Жизнь кронпринца перестала стоить и ломаного гроша, после того как пошатнулось здоровье Абуда. Действующие за сценой политики Аль-Ремиша были готовы добиваться «отречения» Ахмеда даже с помощью кинжала.

— А если исходить из тех генеалогических построений, которых придерживаются у вас, то Али является четвертым, а Гарун пятым в линии наследования. Фуад идет шестым, а за ним следуют его сыновья.

— Мегелин, я знаю твой образ мышления. Ты всегда предлагаешь загадку в два уровня. У тебя на уме нечто большее, чем ты мне говоришь. Давай выкладывай. Я не в том настроении, чтобы заниматься интеллектуальной гимнастикой.

— Ну хорошо. Если под злыми ударами судьбы твоя семья погибнет — скажем, во время осады, — наследование перейдет к родственникам Квесани, живущим на западе страны. А если быть более точным, то к некоему Мустафе аль Хабибу, который сейчас, по-видимому уже глубокий старик.

— И что же?

— Этот старец — отец известного тебе мятежника по имени Нассеф.

Юсиф схватил схему и принялся всматриваться в неё снова и снова.

— Проклятие! Ты прав. Как случилось, что этого никто не заметил раньше?

— Да потому, что это не очевидно. Мустафа аль Хабиб — далекий и никому не известный родственник короля. А Нассеф хитер, как Властелин Зла, придуманный Эль Мюридом. Все его шаги легко объяснимы в рамках служения Ученику. С какой стати вдруг кто-то увидит угрозу с этой стороны? Готов биться об заклад на любую сумму, что Эль Мюрид даже и не подозревает, что Бич Божий может стать королем.

— Нет, Мегелин. Нет. Этого не должно случиться. Кто-то обязан прикончить Нассефа. Он гораздо опаснее самого Эль Мюрида.

— Не исключено. Он все решает на ходу. Незадолго до Вади Эль Куф Эль Мюрид был готов натравить на него Хариша. А спустя всего шесть месяцев Нассеф уже обрел власть над Непобедимыми.

— Что же, я заготовил сюрприз для них обоих. Он их настолько поразит, что им потребуется полгода только на то, чтобы осмыслить случившееся. Это может настолько напугать Нассефа, что он перестанет воевать на востоке. — Юсиф коротко хохотнул и спросил:

— Когда, по-твоему, должен прибыть сэр Хоквинд?

— Не имею понятия. Он, видимо, уже в пути. Но от Высокого Крэга путь сюда не близкий.

— Надеюсь, что это произойдет скоро. Очень надеюсь.

Высокий Крэг был древней, обдуваемой всеми ветрами каменной громадой, расположенной на изрядно побитом морем и погодой небольшом полуострове.

— Врата Ада, — выдавил Браги, хватая воздух широко открытым ртом — его учебная команда совершала марш-бросок вверх по склону холма в направлении крепости.

Вот уже три месяца они с братом были полностью во власти безжалостных ветеранов. Только очень редкие моменты жизни принадлежали им.

Правда, здесь они нашли нового друга. В их роте он был единственным, кто говорил по-тролледингски. Все остальные изъяснялись только на итаскийском языке. Себя он называл Рескирд Драконоборец. При этом он имел привычку добавлять: «Это был совсем крошечный дракончик, но с ним связана та ещё история». Хотя Рескирд почти никогда не затыкал фонтан своего красноречия, эту «ту ещё историю» он никогда не рассказывал. Парень был родом из Яндрфира — небольшого городка на побережье Тролледингии как раз напротив архипелага, именуемого Языки Пламени. Он был настолько болтлив, насколько был молчалив Хаакен.

— Вот уж нет, — ответил Драконоборец на замечание Браги. — Преисподняя отсюда выглядит очень даже привлекательно.

— Эй, вы там! Прекратить болтовню! — послышался рев сержанта Сангинета. — Поберегите дыхание, варвары! Или я заставлю вас пробежаться ещё разок.

Драконоборец прибыл на юг прошлым летом на борту пиратского корабля. В период борьбы за наследование рейды были крайне редким явлением. Где-то на траверсе Лебианнина, неподалеку от берега итаскийская боевая галера протаранила борт тролледингского судна, и Рескирд оказался единственным, кому удалось спастись. Нужда заставила его быстро выучить порядки южных народов.

