— Зачем ты себя так мучаешь?

Пожал плечами, начиная есть пирог с какой-то неприличной скоростью, заглатывая его целыми кусками. Рука все больше меня отвлекала, была слишком горячей и беспокойной. Стало жгуче хотеться почувствовать ее в другом месте.

С разочарованием положил вилку на пустую подложку из фольги. Даже не понял, с чем был пирог, наверное, с мясом… Или с почками…

— Спасибо, было вкусно.

Рука исчезла со спины, снова вернув холод, который доводил до отчаяния.

— Хорошо, я тогда пойду, — встала с подлокотника, сворачивая фольгу в комок. Перспектива остаться одному была настолько пугающей, что я вскочил, хватая ее под локоть.

— Останься. Еще на чуть-чуть.

Страх постепенно превращался в панику, которая сдавливала горло. Это ужасно сидеть здесь и слушать, как разговаривают трубы. Совсем одному. Совсем.

— Ну ладно, — она растерянно посмотрел спева на меня, затем на руку, сжимающую ее локоть, — если ты настаиваешь.

Села на диван, задумчиво расправляя юбку на коленях. Удивительно невинный вид.

— Я поговорил с Элизой. Думаю, ты была права.

— Конечно, я была права, — фыркнула, наморщив нос, — она, когда отлизывает у своей подружки, представляет, как это делаешь у нее ты.

— Может перестанешь уже?!

— А что я сказала? Правду? Смотрю, Майкл, она тебе не по душе.

— Ты специально это говоришь, чтобы я… — слово застряло в глотке, никак не мог заставить себя его выплюнуть.

— Захотел сделать это со мной? А я не против, давай! — выкрикнула со злобой, пытаясь расстегнуть тугой пояс юбки, но ничего не выходило, лишь ломала ногти, оттягивая его не в ту сторону. — Смотрю, девка-то тебя возбуждает! Что, хотел на них передернуть, да заметили?!

Вскочил, перешагивая кофейный столик, и со всей силы врезал ей тыльной стороной ладони по лицу. Согнулась, заваливаясь на правый бок и почти касаясь лбом сиденья дивана. Даже не вскрикнула.

— Чтоб я такого вообще больше не слышал, поняла?! — Cхватил ее за плечо, заставляя сесть. Уставилась на меня огромными от испуга глазами. Из носа и разбитой губы тонкой струйкой текла кровь. Такой сильный укол стыда я не испытывал никогда. Я же не мог сделать это. Я не мог ее так ударить. — Мария, прости, прости, сейчас… — Никак не мог сообразить, что делать.

Схватила меня за руку, второй размазывая кровь по лицу, становясь похожа на ожившую картину сюрреалиста.

— Сделай мне приятно, — отколола булавку на юбке, раскрывая запах. На ней не было белья. Только чулки, обхватывающие бедра ажурной резинкой, к которой хотелось прикоснуться.

Как завороженный смотрел на бесстыдно раздвинутые ноги… На секунду будто выключился, падая на колени.

— Я не умею ничего.

Застонала, подаваясь вперед.

— Вылижи…

Как только коснулся языком, взвыла, выгибаясь на встречу. Подхватил ее под ягодицы, слизывая текущую смазку. Плохо понимал, что делаю, входя в нее языком. Мария стонала, захлебываясь обрывками слов. Я сам ей захлебывался, доступность сводила с ума. Готова была отдаться мне прямо сейчас. Сделал то, что уже делал когда-то во сне. Испачкал в смазке палец и медленно вставил в её анус, преодолевая напряжение мышц. Закричала уже в голос, сама насаживаясь, будто получала особенное удовольствие от боли. Умоляла добавить еще. Лизал и трахал её пальцами бесконечно долго… Хотел ее. Хотел до боли.

Больше не мог. Терпеть. Смотрела, как я встаю, расстегивая ремень. Сучий восторг в глазах. Как тогда, когда ее трахал Зверь из сна. Когда вдалбливался в нее. Повернулась спиной, задирая юбку.

— Ты… — Захотелось понять каково это. Полностью обладать женщиной. Марию колотила крупная дрожь, чуть провел пальцами между разведенных ног, заставляя выгибаться в спине.

Уже готов был войти в нее, как в дверь позвонили. Я замер с руками на ее бедрах и членом, который терся между ее ног, тупо смотря на дверь. Еще раз. Поток ругательств, которые она извергла из себя был настолько богохулен, что захотелось снова ударить ее по лицу.

