— Они приближаются, Властитель. Эль Надим сумел их прогнать.

— Господь велик. — Ученик не смог удержаться от улыбки. — Очень хорошо. Сообщи свою весть остальным.

Стук подков и топот сапог заполнили тишину. Но когда ученик, вознеся молитву, перегнулся, чтобы взглянуть с обрыва вниз, его постигло разочарование. Под ним проходил лишь небольшой отряд. Наверное, авангард, подумал он. Надо подождать подхода основных сил…

И вот наступил нужный момент. Но тут его сковал ледяной ужас… Опять неотвязные воспоминания о той лисьей норе… Нет, это не повторится. Никогда. Не повторится, даже если сам Творец…

Он вскочил на ноги и возопил:

— Есть только один Бог! И этот Бог наш Господин и Создатель! — Эль Мюрид выдержал паузу и выкрикнул:

— Так приди же, Ангел Божий!

Его амулет брызнул пламенем, залив светом крутой склон. Ученик опустил обе руки вниз, и в стену ущелья ударили одновременно несколько молний. Огромные утесы полетели в разные стороны, словно игрушки из рук расшалившегося малыша. Земля задрожала, содрогнулась, сотряслась. Противоположный склон долины застонал, словно протестуя против насилия, и рухнул.

Грохот падающих камней заглушил крики ужаса и боли.

Когда камнепад кончился, Эль Мюрид приказал Непобедимым спуститься вниз и добить всех тех, кто остался в живых.

Сам же он уселся на камень и зарыдал, освобождая душу от преследовавшего его весь день страха.

— Ну, давай же, Рескирд. Кончай валять дурака. Не ленись.

Гарун поднял голову. Это сказал тот, которого зовут Браги. Молодые люди с севера постоянно вздорили. Однако ругань особенно усилилась после того, как их рота, не выдержав напора врага, сломала строй. Тот, кого звали Рескирд, получил рану, и вот теперь его друзья помогали ему шагать, понося при этом на чем свет стоит.

Звон оружия в арьергарде отступающих усилился. Людей же Ученика при виде их успеха охватило лихорадочное возбуждение. Гаруну очень хотелось отойти назад, чтобы воспользоваться своим искусством шагана, но отец строго-настрого приказал ему оставаться с порученными его заботам наемниками.

Постоянные ссоры северян его раздражали. Он соскочил с коня и сказал:

— Посадите его в седло. Тогда вам не придется его тащить.

— Этот недоумок скорее всего никогда не обучался верховой езде, — проворчал тот, кого завали Хаакеном. — Ты когда-нибудь сидел на лошади, Рескирд?

— Может, и узнаю её задницу, если… — довольно раздраженно ответил Драконоборец.

Но закончить он не успел. На южном склоне холма вспыхнул ослепительный свет. Какой-то человек выкрикнул слова, смысла которых Гарун не уловил. После этого засверкали молнии.

На колонну с грохотом посыпались скалы. Лошади пятились и с ржанием вставали на дыбы. Люди в ужасе вопили. Замешательство мгновенно переросло в панику.

Гарун сумел сохранить самообладание. Обернувшись лицом к источнику света, он принялся бормотать заклинание…

Камень величиной с кулак ударил его в грудь. У него перехватило дыхание, он услышал хруст собственных костей, и все поглотила красная волна боли. В тот же миг чьи-то руки подхватили его, не дав упасть. Он застонал, и на него опустилась тьма.

Низко на востоке висел серебряный ломоть луны. Больше Гарун ничего не видел. Да и ночное светило ему казалось таким, словно он смотрел на него сквозь стакан, наполненный мутной водой…

— Он приходит в себя.

Это сказал один из северян.

Гарун попытался сфокусировать зрение и повернул голову набок. Братья сидели рядом с ним. Рука Хаакена висела на легкой повязке, а сам он с ног до головы был покрыт запекшейся кровью.

Вокруг себя Гарун сумел рассмотреть и других людей, которые молча сидели на земле и чего-то ждали.

— Что случилось?

— Какой-то колдун обрушил на нас гору, — ответил Браги.

— Это я знаю. Что потом?

— Мы швырнули тебя на коня и двинулись к колдуну, но в этот момент на нас напали его люди. Мы сумели прорубиться и очутились здесь вместе с генералом. Сейчас подходит все больше и больше людей. Твой отец отправился на поиски заблудившихся.

