Всегда во сне нелепо все и странно. Приснилась мне сегодня смерть моя. В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал недвижим я. Звенит река, бежит неукротимо. Забытый и не нужный никому Я распластался на земле родимой Пред тем, как стать землею самому. Я умираю, но никто про это Не знает и не явится ко мне, Лишь в вышине орлы клекочут где-то И стонут лани где-то в стороне. И чтобы плакать над моей могилой О том, что я погиб во цвете лет, Ни матери, ни друга нет, ни милой, Чего уж там – и плакальщицы нет. Так я лежал и умирал в бессилье И вдруг услышал, как невдалеке Два человека шли и говорили На милом мне аварском языке. В полдневный жар в долине Дагестана Я умирал, а люди речь вели О хитрости какого-то Гасана, О выходках какого-то Али. И, смутно слыша звук родимой речи, Я оживал, и наступил тот миг, Когда я понял, что меня излечит Не врач, не знахарь, а родной язык. Кого-то исцеляет от болезней Другой язык, но мне на нем не петь, И если завтра мой язык исчезнет, То я готов сегодня умереть. Я за него всегда душой болею. Пусть говорят, что беден мой язык, Пусть не звучит с трибуны Ассамблеи, Но, мне родной, он для меня велик. И чтоб понять Махмуда, мой наследник Ужели прочитает перевод? Ужели я писатель из последних, Кто по-аварски пишет и поет? Я жизнь люблю, люблю я всю планету, В ней каждый, даже малый, уголок, А более всего Страну Советов, О ней я по-аварски пел, как мог. Мне дорог край цветущий и свободный, От Балтики до Сахалина – весь. Я за него погибну где угодно, Но пусть меня зароют в землю здесь! Чтоб у плиты могильной близ аула Аварцы вспоминали иногда Аварским словом земляка Расула — Преемника Гамзата из Цада. «Ловчий голову клонит понуро…» Ловчий голову клонит понуро, Грусть охотничью как не понять, Если сам златорогого тура До сих пор не сумел я поймать. Человеческих чувств не сокроешь, И себя все надеждою льщу, Что однажды заветных сокровищ Я волшебный сундук отыщу. Там, где тропы кружить не устали, Все пытаюсь найти я родник, Чтобы сердцем к нему, как устами, Вы припали хотя бы на миг. И ложатся слова на бумагу, Я над ней, как над люлькой, дышу. Сладкой каторге давший присягу, Снова мучаюсь, снова пишу. Горцам, переселяющимся с гор
Горцы, вы с новой свыкаясь судьбою, Переходя на равнинный простор, Горство свое захватите с собою, Мужество, дружество, запахи гор. Перед дорогою, на перепутье, Перебирая нехитрый свой груз, Говор ущелий в горах не забудьте, Горскую песню, двухструнный кумуз! Не оставляйте своих колыбелей, Старых, в которых баюкали вас, Седел тугих, на которых сидели Ваши отцы, объезжая Кавказ. Земли щедрее на низменном месте, Больше там света, тепла и красот… Чистой вершины отваги и чести Не покидайте, спускаясь с высот. Вы, уходящие в край, напоенный Солнечным светом, водой голубой, Бедность забудьте на каменных склонах. Честность ее заберите с собой! Вы, оставляя родные нагорья, Не переймите изменчивость рек. Реки бегут и теряются в море, — Сущность свою сохраните навек! Горцы, покинув родные жилища, Горскую честь захватите с собой — Или навечно останетесь нищи, Даже одаренные судьбой. Горцы, в каких бы лучах вы ни грелись, Горскую стать сохранить вы должны, Как сохраняют особую прелесть Лани, что в горном краю рождены. Горцы, кувшины возьмите с собою — Вы издалека в них воду несли, С отчих могил захватите с собою Камня осколок, щепотку земли! Горцы, внизу вам судьба улыбнется. Встретит вас слава на новом пути. Горцы, храните достоинство горцев, Чтобы и славу достойно нести! «Говорят, что посмертно…» Говорят, что посмертно Тела наши станут землею. Я поверить готов В немудреною эту молву. Пусть я стану частицей Земли, отвоеванной с бою, Той земли, на которой Сейчас я всем сердцем живу. «Моей земли не умирают люди…» Моей земли не умирают люди, Пусть даже бой, — Я наш закон пою: Родится мальчик, и носить он будет Живое имя павшего в бою. А если дом испепелен пожаром, Мы строим новый. Заходи к нам, друг! Так дуб столетний не бывает старым — Шумит ветвями поросль вокруг. |
