– Ага. В общем… э-э… если узнаешь, что кто-то хочет разжиться кое-чем, свистни.

– Ты торгуешь наркотой? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Это деньги.

– Это грязные деньги, Марко. И незаконные. Не делай этого. Тебя сцапают и упекут в тюрьму.

– Мне не нужны твои нудные нравоучения.

Марко снова смотрит в телефон. Ждет от кого-то звонка или эсэмэс? Мне кажется, я за несколько минут потеряла все, что у нас с ним когда-то было.

Слезы, тихо текущие по щекам, яснее ясного говорят, что я совершенно точно не в порядке, но его это, кажется, совсем не волнует. Смахиваю слезинки ладонью, проклиная себя за слабость.

Ну уж нет. Я смогу с этим справиться. Я независимая девушка, и чтобы сообразить, что делать, парень мне не нужен. Теперь очевидно, что это моя проблема и больше ничья. Если я беременна, Марко все поймет, когда увидит, что мой живот раздулся, как воздушный шарик. Он будет знать, что это его ребенок. И если пожелает признать нас и разобраться со своей жизнью, тогда и поговорим.

Поднимаю глаза на Марко и слабо улыбаюсь.

– Я не хочу тебя контролировать. Никогда не желала быть девушкой, которая станет цепляться за парня.

– Но ты так и делала… и сейчас делаешь. Я больше не выдержу.

Краем сознания я понимаю, что в реальности ни о какой моей независимости и речи не идет. Наши отношения определяли мою жизнь, решали, кто я такая, и мне это нравилось. Не могу поверить, что Марко хочет вышвырнуть меня из своей жизни. Бред какой-то.

Ему приходит сообщение, но я не успеваю разглядеть, от кого именно. Он пишет ответ. Спрашивает:

– Сможешь сама до дома добраться? – Пальцы Марко стремительно летают над клавиатурой – от эсэмэс он даже не отвлекается.

– Думаю, да.

– Умница. – Он наклоняется и чмокает меня в щеку. – Мои друзья думали, ты поведешь себя как loco[6]. Думали, врежешь мне или еще что.

А это мысль, кстати. Но нет, я не смогла бы ему врезать, даже если бы захотела.

Прежде чем я успеваю открыть рот, чтобы, растоптав ошметки достоинства, которые у меня еще остались, попросить его вернуться, Марко отворачивается от меня. А потом просто уходит. С глаз долой, но определенно не из сердца вон.

Он променял меня на банду.

Дыхание перехватывает. Гляжу на озеро и понимаю, что мне хочется прыгнуть туда, чтобы уплыть куда подальше и сделать вид, будто всего этого никогда не было. Отчаяние накатывает волнами, как те, что наползают на берег, слизывая с него наши следы, и меня начинает бить неземная дрожь. Валюсь коленями на песок и чувствую, как из глаз снова начинают капать горячие слезы. На этот раз я их не утираю. Я кричу и плачу, вспоминая каждое мгновение, которое мы с Марко провели вместе, и молюсь, что задержка – всего лишь гормональный сбой и на самом деле я не беременна.

Беременность в пятнадцать лет никогда не входила в мои планы.

ВИДАТЬ, МОИМ СЕКРЕТАМ конец. Если бы не эта чертова змея, я бы не сверзился со скалы и mi’amá[7] не сидела бы в больничной палате, непрерывно обстреливая меня угрожающими взглядами, которые переводились примерно так: «Ну все, у тебя большие проблемы».

В конце концов в венах у меня не оказалось никакого яда. Змеиный зуб угодил в нерв, от этого рука и онемела. Когда я упал, Брук в панике вызвонила своего отца, он приехал, забрал нас всех и отвез меня в больницу. Впрочем, выжить при укусе змеи – легкотня. Постоянно выслушивать лекции mi’amá – вот где настоящая пытка.

Падая со скалы, я здорово ободрал ноги. Но должен быть благодарен, что в конце концов смог ухватиться здоровой рукой за торчащий камень – это смягчило падение, хотя рука оказалась разодрана от запястья до локтя, так что рану всерьез собирались зашивать. Правда, доктор все-таки решил, что порезы не настолько глубокие, и назначил просто плотные повязки.