— Насколько все плохо?

Наемник в ответ только пожал плечами. Казалось, что он находится на грани шока. Да и все вокруг сидели тихо, погрузившись в самих себя. Да, видимо, все очень скверно. Роялисты потерпели полное поражение, последняя надежда, возлагавшаяся на Гильдию, рухнула.

Гарун попытался подняться, но Хаакен успел удержать его.

— Сломаны ребра, — прорычал он. — Проткнешь дырку в легких, если не перестанешь дергаться.

— Но отец…

— Сядь на него, Хаакен, — предложил Браги.

— Твой старик до сих пор без тебя прекрасно обходился, — сказал Хаакен.

Тем не менее Гарун все же ещё раз попытался принять сидячее положение. Боль обожгла грудь, и он понял, что терпеть её можно только тогда, когда лежишь не двигаясь.

— Вот так-то оно лучше, — произнес Браги.

— Вы смогли прорубиться? Через строй Непобедимых? — Теперь он припомнил звон мечей и каких-то людей в белых одеяниях.

— Они вовсе не так хороши, когда слезают со своих лошадей, — сказал Хаакен. — Давай спи. От волнения пользы мало.

Гарун вопреки желанию последовал этому совету. Тело требовало отдыха.

Проснувшись во второй раз, он увидел стоящего над ним Юсифа. На левой руке у него была толстая повязка, одежда изодрана и перепачкана кровью. Фуад стоял рядом. Он, по-видимому, не пострадал. Но Гарун так и не сумел поймать взгляда дяди. Отец при помощи Мегелина Радетика, едва шевеля языком от усталости, расспрашивал солдат Гильдии.

Отец выглядел таким старым! Таким изможденным! Таким отчаявшимся.

— Мегелин, — прохрипел Гарун, радуясь тому, что Рок ничего не смог сделать со стариком, и тот остался в живых. Гибель Мегелина явилась бы полной катастрофой для юноши.

Отец опустился рядом с ним на колени и положил руку на плечо. Это был единственный жест сочувствия, на который валиг был способен в присутствии чужих. Затем дела позвали его в другое место. Мегелин же остался. Он сел, скрестив ноги, и негромко заговорил. Гарун понимал едва ли каждое третье слово. Старый ученый повел беседу об экономической структуре одного из западных королевств, намеренно избегая всего, что касалось текущих событий. Вскоре Гарун слушал, слушал — и незаметно задремал.

Когда Гарун открыл глаза, солнце уже взошло, а сам он лежал на двигающихся носилках. Вокруг себя он не увидел ни одного человека, который не был бы ранен. Его спасители исчезли.

Откуда-то, повинуясь сигналу носильщиков, возник Мегелин.

— Куда все подевались, Мегелин?

— Те, кто может держать оружие, пытаются задержать преследователей, — ответил Радетик.

— Неужели они так близко?

— Очень близко. Они чуют кровь и хотят покончить с нами.

Но сэр Тари Хоквинд в поражении оказался даже более великолепен, нежели в победе. Его разбитое войско сумело без потерь добраться до Эль Асвада.

Лекари выправили и перевязали ребра Гаруна. Он пренебрег предостережениями медиков почти сразу же поднялся на ноги, чтобы оценить масштабы и последствия катастрофы.

Потери составили примерно треть армии. Большинство солдат погибли во время обвала и последовавшего за ним избиения.

— Но это уже история, — сказал ему отец. — Сейчас враг у ворот, а у нас нет сил даже на то, чтобы перекрыть все стены.

И это была сущая правда. Эль Надим вел преследование до ворот Эль Асвада и уже начал готовиться к осаде, хотя достаточных сил для полноценной осады пока не имел. Он разбил укрепленный лагерь и приступил к сооружению осадных машин. Его солдаты копали ров и сооружали баррикаду поперек дороги. Это был всего лишь первый шаг на пути к полному окружению Твердыни.

— Что он затеял? — спросил Гарун у Мегелина. — Три тысячи человек неспособны захватить Эль Асвад.

— Забудь о своих расчетах, — угрюмо произнес Радетик. — Для Истинно Верующего преград не существует.