Мужчина, однако, продолжал глазеть на них. Фрэнсис ответила ледяным взглядом, но он лишь ухмыльнулся. Когда все было съедено, она собрала скорлупу и стряхнула крошки со скатерки.

– Может, еще погуляем? Посмотрим остальные достопримечательности?

Миссис Барбер улыбнулась:

– С удовольствием.

На самом деле смотреть особо было нечего. В маленьком регулярном садике рос живописный львиный зев. В пруду плавали утята и смешные грязно-желтые гусята. На теннисном корте азартно сражались две молодые женщины, ловкие и проворные, в развевающихся плиссированных юбках. Играет ли миссис Барбер в теннис? О нет! Она слишком ленивая. Вот Лен играет, в спортивном клубе «Перла», даже кубки брал. А сама мисс Рэй?

– В школе играла, – ответила Фрэнсис. – В теннис и еще в лакросс – жуткая игра. Вообще-то, я в командных играх не блистала. Другое дело велосипед. Или роликовые коньки. Одно время здесь, в Камберуэлле, был каток.

– Да, знаю. Мы с сестрами иногда туда ходили.

– Серьезно? А я ходила с братьями – пока отец не запретил мне, решив, что это вульгарно. Возможно, мы с вами там встречались.

– Даже подумать странно, правда?

Эта мысль поразила обеих.

Они вышли на более оживленную аллею и направились к эстраде – открытой восьмиугольной беседке с красной черепичной крышей. Прошагав через усыпанную гравием площадку, они поднялись по ступенькам. Дощатый пол, очевидно, навел миссис Барбер на мысль о танцах: она медленно закружилась по беседке в грациозном одиноком вальсе.

У балюстрады она остановилась и начала разглядывать перила. Подойдя к ней, Фрэнсис с огорчением обнаружила, что блестящая зеленая краска на них, издалека выглядевшая опрятно, на самом деле вся исцарапана и изрезана. Перила были покрыты непристойными рисунками – женщина с голыми грудями, кошачья задница – и разными дурацкими надписями: «Билл гуляет с Элис», «Альберт плюс Мэй», «Оливия любит Сесила», – правда, слово «Сесила» зацарапано, вероятно шляпной булавкой, и вместо него накорябано: «Джима».

Фрэнсис провела пальцами по шероховатой поверхности и сказала:

– Ох уж эта ветреная Оливия.

Миссис Барбер улыбнулась, но ничего не ответила. После своего одинокого вальса она впала в непонятную задумчивость. С минуту женщины стояли молча, глядя через парк на унылые краснокирпичные здания местной больницы. Потом миссис Барбер повернулась, присела на балюстраду, поймала шнурок зонтика и принялась рассеянно водить кисточкой по губам. А поскольку она явно не собиралась никуда двигаться, Фрэнсис тоже повернулась и присела с ней рядом. Не самое удачное место для отдыха, конечно, эта причудливая открытая беседка у всех на виду, но раскрытый зонтик у них за плечами создавал иллюзию уединения.

Разумеется, атмосфера в парке переменится через час-другой, когда начнет темнеть. Придут влюбленные парочки, клерки и продавщицы: Билл и Элис, Оливия и Джим. И миссис Барбер вполне может вернуться сюда со своим мужем. Но вернется ли? Фрэнсис сильно в этом сомневалась. Ей вспомнился короткий сухой разговор, подслушанный неделю назад, и встреча в залитом звездным светом саду, произошедшая незадолго до него. Она искоса посмотрела на миссис Барбер, по-прежнему рассеянно водившую кисточкой по своим полным губам и округлому подбородку, и сказала:

– Можно спросить вас кое о чем, миссис Барбер?

Миссис Барбер с любопытством взглянула на нее:

– Да?

– Как вы познакомились с вашим мужем?

Лицо ее чуть заметно напряглось.

– Мы с Леном? Мы познакомились во время войны, в лавке моего отчима. Я тогда работала там… и мои сестры тоже, мы все работали. Лен – он тогда был в очередном увольнении – проходил мимо, случайно глянул в окно и увидел меня.

– Вот так вот просто?

– Вот так вот просто.

– А что потом?

– Ну, он зашел и притворился, будто хочет что-то купить. Мы разговорились, и… внешне он мне не особо понравился. Лен далеко не красавец, верно? Но у него были такие чудесные синие глаза. И он ужасно смешно шутил, я до коликов ухохатывалась.