Mi’amá скрещивает руки на груди, наблюдая, как медсестра регулирует больничную кровать, чтобы приподнять мне спину и голову.

– Ты напугал меня до полусмерти, Луис. Кто тебя надоумил лезть на скалу без снаряжения и страховки?

– Никто.

– Это было глупо, – констатирует она очевидное, внимательно наблюдая за тем, как мне бинтуют руку.

– Знаю.

Я поднимаю глаза на Алекса. Он прислонился к окну и тоже не сводит с меня взгляда. Покачивает головой, видимо, удивляясь, как ему не повезло с обоими младшими братьями, которые вечно совершают необдуманные поступки и во что-то вляпываются. Papá[8] умер еще до моего рождения, так что Алекс с шести лет был старшим мужчиной в нашей непутевой семейке. Сейчас ему двадцать два.

Следует, правда, отдать Алексу должное: он неизменно старался оберегать младших от проблем. Хотя Карлос, средний из нас, с самого начала был безнадежен. Mi’amá говорила, он и родился, брыкаясь и вопя, и не останавливался до тех пор, пока не стал подростком. Тогда вся его нерастраченная энергия стала уходить на драки – с теми, кто был настолько глуп, чтобы рискнуть его спровоцировать.

Алексу было двадцать, когда mi’amá отправила Карлоса жить к нему. Тогда старшему брату удалось немного вправить среднему мозги. Теперь Карлос ушел служить в армию, а Алекс собирается жениться на Бриттани Эллис – девушке, с которой он встречался еще со школы.

В палату заглядывает сестра.

– Миссис Фуэнтес, нужно, чтобы вы подписали кое-какие бумаги.

Стоит mi’amá выйти из комнаты, Алекс делает шаг ко мне.

– А ты везучий сукин сын, – говорит он. – Если я когда-нибудь еще услышу, что ты пустился в «одиночку» без страховки, лично надеру тебе задницу. Ясно?

– Алекс, я не виноват.

– Вот черт! – Он прикрывает глаза рукой, будто у него ужасно болит голова. – Ты говоришь прямо как Карлос.

– Я не Карлос, – возражаю я.

– Ну так и не веди себя, как он. У меня свадьба через две недели. Через две недели, Луис. Последнее, что мне сейчас нужно, – так это чтобы один из моих братьев свалился с чертовой горы и убился на фиг.

– Строго говоря, это была не гора, – говорю я. – И шансы, что при восхождении меня укусит змея, были…

– Давай прервемся, – перебивает Алекс. – Мне не нужна статистика, Луис. Мне нужно, чтобы оба моих брата были у меня на свадьбе.

В дверях появляются пятеро девушек: Брук, Джейми и трое их подруг. Они притащили кучу воздушных шариков с надписью «Поправляйся поскорее!». Брат ошарашенно наблюдает, как девчонки привязывают шарики к поручням моей кровати, и я не могу сдержать смешок – так забавно он выглядит.

– Как ты себя чувствуешь? – интересуется Брук.

– Как старая рухлядь, – отвечаю я и поднимаю забинтованные руки: одна – из-за змеиного укуса, вторая – из-за камня, попавшегося на пути.

– О, а мы как раз пришли, чтобы тебе стало лучше, – говорит Джейми.

Широко улыбаюсь – и сразу же чувствую себя лучше. Теперь, когда я знаю, что смерть в ближайшем будущем мне не грозит, все и правда совсем хорошо.

– Это что вы имеете в виду?

Кажется, я слышу фырканье Алекса. Правда, он отступает обратно к окну, и девчонки окружают мою кровать.

– Хочешь, спинку помассирую? – с кокетливыми переливами в голосе предлагает Анжелика Муньос.

– А я принесла свежее печенье из пекарни, – говорит Брук. – Могу покормить, раз уж ты руками пользоваться не можешь.

– Да вы точно шутите, – бормочет Алекс откуда-то из-за ее спины.

Анжелика устраивается рядом со мной и принимается массировать мне спину. А Брук тем временем достает из упаковки шоколадное печенье и подносит мне ко рту.

В палату входит моя будущая невестка. Ее сапоги звонко отстукивают высокими каблуками по полу, а длинные светлые волосы, стянутые в конский хвост, струятся по спине. Оценив мизансцену, Бриттани в замешательстве качает головой.