— Ну и жалкая же у тебя ещё пока поросль, Торк, — бросил сержанту ветеран-привратник, глядя на вбегающих в крепость Гильдии юнцов.

— Ничего, Анди, время для прополки ещё осталось, — ответил Сангинет.

Вот уже три месяца в рядах новобранцев шла безжалостная прополка, и в этих целях как тела, так и дух рекрутов доводились до состояния полного изнеможения.

— Вичард уже почти готов, — пробормотал Рескирд, увидев, как споткнулся бегущий перед ним молодой итаскиец.

Браги в ответ пробурчал что-то невнятное. Он и Хаакен отлично переносили муштру. Жизнь в Тролледингии оказалась для них отличной школой. Хаакен вообще чувствовал себя почти как дома. Точная организация военной жизни как нельзя лучше отвечала складу его натуры. Браги же ощущал себя не столь комфортно. Ему не нравилось отвечать: «Так точно, сэр!», «Никак нет, сэр!», и образ жизни «Делай, раз! Делай, два!» его не устраивал.

— Мы вытащим его. У парня есть характер, — прошептал Браги. Рагнарсон, несмотря на все его возражения, был назначен рекрутом-капралом, отвечающим за свое отделение. Браги подозревал, что сержант просто нашел ещё один способ поизмываться, хотя сам сержант утверждал, что выбрал Рагнарсона только потому, что тот орет громче всех остальных.

Помывшись и побрившись, они строем направились в столовую для новобранцев. Прием пищи был тем редким моментом, когда юноши могли расслабиться и поговорить.

Хаакен пребывал в дурном расположении духа.

— Ты хочешь свалить, Браги? — спросил он.

— Свалить откуда?

— Из Гильдии.

Рекрут был свободен уйти, как только почувствует, что такая жизнь не для него. Любой член Гильдии имел право её покинуть. Однако те, кто ухитрился пережить период дрессировки и прошел церемонию приема, крайне редко выходили из братства. Предварительная прополка проводилась весьма тщательно.

Цитадель не желала иметь под своим командованием слабых телом или духом людей.

— Да ни за что, будь я проклят! Осталось всего шесть дней. Я закончу учебу, даже если мне придется ходить на руках.

Название «Гильдия» получило широкое распространение, несмотря на то что не совсем точно отражало сущность организации. Это была вовсе не гильдия, а содружество или братство воинов, связанных словом чести, дисциплиной и бесконечным числом военных уложений. В организации присутствовали элементы монашеского ордена, хотя она не поклонялась ни небесным, ни земным властителям. Это было королевство, впитавшее с себя десятки других королевств, его подданные происходили из бесконечного числа стран. Подданные Гильдии отвергали верность кому-либо, кроме своих братьев по оружию.

Гильдией управлял Совет из девяти генералов. В свое время они вступили в организацию простыми рекрутами и достигли своего положения только в силу личных заслуг. Одним из основных принципов организации было полное пренебрежение происхождением своих членов, и это воздвигало барьер между Гильдией и всем остальным миром. Среди рядовых там можно было встретить принца, а сын фермера мог заседать в Цитадели.

Гильдия обладала просто феноменальным политическим влиянием. Судьбы монархий зависели от того, согласится ли или нет Высокий Крэг встать на их сторону. Орден был очень богат. Его услуги стоили недешево. Частенько Гильдия принимала в оплату земли и бенефиции и обладала недвижимостью по всему миру. Если старцы в Цитадели выражали недовольство, то короли и князья стремились побыстрее выяснить, кто или что их могло оскорбить. Другой столь могущественной элиты, как Гильдия, в мире больше не существовало. Братство обладало огромной притягательной силой для честолюбивых молодых людей, желающих стать большим, чем они есть. Даже простая принадлежность к Гильдии возвышала человека над своими современниками. Это означало, что он является лучшим из лучших.

В братстве также присутствовали и элементы мистического культа. В братстве было семь кругов. Для посвящения в каждый следующий круг необходимо было пройти сложный курс обучения. Так что девять генералов, заседающих в Цитадели, были, вне всякого сомнения, воистину просвещенными людьми.