— Одевайся, — подхватил с пола свитер, вытирая им лицо и затем натягивая на вспотевшее тело. Как же омерзительно. Дрожащими пальцами пытался затянуть ремень. Как все… Вовремя! Мария, продолжая ругаться сквозь зубы, оправляла юбку. — Иди наверх, посиди там, только тихо.

Нарочито громко простучала каблуками по деревянным ступеням. Что за чертова стерва. Подождал, когда поднимется, и открыл входную дверь. Ричард. Я еле сдержался, чтобы не закатить глаза, но вынужден был хотя бы предпринять попытку улыбнуться.

— Заходи.

Пропустил старика вперед, продолжая улыбаться на его извиняющееся бормотание.

— Надеюсь, я тебя не отвлекаю, Майкл, — Ричард грузно сел в мое кресло. — Никак не мог успокоиться от мысли, что так тебя обидел.

— Ричард, не стоит… — Начал было, но он оборвал меня, взмахнув рукой. Может быть оно и лучшему, сердце стучало так, что было тяжело говорить ровным голосом. На кончике языка все еще чувствовался ее вкус. С трудом снова сосредоточился на Ричарде.

- …Искушения плоти серьезное испытание. Поэтому я был неправ, когда бросил тебя с тревогами наедине. Ты хочешь еще об этом поговорить?

— Нет, всё в порядке. Я разобрался, — обжигающий стыд заставил меня отвести глаза. Теперь вру другу. Хотя, я так и не ответил, а друг ли он мне. Но это не главное. Главное, что порок настолько глубоко проник в сердце, что я почти стал един с ним, и что еще хуже мне нравится этот порок. Его вкус. И запах. И как он стонет, стоит только коснуться… Резко дернул головой, отгоняя навязчивые мысли. Ричард тяжело смотрел на меня из-под своих проклятых очков в тонкой металлической оправе. Мне показалось, что он весь, даже его поза, источали осуждение. Будто видел мой грех насквозь. Но, наверное, в Ричарде просто отразилось мое же осуждение себя, ибо только я могу осознать всю глубину своего грехопадения.

— Это та женщина, с которой я говорил сегодня в церкви? Ты ревнуешь ее.

Поперхнулся воздухом, тяжело закашлявшись. Ричард терпеливо ждал ответа. Под его взглядом ощущал себя, как грешник на сковородке.

— Да.

— У тебя с ней что-то… — Cтарик выжидающе приподнял брови, будто ему было интересно получить новую сплетню. Я резко покачал головой, отрицая очевидное. Жаль, что себе не соврешь. Мог бы избежать искушения, но оказался слишком слаб для этого испытания.

Повисло неловкое молчание. Ричард снова стал протирать несчастные очки. Не мог понять почему в последнее время этот жест буквально за секунды стал доводить меня до бешенства. Куда вообще подевалось мое вечное доброжелательное отношение…

— Ричард, извини, я собирался лечь, устал сегодня.

Он рассеянно кивнул, поднимаясь и напоследок кивнул в сторону стакана с бычком на дне.

— Снова закурил?

С трудом сдержал раздражение. Мне в конце концов уже не четырнадцать лет, и я не ворую деньги на покупку способов себя убить. Молча подошел к входной двери и как можно спокойнее открыл её.

— Спокойной ночи, Ричард.

Он как-то странно посмотрел на меня то ли с разочарованием, то ли с жалостью и покорно двинулся к выходу.

— Спокойной, Майкл.

Как только дверь закрылась, я испытал такое сильное облегчение, что привалился спиной к прохладному дереву, стараясь успокоить вновь закружившуюся голову.

И все же Ричард пришел не просто так… В этом явно виден знак божий, который должен предупредить меня, и дать шанс одуматься…

Мария появилась на площадке второго этажа. Лицо терялось в хаосе теней, отчего вся фигура выглядела зловеще. Так, как и должна была выглядеть.

— Все?

Я неохотно кивнул, пытаясь сосредоточиться на мысли, которую заронил в меня приход Ричарда. Начала спускаться по ступенькам, не отрывая от меня настороженного взгляда, будто догадывалась, о чем думаю. Остановилась совсем близко, пробуждая желание коснуться. Я никак не мог понять, что в ней такого, что отнимает все мои душевные силы.

— Уходи.

Зрачок расширился от внутренней черной ярости.