно было быстрее разобраться с загадкой и опередить Ассахира.

— «Смотри в сердце» … — протянула Астори. — Получается, смотреть в сердце школы… А сердце школы…

Ребята переглянулись и произнесли почти одновременно:

— Кабинет директора.

***

Их первая встреча состоялась на Сайольском балу. Филу было восемь; он стоял в стороне и скучал. Рядом отец беседовал с каким-то высоченным усатым волшебником, но Фила не интересовал их разговор. Он считал танцующие пары:

— Десять, одиннадцать, двенадцать…

К ним подошёл паус Асандр, глава Ордена. Его длинное голубое одеяние было отделано серебром. Фил мечтал когда-нибудь и сам надеть такое. Вот обзавидуются все!

Асандр ласково усмехнулся в рыжие усы и потрепал Фила по голове:

— Как поживаешь?

— Очень хорошо, благодарю вас, — чинно, как и учил его отец, ответил Фил. Старший Эдсвил пожал руку Асандру, и они заговорили о скучных и нудных вещах, как всегда делают взрослые, когда встречаются.

Фил зевнул. Как же скучно… Съесть, что ли, пирожное?

— Вижу, ты наконец привёл дочь? — донёсся до него голос отца.

И тут Фил увидел чудо. Взъерошенное, пугливое, в перемазанном соусом платье и съехавшем набок бантике. Но Фил на это не смотрел: перед ним были только глаза, большие и блестящие, в глубине которых плясали озорные искорки.

«Как у оленёнка», — невольно подумал Фил.

— Ну же, Эссари, — ласково подтолкнул дочь Асандр. — Познакомься с мальчиком. Видишь, какой хороший?

Чудо фыркнуло и неожиданно вытянуло руку.

— Меня зовут Эссари, — сказала новая знакомая, со странным удовольствием выговаривая букву «р». — А тебя?

— Дефидол, — отчего-то сморозил Фил. — В смысле, Фиодел. Фиодел Эдсвил.

***

День медленно гас. По нежно-золотому небу ползли пушистые облака с розовыми краями. Полусонная тёмная трава щекотала ноги.

Им уже исполнилось тринадцать, и они сидели в укромном местечке под корявыми липами: Фил колдовал, Эссари плела венок.

— Эсси, — робко позвал Фил.

Секунда молчания казалась вечностью, всё существо сковал холод. Каждый раз он боялся, что она не откликнется.

— Да?

Но каждый раз она откликалась, и Фил тонул в непереносимом блаженстве. Только он может так её звать.

— Ничего, Эсси. Я так, без причины.

«Просто хотел ещё раз услышать твой голос. Ещё раз убедиться в своём счастье»

Эссари надела венок; в лучах закатного солнца она казалась восхищённому Филу королевой фей из тех полуправдивых сказок, которыми наполнено всё существование Ордена.

— Покажи магию, — попросила она.

Фил кивнул раньше, чем подругу успела закончить фразу. О, какая радость — служить ей, исполнять любые желания и прихоти. В этом заключается смысл существования.

Фил провёл рукой по воздуху, рисуя серебристо-дымчатые кольца. Эссари улыбнулась, и он сам улыбнулся вместе с ней. Этот фокус для него пустяк. Магия давалась Филу легко, без напряжения, он быстро осваивал всё новые и новые приёмы. Одобрительные взгляды учителей ему льстили, но куда больше удовольствия доставлял заливчатый смех Эссари.

Он радостно посмотрел на подругу, ожидая похвалы, но Эссари больше не наблюдала за плывущими кольцами над головой. Её взгляд был устремлён куда-то в сторону.

Фил в недоумении повернулся и замер, до боли сжав кулаки. Его охватила чёрная колючая злость, бившая набатом в голову. Из-за деревьев вышел человек.

Высокий, с вьющимися тёмно-каштановыми волосами, волевым подбородком и стальными насмешливыми глазами. Сын Пятого Мастера.

Гермион.

Фил терпеть не мог этого надменного наглеца, считающего, что ему всё можно. Конечно, папочка-Мастер вступится за сынка, выручит из очередной передряги. А сын сегодня снова пойдёт шататься с дружками и, может, даже попробует курить.

Фил врал сам себе и знал, что врёт. Но невозможно было видеть, как загораются глаза Эссари при виде этого кичливого хвастуна. Что в нём такого нашли все девочки?

Но Эссари не такая. Совсем не такая.

Фил очень на это надеялся.

***

— Эсси, он неисправим, и ты это знаешь. Такие люди… Они не меняются. Гермион целыми днями пропадает чёрт знает где, кутит, играет, проматывает деньги… А что потом? Наркотики и тюрьма? Неужели ты правда веришь, что сможешь его изменить?

Ему семнадцать, и он уже не Фил — Фиодел Эдсвил, самый многообещающий из молодых волшебников. Но магия — опасная штука, появились и первые следы опытов. Гетерохромия. Не страшно, жить можно, но…

Конечно, над ним смеялись, не в глаза, за спиной. Прямо насмехаться никто не рискнул бы. За Фиоделом уже закрепилась репутация человека, не лезущего за заклинанием в карман. Он не дрался — магические дуэли были запрещены в Ордене — но наглядно показывал, что может сделать, если захочет.

Фиодел бросил вызов только один раз, когда подвыпивший волшебник прицепился к Эссари. Неудачливого ухажёра еле откачали, а с самим Эдсвилом с трудом справились двое мужчин.

В библиотеке Ордена уже лежит его собственная книга заклинаний, Мастера души не чают в нём, Асандр видит юного Эдсвила своим преемником.

Лучше бы зятем.

— Ты не понимаешь, Фил. Он на самом деле очень хороший в душе. — Эссари задумчиво улыбнулась, и Фиодела затрясло от этой улыбки, потому что она предназначалась не ему. — Знаешь, я… Мне кажется, я влюбилась.

Его словно выжгли изнутри. Фиодел до последнего не верил, убеждал себя, что это лишь мимолётная влюблённость, увлечение, которое скоро пройдёт. С кем не бывает, так ведь? Эссари обязательно увидит подлинную сущность этого позёра и разочаруется в нём, а он, Фиодел, признается ей в любви и сделает предложение. И она, может быть, согласится…

Он умирал от ревности и сомнения, шептал как в бреду: «Эссари…»

А потом увидел её первый поцелуй. С Гермионом.

***

Весело играл свадебный оркестр. Гости пили торик и смеялись, хохотали дети, играя в догонялки, официанты в безупречно белых рубашках предлагали закуски. Все свои, никого чужого. Даже повар и тот из семьи волшебников.

Ликующая природа, казалось, сама благословляла брак дочери главы Ордена Скрытых и сына Пятого Мастера. «Какая прелесть, — шептали гости, — какая гармоничная пара, как изумительно они смотрятся друг с другом».