Миссис Барбер улыбалась, но взгляд ее как бы обратился внутрь, и улыбка была странной: мягкой, но слегка презрительной. Заметив выжидательный взгляд Фрэнсис, она пожала плечами:

– Да, собственно, больше и рассказывать-то нечего. Он пригласил меня в кафе. Потом мы пошли на танцы. Лен хорошо танцует, когда хочет. А потом, когда он вернулся обратно во Францию, мы начали переписываться. За мной ухаживали и другие парни, но Лен… не знаю даже. Война не затронула его, как затронула всех остальных. Он ни разу не был ранен – так, царапины. Говорил, что заговорен от всякой беды, что в этом есть что-то сверхъестественное, что сама судьба свела нас вместе и… – Миссис Барбер выронила кисточку из пальцев. – Я была совсем еще девчонка. И как вы сами сказали на днях, в военное время все кажется гораздо серьезнее, чем есть на самом деле. Не думаю, что он действительно хотел жениться на мне. Не думаю, что я действительно хотела выйти за него замуж.

– И все же вы поженились.

Миссис Барбер выставила вперед ногу и потрогала носком туфли свиль в дощатом полу.

– Да.

– Но почему, если вы оба этого не хотели?

– Так вышло, вот и все.

– Так вышло? – недоуменно повторила Фрэнсис. – Звучит диковато, вам не кажется? Разве ж можно жениться по случайности?

Миссис Барбер посмотрела на нее со странным выражением – смущенным и одновременно едва ли не жалостливым. Но потом сказала самым обычным тоном:

– Ну разумеется, нельзя. Я просто пошутила. Бедный Лен! У него сейчас, наверное, уши горят! Меня сегодня лучше не слушать. Мы с ним… повздорили вчера вечером.

– О… мне очень жаль.

– Да ничего страшного. Мы вечно ссоримся по пустякам. Я думала, перестанем, когда уедем из Пекхама, но нет, все осталось по-прежнему.

Простота этих слов в сочетании с обыденным тоном миссис Барбер произвела на Фрэнсис тягостное впечатление. Несколько секунд она лихорадочно подыскивала уместный ответ и наконец, в попытке сгладить неприятный момент, сказала:

– Ну, моя йоркширская бабушка часто говорила: любой брак все равно что пианино: порой расстраивается, но его всегда можно настроить. Думаю, у вас с мистером Барбером как раз такой случай.

Миссис Барбер улыбнулась, но улыбка тотчас погасла. Она опустила глаза, заметила что-то на перилах рядом с собой и положила туда ладонь.

– Брак, он вот такой, мисс Рэй, – тихо произнесла она. – В точности такой.

Миссис Барбер указывала на место, где краска глубоко скололась, обнажив старые красочные слои разного цвета, вплоть до сероватого дерева под всеми ними. Она провела пальцами по сколу и печально сказала:

– Когда все в порядке, ты не думаешь обо всех старых слоях краски, иначе просто с ума сойдешь. А думаешь только о верхнем слое. Но прежние-то никуда не деваются, они всегда остаются под ним. Все ссоры, все жестокие слова и поступки. Но время от времени случается что-то, отчего все слои краски разом скалываются, все до последнего. И тогда ты уже не можешь не думать о них. – Миссис Барбер подняла глаза на Фрэнсис и, заметно смутившись, снова заговорила обычным голосом: – Нет, мисс Рэй, никогда не выходите замуж. Вам любая жена скажет то же самое! Оно того не стоит. Вы не понимаете, как вам повезло, что вы не замужем и сама себе хозяйка… – Она осеклась. – Ох, простите, бога ради! Мне не следовало говорить про… про повезло. Какая же я дура!

– Вы о чем? – удивилась Фрэнсис.

– Я ляпнула, не подумав.

– Не подумав – о чем?

– Ну…

– Да?

– Ну, у меня сложилось впечатление… возможно, я неправильно вас поняла. Но разве вы не сказали в субботу, когда мы сидели в кухне, что у вас был жених и?…

Неужели она говорила такое? Да нет, быть не может. Но она действительно сказала что-то, припомнила Фрэнсис, – какие-то неосторожные, необдуманные слова. Что-то насчет помолвки, кажется? Разочарования? Потери?

Зонтик, поднятый у них за плечами, по-прежнему отгораживал обеих от всего внешнего мира. Сейчас самое время откровенно во всем признаться, во избежание дальнейших недоразумений, подумала Фрэнсис. Но как объяснить-то? Как ответить на милые романтические предположения миссис Барбер, которые, с одной стороны, совершенно ошибочны, а с другой – очень и очень близки к истине? В конечном счете она вообще ничего не ответила – и, разумеется, ее молчание было истолковано как ответ утвердительный. Это не ложь, успокаивала себя Фрэнсис. Но хорошо понимала, что на самом деле – ложь. Ложь, которая немного отдалила ее от миссис Барбер. Они молча сидели рядом, почти соприкасаясь плечами и бедрами, ощущая тепло друг друга, но Фрэнсис чувствовала, что очарование вечера потихоньку испаряется.